– Не захочет. Мы будем ниже, чем цыгане – он сказал это своим собственным ртом. А эти приказы идут от тех, кто выше Джорджа, – он трясет листком, чтобы подчеркнуть это. – Так что пока один из больших боссов не выползет наружу, чтобы сказать обратное, здесь устанавливаем правила мы, мы делаем, что хотим. Это значит то, что говорит Гонко. Дошло? – Значит только клоуны? – говорит Рафшод. – В смысле, мы только клоуны. А что насчет уродов и акробатов, и укротителя львов и всякой такой хрени? – Со временем, – отвечает Гонко. – Боже ж, – говорит Дупи. – И будет даже лучше, мои дорогие. Со временем мы вообще заставим шоу Джорджа голодать. Как? Продавцы билетов. Уяснили? Мы поставим своих людей на эту работу. Мы заставим их посылать Джорджу простецов, которых мы уже развлекли. Простецов, высосанных досуха. Никакого порошка для Джорджа. И со временем – никакого цирка для Джорджа, когда никто внизу не получит свою оплату, и боссы боссов также не получат свою долю. Думаете, они долго будут терпеть Джорджа? Дупи взволнованно поднимает руку. – Говори. – У меня такая отличная идея, Гонко, – и Гонко приглушает звук, пока Дупи пересказывает все, что Гонко только что сказал, что занимает весь остаток пути наверх. Они выходят из лифта на поверхность через кабинку биотуалета на строительной площадке в Брисбене. Вокруг пусто, так как стоит ночь. Цыганам приходится совершить еще четыре поездки, чтобы привезти остатки фургона. Гонко велит балаганщикам угнать грузовик, загрузить обломки в него и ехать на север, после чего починить фургон. У них нет инструментов или чего-то такого подобного, но ярмарочные крысы чинят всякое барахло как по волшебству. Гонко разыщет их, когда придет время, как только он найдет хорошее место для нового шоу. Остальные клоуны с опаской выходят из лифта в прохладный воздух зимнего брисбенского вечера. Внезапно они замолкают и останавливаются в изумлении, их лица копируют вечно удивленное лицо Гоши. – В чем прикол? – говорит Гонко. – У нас еще полно дел. Дупи указывает на звезды: – Ч-что это за красивые штучки, Гонко? Нет, серьезно, ты просто должен сказать мне. – Ты же видел их раньше? – Ни черта подобного. Боже ж, а они красивые. Что это? Рафшод выглядит таким же удивленным. – Их называют небесные милашки, – говорит Гонко. – Все настоящие супер-пупер клоуны отправляются покататься на колеснице по небу, чтобы лизнуть их. По вкусу как мороженое, насколько я слышал. – Ух ты, здорово! – голос Дупи полон благоговения. – А эти высокие штуки? – он указывает на здания. – Ты все это уже видел. Ты что, не помнишь работу снаружи для Курта? Рафшод смущенно смеется. – Чуток рассеянный, – говорит он и бьет себя по черепу углом кирпича, вероятно для того, чтобы заставить извилины работать. Каждый удар производит звук, похожий на писк собачей резиновой игрушки, от чего Гоши бешено вертится на месте, ища в темноте того, кто знает его тайный язык. – Все такое чудное, – шепчет Дупи. Где-то рядом сигналит машина. – Гоши боится, Гонко. Не оставляй нас тут, ты ж ведь не оставишь? Мимо медленно едет грузовик с нарисованным на дверях и кузове логотипом службы уборки "Мистер Мускул" – мультяшным человечком, похожим на Попая, показывающим большой круглый бицепс. Рафшод напрягается. – Я знаю этого урода! – орет он. – Эй, мистер Мускул! Помнишь меня? – Раф, расслабься. – Он у меня в долгу. Он у меня в огромном долгу! – и он срывается с места и одним прыжком перемахивает через забор, прежде чем Гонко успевает схватить его за шиворот, и тут же устремляется за грузовиком, который завернул за угол. – А, неважно, – ворчит Гонко. – Ладно, вы двое. Осмотритесь тут, обыщите город по-быстрому. Загляните в тот клуб, где Джей-Джей работал, до того как мы оклоунили его. Оставайтесь в тени, старайтесь, чтобы вас не заметили. Осмотрите достопримечательности, может они освежат ваши воспоминания, а то, похоже, Эм-Эм превратил ваши мозги в желе. Встретимся здесь же через четыре часа. Из кармана Гонко достает