– Я желаю, чтобы, когда я нанесу грим, я забыл последнюю неделю, проведенную с Джейми, и был полон только желания впечатлить любую женщину, которую вижу. Я желаю, чтобы, когда грим смоется, все воспоминания вернулись обратно. Джоди же он сказал, начиная размазывать по лицу белила, которые Джейми припас для него: – Ты знаешь, что делать? – Да, но твоему другу лучше, блин, поспешить. – С этим я спорить не стану. Джоди прижала ухо к двери. – Там что-то происходит... Я слышу крики... Думаю, они здесь! Давай, скорей! Грим был нанесен. Дин взглянул в карманное зеркальце, что они принесли с собой, и Диби посмотрел на свою возлюбленную. – Ну, приветики, – с прохладцей сказал он, надувая бицепс. * * * Джоди сглотнула, постаралась принять безразлично-холодное выражение Эмеральд (она немного участвовала в школьных постановках, но это, конечно же, было совсем другое). – Любовь моя, есть только один путь к моему сердцу, и тогда я стану твоей навек. Не дай никому войти в эту дверь. Докажи мне свою силу. Диби поплевал на ладони и потер их. – Это, наверное, самый странный путь к женскому сердцу из тех, о которых я слыхал. Может, ты лучше послушаешь какие-нибудь дурацкие битниковские стишки, пока пот будет капать с моей мускулистой груди, а я буду обещать тебе целую кучу всякой ерунды, которая вообще никогда не случится? Он ответил не совсем так, как предсказал Дин, но она все равно постаралась придерживаться сценария. – Нет, можно только так. Это единственный путь к сердцу Эмеральд. Ты же хочешь произвести на меня впечатление? – Как твоей душе будет угодно. А под сердцем ты подразумеваешь трусики? – Все, что пожелаешь, – ответила она, беспокойно прислушиваясь к звуку приближающихся шагов. Торс Диби раздулся так, что его рубашка порвалась. Кто-то повернул дверную ручку, Диби оторвал ее, раздавил зубами, взглянул на Джоди, видела ли она, затем навалился на дверь. – Ну, давай, – проревел он. – Хм! Как загадочно, – послышался голос Курта. – С каким работником я имею удовольствие беседовать? И что это ты там затеял? – Заткнись, – объяснил Диби. – Ситуация весьма срочная, – сказал Курт строгим тоном. – Нам крайне необходима шарманка. Будь другом, и впусти меня. Дверь толкнули внутрь на пару дюймов. Диби дал ей чуток открыться и толкнул обратно. Он завопил как викинг, снова взглянул на Джоди, ожидая одобрения. Она изобразила зевок. Снаружи послышалось размеренное: "О-хо-хо". * * * Поначалу солдаты шептали друг другу, что это часть тренировки, что-то типа компьютерной симуляции – других объяснений просто не было. Какая-то виртуальная реальность, вроде как у пилотов, хотя, во имя Господа, какой в этом всем был смысл, никто не мог понять. – Зачем мы притащили реальные боеприпасы для симуляции или виртуальной реальности? – спросил кто-то, чем практически убил эту теорию наповал. И тогда до каждого из них постепенно начало доходить, что они оказались в очень странном месте, и, предположительно, просто возможно – в реальных неприятностях. Одно за другим оружие снималось с предохранителей. Странные лица начали выглядывать из окон и дверей. – Ни с места! Всем лечь на землю. Лечь на землю, немедленно! * * * Когда Джейми вернулся в цирк, четыре группы морских пехотинцев стояли там, собравшись в круг. Установленные на их винтовках фонари светили во всех направлениях. Он насчитал двадцать два человека, но, возможно, остальные уже углубились дальше в цирк. Они кричали, но не стреляли, и это, наверное, пока что было хорошо. Кто-то крикнул ему остановиться и лечь на землю, что несколько ошеломило его, так как он привык, что его не замечают. Здесь внизу, где солдаты сделались частью цирковой реальности, прятаться стало не так-то легко. Он не остановился и не лег – он кинулся наутек, так быстро, как только мог, несколько раз подпрыгнув этими парящими, отрицающими законы физики клоунскими прыжками, чтобы заодно показать этим ребятам, что они находятся далеко не в нормальной обстановке. Выстрелов не последовало, только разрозненные крики: "Что это была за хрень?!" – и явственно нарастающее напряжение. "Хо-хо-хо!" – раскатился по цирку знакомый низкий голос, от которого повскакивали с постелей последние спящие балаганщики. Затем донесся глухой стук. Курт пытается выбить дверь? Должно быть, Диби в эту самую секунду сдерживает его. Между тем солдаты просто стояли, не зная, что предпринять. Кое-кто выглядел совершенно парализованным. Тот, кто, очевидно, был у них за главного, безуспешно пытался связаться по рации с руководством. Не менее озадаченные балаганщики таращились на них из дверей, потеряв дар речи от этого диковинного зрелища. Тяжеловооруженные простецы? Это что-то новенькое. Только те, кто недавно попал в цирк, поняли, что видят, и у одного или двух из них зашевелилась прежде похороненная надежда на спасение. Но вооруженные простецы так до сих пор и не понимали, что находятся в зоне боевых действий. Джейми помчался в шатер клоунов, пока еще не уверенный, что ему следует сделать, чтобы разворошить этот муравейник. Он влетел в комнату Гонко, открыл сундук и принялся рыться внутри. Куча разного бесполезного хлама, кое-какое оружие... антикварный пистолет. Отлично! Какая-то старая бутылка. Воняет самогонкой. Горючая? Он налил маленькую лужицу, чиркнул спичкой, и над ней вспыхнул крошечный огненный шар. "Вот это, – подумал он, – то, что надо". Он затолкал в горлышко бутылки тряпку, побежал обратно к кричащим морпехам, нацелил пистолет поверх