— Вот тут и сделаем утиное кладбище для этого загона. А там — она кивнула на соседние загоны — свои будут. Девочки с беспокойством переглянулись. Светлана Ивановна проговорила с укором. — Что вы, нашли о чем разговор заводить… — Лиха беда начало, — невозмутимо продолжала сторожиха. — Теперь уж пойде-е-т! — Да не слушайте вы ее, — махнул рукой на жену Петр Степанович. — Ишь, даже подола не замочила! — Знаешь ведь, нельзя мне, суставы у меня больные, — ничуть не смутилась Аксинья. — А что до утят, Светлана Ивановна, голубушка, так обыкновенное это дело. И в домашнем хозяйстве урон бывает, а уж при таких-то тысячах. Учительница круто повернулась и, позвав девочек, пошла с загона. Вечером Коля собрался ехать в село, и Светлана Ивановна сказала: — Нюра, может быть, побываешь дома? Поезжай с Колей… Но та покачала головой и ушла в вагончик. Коля-возчик уже сел в телегу, тронул поводья, но вдруг, что-то вспомнив, соскочил на землю и полез в карманы тужурки. — Совсем забыл, — сказал он и стал раздавать девочкам кедровые орехи. — Нюру-то, Нюру угостите… Глава двенадцатая В жаркий июльский полдень колхозная почтальонша привезла на утятник свежую почту. Выкладывая из сумки газеты и журналы, как всегда, сообщила Светлане Ивановне сельские новости, расспросила о житье-бытье на озере. — А вы вроде как поплотнее стали, — оглядев учительницу с головы до ног, вынесла свое заключение. — Питание-то у вас хорошее? — Хорошее питание, — кивнула Светлана Ивановна, немного смутившись от любопытного взгляда. — Мы вон вагончик вчера покрасили, — не очень кстати добавила она, чтоб отвлечь от себя внимание женщины. — Ишь ты! — хлопнула та руками. — А я и не заметила с маху-то. Краси-и-во! Вагончик стоял как новенький, — весь зеленый, с голубыми наличниками на окнах, с голубой лесенкой. — Очень даже красиво, — еще раз похвалила почтальонша и уже на ходу крикнула: — В газете-то районной вашу фотку сегодня дали! И уехала, громыхая старой телегой. Светлана Ивановна поспешно развернула газету. И сразу увидела большой снимок: Аля, Катюша и Ольга кормят уток на загоне, а на первом плане Люся и Стружка наливают в кадку воду. Нюры на снимке не было. В этот день она долго ходила по полям, разыскивала агронома, чтобы договориться с ним насчет зерна. «Зря бегала, отказал агроном, а на снимок не попала», — огорчилась учительница и с тревогой подумала: «Как-то примет это Нюра?» Ей было искренне жаль девочку. В самом деле, уж кто-кто, а Нюра-то должна быть на снимке. Сейчас Светлана Ивановна особенно порадовалась тому, что не согласилась тогда сниматься. А уж корреспондент! Даже за рукав ее тянул, хотел, чтобы она заглядывала в кадушку. — Ну, Света! Ну, идите же сюда, Светочка! — просил он. Стружка даже фыркнула в ладошку, спряталась за Люсину спину. А Светлана Ивановна рассердилась на корреспондента: — Сказала — не буду, значит — не буду! Девочек нужно снимать, а не меня. И вгляделась в клеверное поле, в неясную полосу дороги — не идет ли Нюра. Но Нюры не было. А корреспондент, между прочим, встретил потом Светлану в Липовке, поднял вверх голову, показывая на что-то, и пока Светлана смотрела, щелкнул аппаратом. — С чем вас и поздравляю, Светочка! — картинно расшаркался он перед ней. — Не очень остроумно, — нахмурилась Светлана, но, когда отошла, рассмеялась, представив себе такой снимок: спускается она с крыльца колхозной конторы, задрав вверх голову. Так и слететь можно с крылечка. Как же быть с Нюрой? Может, не показывать пока снимок, а выбрать подходящий момент и