— Поскольку имеем дело с убийством прокурорского работника, основная версия должна проистекать из материалов, которые он расследовал, в частности, в последнее время. А Исида-сан, как мы все знаем, вёл секретное следствие по обвинениям в хищениях в военном ведомстве. Давайте сосредоточимся на этом главном направлении поиска возможных версий. Завтра с участием понятых, — предложил Кумагая, — я проведу исследование всех записей Исида-сан в его ежедневнике и журнале приёма посетителей в окружной прокуратуре. Важно установить, с кем он как следователь встречался накануне трагедии и планировал увидеться в ближайшие дни. Желательно также ещё раз опросить супругу покойного, не говорил ли он ей об угрозах в свой адрес. Определить, кто из знакомых семьи прокурора, прежде всего из числа женщин, был осведомлён об участии Исида-сан в той ресторанной вечеринке. Старший следователь внимательно посмотрел на своих товарищей и принялся конкретизировать мероприятия предстоящего расследования: — Кому-то из нас, я поручаю это тебе, Накадзима-сан, следует поминутно прохронометрировать вероятный маршрут движения нашего покойного товарища из ресторана до места обнаружения его трупа. По результатам произвести поиск и опрос возможных очевидцев по всем пунктам, в том числе на железнодорожных пересадках, где он мог находиться в тот злосчастный вечер. Целью поиска станет обнаружение свидетелей пребывания Исида-сан в данных районах. Глубоким вечером он не мог остаться незамеченным для окружающих. Есть смысл опросить всех мэцукэ и уличных полицейских кварталов, по которым, возможно, пролегал маршрут движения Исида-сан. Они могли подметить что-то необычное в его поведении или же в окружающей обстановке на подконтрольной территории. Кроме того, прошу учитывать, что район обнаружения трупа необязательно связан с местом преступления. Тем более что он найден в воде. Его могло снести до района станции «Камата» течением. Правда, речка там небольшая. Но в сезон дождей может стать бурной. По-видимому, целесообразно запланировать после вскрытия и анатомирования тела проведение следственного эксперимента для подтверждения факта сноса трупа течением или его опровержения. Но в любом случае предстоит найти действительное место смерти Исида-сан. — Тебе, Окавара-сан, — продолжал Макото Кумагая, — надо под протокол опросить всех без исключения присутствовавших на вечеринке. При этом уточнить у них, много ли саке выпил покойный прокурор, не интересовались ли посторонние лица датой и временем организации застолья, какие предположения есть у них по поводу «срочного дела», о котором упомянул Исида-сан перед своим выходом из ресторана. Расспроси также официанта ресторана, позвавшего прокурора к телефону. В частности, на предмет установления того, как представилось ему звонившее лицо, был ли это мужской иливсё же женский голос. Не сочти за труд, Окавара-сан, — вновь принялся развивать план предстоящего расследования старший прокурор, — но тебе необходимо найти родственника Исида-сан, проживающего в квартале Санно, который расположен неподалёку от станции «Камата». Для меня пока совершенно необъяснимо, что мог делать прокурор ночью в этом захолустье. Если, конечно, не подтвердится предположение о его встрече с проживающим здесь родственником. У него предстоит уточнить, была ли договорённость между ними о приезде прокурора к нему вечером 29 октября… В свою очередь я займусь изучением всех материалов последних следственных дел нашего товарища, — подчеркнул Кумагая, — в них, возможно, и кроется настоящая причина гибели Исида-сан. Как вы знаете, недавно я вёл долгое следствие по делу об убийстве председателя государственной железнодорожной корпорации господина Симояма. Обстоятельства трагической смерти этого господина, способ и метод убийства во многих деталях, я бы сказал, даже в мелочах, совпадают с обстоятельствами кончины нашего друга. В том случае причиной покушения была политическая месть. Преступники, заметая следы, смерть своего идеологического конкурента также хотели представить как несчастный случай