их голов... Щелк, щелк. Чертова штуковина не стреляла. Он поджег тряпку, издал боевой клич и швырнул свой коктейль Молотова в ближайшую группу солдат. Один из морпехов остановился, упал, и начал кататься по земле, в то время как языки пламени поползли вверх по его штанинам. Джейми выругался, он не хотел на самом деле попасть в них – только напугать. Остальные двое солдат начали стрелять в его сторону, и это разворошило муравейник даже лучше, чем он мог надеяться. * * * Группами по четыре человека пехотинцы разбежались по цирку. Их крики доносились из домов и фургонов. Двери были выбиты. Большинство балаганщиков были слишком напуганы, чтобы драться с ними, но кое-кто, как только разлетелся слух об убийственной прогулке Гонко по окрестностям, установил в своих жилищах ловушки. Несколько солдат упали навзничь от свалившихся им на головы топоров, которые были подвешены над дверьми на паутинах из веревок. Вот тогда и началась резня. А у хижины с шарманкой Курт уже (как он сам выразился) "потерял терпение". Он больше не походил на человека – острые гребни и чешуя порвали в клочья его хиповской балахон. И все же он до сих пор не мог втолкнуть дверь внутрь – Диби держал ее крепко, мускулы его нелепо вздувались, и он орал разные колкости. – И это все, что ты можешь? Чувак, да у тебя жим... как у бабы! Курт боднул дверь так яростно, что вся постройка затряслась, но Диби сдержал натиск. Он крикнул: – Да ладно, сдавайся, не позорься. По какой-то причине, мою девчонку впечатляют подобные вещи. Дай мне хоть что-то, с чем можно работать. Курт повернул голову в сторону выстрелов, заревел так громко, что вздрогнула земля, и кинулся в атаку. Он разметал группу из четырех солдат, прежде чем те успели закрыть свои распахнутые от изумления рты. Но команда позади них увидела, что произошло с их товарищами, и открыла огонь. Пули защелкали по шкуре Курта, откалывая бескровную крошку, как будто они стреляли по камню. Он загородился трупом пехотинца как щитом и быстро попятился, пока, хромая, не начал отступать к туннелю в нижние владения. Мугабо помог накалить обстановку еще больше в буквальном смысле. Когда один из солдат обнаружил клетку для преступников, то крикнул сидящим внутри застыть и лечь на пол. Акробаты и укротитель послушались, но Мугабо обиделся. – Ты застынь, – заявил он в ответ, уже пребывая на взводе из-за последних издевательств над собой, – ты лечь! Над его головой грохнул предупредительный выстрел. – Застыть! На пол! – заорал на него нервничающий морпех. – Застыть? Нет, зпасибо, – прорычал Мугабо, растопырив пальцы. – Не застыть. Как насчет гореть! И именно это он и сделал, выпустив поток огня. Солдаты, которые видели это, дальше уже, похоже, перестали беспокоиться, в кого и во что они стреляют. Их подразделения лишились порядка, они кричали и палили во все, что шевелилось. Громовые раскаты выстрелов и яркие как молнии дульные вспышки поглотили цирк. Джейми прятался на крыше клоунского шатра и смотрел на происходящее внизу сквозь растущее облако дыма. Каждым его порывом было бежать на поверхность, где он будет в безопасности, но слова Шэлис продолжали проигрываться в его мозгу. Даже если эти ребята перестреляют всех здесь внизу, это почти ничего не изменит. Клоуны скоро вернутся, а Курт уже скрылся внизу. Так что он старался смотреть и найти смысл во всем этом беспорядке. К этому времени уже все балаганщики знали о грозящей им опасности. По всему цирку поднялась суматоха, началась давка, но поскольку выход к лифту был перекрыт морским пехотинцами (а у большинства работников все равно не было пропусков), основная масса людей направилась к Дому чудес, как это сделал Курт. Джейми решил, что это, наверное, разумно – возможно, только там они могли бы укрыться. Может быть, солдаты погонятся за ними туда и взорвут больших боссов, эти демонические существа, которые не могут выдерживать физическую реальность. Это тогда разрушит дом, как выразилась Шэлис? А пули вообще могут повредить этим созданиям? Может да, а может, и нет, но если в их присутствии будет такое количество физического вещества? Вроде потока перепуганных балаганщиков и морских пехотинцев, если те последуют за ними вниз? Может быть, это как-то навредит им... И что они будут тогда делать, эти могущественные, но все же хрупкие создания? Может, ударятся в панику, может, побегут. А если они побегут, может быть, они побегут по туннелю, наверх, в цирк. И в этом случае... И в этом случае, Джейми, внезапно понял, что надо делать. * * * – Ну что, все? – спросил Диби. – Твое сердце завоевано моей способностью не дать этому конкретному куску дерева сдвинуться ни на дюйм? Пуля прорвалась сквозь стену. Джоди взвизгнула от боли в руке, но это оказалась просто царапина от задевшей ее щепки. Она понятия не имела, что ей делать. Остаться на месте и спрятаться? Звать на помощь? Дин должен знать. Он сказал ей, что делать, чтобы вернуть его. Было нелегко оставаться в роли, но она вытащила носовой платок и сказала: – Да, любовь моя. Позволь же мне утереть пот с твоего лица. Диби лихо обхватил ее одной рукой и притянул к себе, и она начала стирать с него грим, пока он нетерпеливо поглядывал на часы. – Полегче! – воскликнул он. – Ты трешь слишком сильно. Давай уже поторопись с поцелуйчиками, а потом мы сможем пошалить. Какие бы вкусности не ожидали меня, я думаю, мы оба согласимся, что я их заслужил. – Ты их заслужил, – согласилась она, стирая последнюю краску с его лица.