Девочки смотрели на Катюшу, ожидая, что она скажет. Катя смутилась, потом потыкала себя пальцем в грудь: — Ну, не обязательно со мной. Ведь песню мы все петь станем. Вот и получится, будто утки с каждой из нас поплыли. Но Стружка не соглашалась. — Так мы что, впереди уток, что ли, поплывем? — опять ошеломила она Катю вопросом. — А сама и плавать не умеешь. Люся усиленно крутила челочку. — Подождите, я придумала! — и радостно продекламировала: Наши утки крутобокие Вышли в плаванье гурьбой! — Не крутобокие, а белобокие, — поправила Стружка. — Ой, это я оговорилась просто! Нюра сказала: — А крутобокие-то лучше. А то, что же, про одних белых уток упомянем, а серые и в песню не попадут? — Правильно! — поддержала Ольга. Четверостишье оставили таким: Ой ты, озеро широкое, Не плещи своей волной! Наши утки крутобокие Вышли в плаванье гурьбой. — А теперь мотив надо придумать, — решила Стружка и начала подгонять строчки под песню о Стеньке Разине. — Успеешь с мотивом, — остановила Стружку Нюра. — Давайте дальше сочинять. В то время как на озере рождалась песня, Светлана Ивановна сидела в вагончике и заканчивала неотложные дела. Надо было составить последнюю ведомость на полученные со склада продукты, обдумать порядок рапортов на торжественной линейке. Ведь уже послезавтра девочки будут сдавать выращенных уток колхозу! Еще вчера были выстираны и тщательно отутюжены пионерские костюмы, аккуратно развешаны на стене в «спаленке». Алька сходила домой, в Малайку, принесла две пары залатанных братовых штанов и два стареньких сплющенных картуза для исполнения шуточной песенки «Про Ерему и Фому». Надо бы еще лапти, да разве найдешь в дереве лапти? Вчера Нюра отозвала Светлану Ивановну в сторону, озабоченно сказала: — Девочки хотят петь песни в новых одинаковых платьях… — Что ж, хорошо! — одобрила учительница. — А Катя? У Кати платья не было. — А то получится, как в Свердловске, — покачала головой Нюра. Учительница вспомнила, как во время антракта в цирке какой-то озорной мальчишка смешливо таращил глаза на девочек: — Это вы из инкубатора такие вылупились? Светлана Ивановна объяснила, что платья девочкам как премию за хорошую работу дали. — А тебе, выходит, не дали? — не унимался мальчуган, глядя на Катю. Та покраснела, опустила голову. — И ей дали, — вступилась Нюра. — Только у нее оно дома было, а наши в вагончике. — В каком еще вагончике? — приставал озорник. Хорошо, что прозвенел звонок и девочки поспешно ушли на свои места. — Я предлагаю в других выступать, а они не соглашаются, — рассказывала Нюра. — Ольга говорит, что у нее все уже стиранные. Вечером за ужином учительница сказала: — Весь этот день, девочки, мы будем в пионерских костюмах, чтобы наши гости не забывали: столько уток могли вырастить только пионеры. Ольга подняла лицо от тарелки: — А вы разве не наденете потом голубое, шелковое, которое нагладили? Светлана Ивановна весело покачала головой: — Нет. Я буду в черной юбке, белой блузке и красном галстуке. Мне кажется, лучше этого костюма для такого дня не придумаешь. Внезапно послышался странный скрежещущий звук. В стенку вагона просунулось что-то острое, металлическое, и на стол посыпались опилки. Потом светлый предмет исчез, и, привстав, Светлана Ивановна увидела в крошечное отверстие кусочек голубого неба… Вечером вагончик был залит ярким электрическим светом. — Эх, четвертая частушка вылетела! — крикнула Стружка и, подбоченясь, пропела: С первых дней, с начала лета, Мы на озере живем, Электрического света Не дождемся, ждем и ждем! Глава двадцать восьмая Последний день был полон хлопот. Дела хватало всем. Даже Аксинья проявляла столько энергии и выдумки, что Петр Степанович не переставал удивляться, откуда у жены такая прыть на работу. Альку-математика утром отправили с документами в Малайку: надо произвести со складом окончательные расчеты. Алька уехала с Колей, который отправился за «последней» водой… Конечно, и потом он будет ее привозить, но уже не для девочек. Казалось, даже бидоны звенели сегодня не весело, как всегда, а грустно и тревожно. Думать обо всем этом, однако, было некогда. Управившись с утками, девочки занялись оформлением площадки. Решили Аксиньиных петухов загнать в хлевушок и не выпускать, чтобы не разрыли линейку и звездочку возле мачты. — Ничего, посидят один-то день, — охотно согласилась Аксинья. Волейбольную площадку хорошо вымели и, очертив границы острой палочкой, засыпали мелкую канавку известью, чтобы видно было. Приехал Виктор Николаевич. Девочки сразу усадили его читать песню. — Здорово придумали! — радовался директор. — И ведь хорошо получилось! Молодцы! Рассказывал про мальчишек: со школы не слезают, шифером ее кроют. На днях все будет закончено. Сенька Болдырев предлагает на наличники окон насадить звездочки, квадратики и выкрасить их в зеленый и желтый цвет. — Только мы отказались от таких излишеств, — смеясь, говорил директор. — А вообще-то Семен хорошим строителем стал…