компас с буквами "ДД" для Джей-Джея вместо севера, и буквами "Р", "Д", "Г" для Рафшода, Дупи и Гоши, вместо востока, юга и запада. Стрелка компаса будет указывать на месторасположение каждого клоуна, когда он повернет циферблат. Тем не менее, ему тревожно вот так отпускать их бродить одних. – Давайте найдем этого крысеныша, – говорит он, доставая по компасу для каждого клоуна. Хотя их стрелки не всегда согласованно указывают туда, где должно быть "ДД", но так они хотя бы не потеряют друг друга. – Вот, – он кидает каждому по огромному пончо, которые вытащил из карманов. – Накройтесь. Вы временно не клоуны, просто на всякий случай. – Боже ж, Гонко. Все так запутанно. Потому что, понимаешь ли, я мог бы поклясться, что мы были... Дупи продолжает что-то объяснять, но Гонко уже умчался, следуя за указывающей на "ДД" стрелкой компаса, пока тот не приводит его к мосту, под которым проходит поезд. Он спрыгивает на его крышу и мертвой хваткой держится за нее, пока поезд несет его на север. Далеко за полночь Гонко оказывается у двухэтажного кирпичного дома, нюхает воздух и каким-то образом может сказать, что Джей-Джей недавно был здесь. Но пока он стоит там на подъездной дорожке, компас крутится и показывает на юг, отчаянно удлиняя свои деления, чтобы показать, что Джей-Джей находится далеко отсюда. Это или означает, что его волшебные штаны повредились, пока были внизу, и все барахло в них испортилось тоже, или это какие-то выкрутасы цирковой магии, механика которой зачастую недоступна тем, кто владеет ею. Возможно, компас показывает ему не только, где находится Джей-Джей, но и лучшее время, когда найти его. Постаревшая версия Джей-Джея, какой-то простец из родственников, выглядывает между занавесками и замечает его. Гонко намеревается уже выбить дверь и нанести какой-нибудь фатальный ущерб простецу, но передумывает, решив, что так Джей-Джею станет известно, что за ним охотятся. Он едет в город на крыше товарного поезда, невидимый в темноте, кроме разве что случайно выхваченного боковым зрением отблеска яркой ткани. Недалеко от того дома, что он посетил, пока поезд грохочет по мосту, он опять замечает парк у реки. Это стоянка для кемпинга, уютно спрятанная в стороне от главных дорог, где полно места, чтобы разместить несколько цирковых номеров. Может быть, это место станет вполне достойной первой остановкой для его бродячего шоу. Гонко целует маленький компас. Похоже, он все-таки правильно направлял его. Уже почти рассвело, когда он находит Дупи и Гоши, которые стоят на том же самом месте, где он их и оставил – на стройке. Они не сдвинулись ни на шаг. Пончо валяются у их ног. Голова Дупи запрокинута наверх. – Они по вкусу как мороженое, Гонко, правда здорово? Как мороженное, и все настоящие супер-пупер клоуны, они отпра... Трудно злиться на них, одновременно испытывая радость от того, что его труппа снова в сборе, так что быстрой порции оплеух вполне достаточно. – Не обижай его, Гонко, ох ты ж, боже ж, это не смешно, – укоряет его Дупи, пока он вбивает немного ума в Гоши, который в свою очередь отогнул губы и трясется всем телом от плача, роняя клоунские слезы, которые шлепаются ему под ноги и бьются там, как умирающая рыба. – Хватит тупить, вы, кучка опарышей, – рявкает Гонко. – Где Раф? – Он, ну, он побил мистера Мускула, Гонко, он хорошенько его отделал, и отобрал ту шину, что мистер Мускул задолжал ему. Потом он погнался за мистером Уиппи[4]. – Ладно, у него все равно есть собственный пропуск. Вам, жалким лужам блевотины, судя по всему, нужно чуть больше времени, чтобы освоиться. Скоро день. Время спрятаться. – Нам нужно найти Джей-Джея, Гонко, обязательно нужно, или Гонко будет тааак зооол... – Правдивее слов не слышал, Дупс. И они возвращаются вниз через лифт в биотуалете. * * * Внизу Гонко видит приятеля-простеца Джей-Джея, Стива, который медленно бредет от лифта, неся на руках сморщенную старуху, которая выглядит смутно знакомой. Навскидку ей так лет триста, плюс-минус