на железнодорожном транспорте. Тем более что напряжённость движения в Токио высокая. Платформы в часы пик переполнены, и зачастую подвыпившие пассажиры по неосторожности падают на рельсы… Предполагаю, что и следствие по поводу гибели Исида-сан тоже будет длительным и сложным. Но прежде всего надо дождаться результатов медицинской экспертизы, — завершил свои рассуждения старший прокурор. Потрясённые, но и воодушевлённые товарищи разошлись. Все они осознавали, что предстоит неординарное следствие, однако были уверены, что доведут его до конца. По пути из прокуратуры обсуждали, что их супруги также не знают, как скоро вернутся их мужья домой, и вернутся ли… Японские дружеские застолья сослуживцев в ресторанах — давняя традиция островитян. Жёны по вечерам не ждут своих мужей, те подолгу задерживаются на работе, а затем на посиделках с товарищами, что одновременно является логическим продолжением их трудовой деятельности. Нередко случается и так, что супруга ожидает своего «господина» только в воскресные дни. В другие он может заночевать в придорожной гостинице-ночлежке. Вот и жёна покойного, как полагали его товарищи-коллеги, не беспокоилась по поводу длительного отсутствия мужа в тот трагический вечер. * * * …А на следующий день следователи были шокированы неожиданной и невероятной новостью. От министра юстиции в окружную прокуратуру поступило распоряжение о передаче следствия по делу о смерти прокурора Исиды в Следственный департамент Главного полицейского управления Японии. А также утверждённое министром прошение супруги покойного о похоронах тела Исида-сан без вскрытия и анатомирования под предлогом того, что буддийское вероисповедание умершего не позволяет отделять душу от тела. Как поняли работники прокуратуры, глава Министерства юстиции Касабуро Судзуки, опасаясь придания этому делу политической окраски, решил прекратить дальнейшее следствие по факту смерти Мотои Исиды. Судзуки Касабуро, с 1920 по 1924 год министр юстиции, затем министр труда в кабинете премьера Г. Танаки (1927–1928), вновь министр юстиции (1931–1932). Один из основных подозреваемых в организации убийства прокурора М. Исида. Тем более что все утренние центральные газеты уже пестрили заметками о его загадочной гибели, описывая подробности последнего следственного дела неподкупного прокурора в отношении хищений в Министерстве сухопутных сил. Газеты, в том числе редакционная статья «Асахи симбун» за подписью корреспондента Минору Томба, напрямую увязывали гибель прокурора с коррупцией среди верхушки военного руководства. Называя «главным коррупционером» генерала Гиити Танаку. Досталось от газетчиков и самому министру юстиции Судзуки, которого они обозначили как ближайшего приятеля «главного коррупционера», его однопартийца по участию в деятельности Сэйюкай. Как печальный итог, следователи пришли к согласию в том, что возобновить расследование в рамках прокуратуры им, по крайней мере в ближайшее время, не удастся. Вести же самостоятельное разбирательство крайне затруднительно. Тем более что в прокуратуру уже поступило указание о расформировании следственной бригады Исиды и откомандировании её членов, хотя и с повышением, в префектуральные отделения. Токио. Японский парламент. 1 ноября того же года Слуги японского народа — депутаты парламента — люди разные. Но всегда их объединяет одно — интересы своих избирателей они ставят выше государственных. По-видимому, в этом есть резон. Ведь народ и есть государство в широком понимании этого слова. Во всяком случае, не только в том, как это ощущается его бюрократической частью. Для японского парламентария и международные дела интересны лишь в подтексте, созвучном интересам префектуры, население которой выступает избирательной базой его предвыборной кампании. Даже получив депутатское кресло и став впоследствии министром какого-либо ведомства, парламентарий и тогда все свои таланты направит на получение бюджетных средств на реализацию проектов родной префектуры. Заниматься же собственно делами государственного учреждения он фактически не будет. Поскольку