поговорить с ней. Нюра очень изменилась за последнее время, стала мягче, все реже и реже проскальзывает у нее повелительный тон в разговоре с подружками. Однажды пришли из Липовки девочки, которых родители не отпустили на ферму. Раньше бы Нюра обязательно продемонстрировала перед ними свое «высокое положение», покомандовала бы над «подчиненными». А тут — нет. Запросто рассказала гостям о всех событиях на утятнике, попросила Петра Степановича покатать девочек на лодке. — А мы на поле работаем, — грустно сообщили пришедшие. — Ну, ничего, — утешила Нюра. — Уж на будущий-то год вы обязательно с нами на озере будете. Мягче стала Нюра, приветливее. Если и покрикивает еще, так на Люсю: «Не, таскай мешанку по полному ведру!», или: «Доедай все, не оставляй на тарелке!». Видно, твердо решила она заодно с утятами откормить и худышку Люсю. И вот — пожалуйста! Приехал, сфотографировал! Светлана Ивановна ничего не успела придумать, послышались голоса, и учительница прошла за марлевую занавеску в «спаленку». Девочки с шумом вбежали в вагончик, увидели разложенные на столе газеты и журналы. Зашелестели страницы. С минуту в вагончике было тихо, а потом послышался насмешливый голос Нюры: — Это когда же ты у нас, Люська, воду-то из озера таскала? Светлана Ивановна затаила дыхание. Люся ответила не сразу. — Таскала я один раз, когда ты выходная была, — наконец тихонько проговорила она. — Он сам мне велел с ведром сняться. — Мы ему сказали, что ты у нас заведующая, — вставила Ольга, — он записывал… Светлана Ивановна решила выйти. Сейчас она скажет, что не надо огорчаться, что главное не в этом… Но ее остановил строгий голос Нюры: — Я тебе сколько раз наказывала, чтобы ты не таскала воду. Немного начала поправляться, так еще надсадишься чего доброго! Когда учительница вышла, делая вид, что только что проснулась, Нюра ножницами аккуратно вырезала снимок из газеты. — Сегодня про нашу ферму фотографию поместили, так я хочу ее в альбом наклеить. В вагончик заглянула Аксинья и сообщила: — Гости к вам пожаловали! Возле кормокухни стояли две незнакомые женщины. Увидев хозяек, пошли к ним навстречу, поздоровались. — Мы утятницы с того берега, из соседнего колхоза, — сказала одна из них, высокая, широкоплечая. — Про вашу пионерскую ферму много наслышаны, в газетах читали, — включилась в разговор вторая, постарше, с загоревшим дочерна лицом. — Решили попроведать, поглядеть. Обе с нескрываемым любопытством посматривали то на девочек, то на загоны, переполненные птицами. — Очень хорошо! — обрадовалась Светлана Ивановна. — Вот заведующая фермой, Нюра Потапова. Показывайте, девочки, свое хозяйство! Утки лениво приподнимались, уступая дорогу, хлопали крыльями, в воздух взлетали и плавно оседали на землю легкие пух и перья. — Перепериваться начинают, — заметила одна из приезжих. — Кормить их сейчас получше надо, вес они при линьке теряют. Нюра знала об этом и с тревогой вспомнила, что зерна на складе осталось совсем немного, ведро уже по полу царапает. Хоть бы Сергей Семеныч приехал! Или уж самой к нему завтра идти? Пусть просит зерна у агронома. — Силосорезки-то нету, так вы бы старших на клеверное поле выгоняли, рядом оно, — посоветовала другая утятница. — Вручную-то нарубишься разве на такую стаю? Сколько голов у вас? — Около двенадцати тысяч, — ответила Нюра рассеянно. Она уже думала о том, разрешит ли агроном выгонять уток на клевер. Как бы хорошо было! Вот и выход из положения. — А падеж есть? — Есть небольшой, а у вас? — Е-е-сть, не без этого, — вздохнули женщины.