десяток. Гонко набрасывается сзади и отбирает у парня пропуск (никогда не помешает иметь запасной, на случай, если Джордж начнет говнить и заберет их пропуска назад), и больше уже не думает о нем. Стив, не особо обеспокоенный ограблением, смотрит, как босс клоунов с важным видом удаляется прочь, по пути раздавая ботинком пинки различным неодушевленным предметам, которые, похоже, раздражают его. Старуха что-то еле-еле шепчет Стиву на ухо. Стив осторожно опускает ее на землю. – Я скоро вернусь, – заверяет он ее. – Ты уже выглядишь намного лучше. И это действительно так. Пока проходят минуты, многие дни слетают с нее. Стив находит дорогу к фургону Джорджа, с наслаждением вдыхая пропитанный запахом попкорна воздух, по которому он так сильно скучал, изумляясь тому, какое все вокруг новое и начищенное до блеска. Он откашливается и стучит в дверь фургона: – Прошу прощения, мистер Пайло? Я бы хотел получить свое старое место, сэр. И я привел предсказательницу. Чуть позже Джордж на своем громиле топает к Шэлис и, глядя на нее сверху, смеется до хрипоты. Она уже выглядит бодрой стопятидесятилетней старушкой, но Джордж находит это невероятно смешным. – Только не одевайся слишком откровенно, – предупреждает он. – Это семейный цирк. Тебе дать направление в шоу уродов? Старуха смотрит на него древними глазами. – Я ужасно скучала по тебе, – говорит Шэлис. В ее глазах показываются слезы. Джордж запинается. Он слегка тронут. Конфликтующие эмоции мелькают на его лице. Он сплевывает. – Эхм. Иди, устраивайся у себя в будке или что там у тебя. И смотри, чтобы клоуны не узнали, что ты вернулась. Я посылаю их каждую ночь искать тебя, – Джордж смеется над их общей шуткой, и она удостаивает его улыбкой. – Скоро начнутся представления, – радостно заявляет он. – Я пришлю твой хрустальный шар и кое-какие инструкции снизу. У тебя будет полно работы, наверху нужно много чего сделать. – Спасибо, мистер Пайло, – говорит уже столетняя старуха, делая реверанс из положения сидя. Джордж удаляется. Она тоже вдыхает запах попкорна, но в отличие от Стива ее лицо кривится, словно она почуяла саму смерть. * * * Проходит пять дней, прежде чем Рафшод возвращается, волоча с собой шину, пустую коробку из-под рожков для мороженого, компьютерный монитор и разный другой хлам, большая часть которого разломана до неузнаваемости. Гонко слишком занят разработкой плана, чтобы злиться на него. Хотя за время его долгого отсутствия кто-то, конечно же, опустошил основной его запас бархатных мешочков, полных порошка желаний, они не нашли другой его тайник с небольшой заначкой на черный день. Девятнадцать мешочков лежат там радующей глаз кучкой, вероятно, даже у Джорджа в эти дни нет сразу столько. Перво-наперво он устраивает себе небольшой сеанс садо-мазо с виртуальной Мэрилин Монро и стравливает пар, что хоть немного позволяет держать Джордж-злобу в узде, а потом начинает потихоньку раздавать взятки. Дупи, как ему велено, вступает с акробатами в словесную перепалку, переходящую в столкновение лбами, чтобы отвлечь Джорджа, который вскоре уминает попкорн на очередном "Обсудим Наши Разногласия" сеансе психотерапии (хотя судя по тому, как мало веселья Джордж получает на этот раз, похоже, что Дупи просто сидит там с растерянным видом, соглашаясь со всем, что ему говорят, и лепечет что-то о мистере Большестрахе). Гонко навещает Кудряшку. – Насколько пристально Джордж следит за твоей бригадой? – спрашивает Гонко, не особо изящно вытирая лоб бархатным мешочком. Глаза Кудряшки приковываются к мешочку. – Ему плевать на нас, – говорит он. – Мы выглядим занятыми, и этого достаточно. Мы идем к нему, только если есть какая-то проблема. Мы же просто ярмарочные крысы, мы ничего не стоим. – Такое дело, Кудряшка. Ты теперь продавец билетов, – он бросает Кудряшке мешочек. – Я пойду поболтаю с остальными билетерами и скажу им, что к чему. А что к чему, так это то, что ты теперь их босс. И не делайте ничего, не повидавшись сначала со мной.