для этого у него, как правило, нет соответствующих знаний и образования. Однако есть заместители-бюрократы — профессионалы в данной области, которые в публичную политику вторгаться не вправе. Поэтому депутат-министр или парламентский заместитель министра перепоручают текущую работу специалистам-чиновникам, глубоко не вникая в конкретную деятельность подотчётных им государственных ведомств. Порой со стороны это выглядит несколько странно. Так, в ходе переговоров по какой-либо сложной международной проблеме депутат-министр демонстрирует очевидную некомпетентность, и даже глупость в суждениях. Тогда сопровождающие его кадровые сотрудники ведомства беззастенчиво обрывают своего патрона, подсовывая министру заранее заготовленный на этот случай для обсуждения вариант письменных вопросов-ответов. В этом смысле и депутат нижней палаты парламента, бывший журналист «Асахи симбун» Сэйго Накано, не был исключением. На очередных слушаниях по расходованию бюджета, действуя в своей излюбленной манере борца за возрождение истинно самурайского духа, он в который раз обратился к коллегам, таким же слугам народа, с предложением завершить разбирательство о хищениях в военном ведомстве, возглавляемом генералом Гиити Танака. В своей речи в парламенте он, в частности, утверждал: — Нет никаких сомнений, что генерал Танака, используя служебное положение, неоправданно затянул выяснение инцидента о русских «золотых слитках» периода военной интервенции в Сибири. Указанное золото составляло основу так называемого Секретного фонда военного ведомства. Финансовые средства из этого подконтрольного генералу фонда, в размере не менее трёх миллионов иен, направлялись на поддержку политической деятельности самого командующего сухопутными силами в рамках общества Сэйюкай. Поскольку имеется много свидетелей данного преступления, а также документальных материалов и доказательств, собранных по этому обвинению следственной бригадой ныне покойного прокурора Мотои Исиды, необходимо, в процессе функционирования парламентской комиссии по наблюдению за расходованием бюджета, возобновить расследование преступных деяний генерала Танаки. Кроме того, и мой коллега, депутат Итиро Киёсэ из фракции «Синсё курабу», сегодня также обратился к правительству с запросом — объяснить причину длительной неурегулированности специального счёта военных расходов. У него, как и у меня, есть веские основания сомневаться в том, что у правительства были некие секретные цели, которые оно преследовало в период оккупации Сибири. И в отношении которых нет упоминания в Декларации 1918 года о вводе наших войск в эту страну… Киёсэ Итиро (1884–1967), выпускник университета Киото, адвокат, с 1920 по 1952 год шесть раз избирался депутатом нижней палаты парламента. Представлял интересы Либерально-демократической партии. В ходе Токийского международного трибунала руководил работой японской группы адвокатов. Однако речь депутата Накано, а также последующее выступление Итиро Киёсэ, вызвали лишь бурную перебранку в депутатском корпусе. В результате чего выступавшие были наказаны лишением слова, а само заседание императорского парламента приостановлено. После того как работа сессии парламента всё же была восстановлена, депутат от партии Сэйюкай — Итиро Хатаяма — на основании ответов, полученных от премьер-министра, министров юстиции и сухопутных сил, поставил вопрос о Секретном фонде и «золотых слитках» на голосование. Хатаяма Итиро (1883–1956), уроженец Токио. В 1927 году — личный секретарь премьера Г. Танаки. В 1945 году основал Либеральную партию Японии. Премьер-министр страны (1954–1956). В 1956 году вёл в Москве переговоры о нормализации японо-советских отношений. Резолюция парламента была принята в соответствии с докладом председателя комиссии по наблюдению за расходованием бюджета. И она гласила: «На формирование указанного фонда поступила санкция императора. А уже проведённое разбирательство о «золотых слитках» пришло к выводу об отсутствии оснований для возбуждения судебного дела»… Кроме того, по мнению большинства депутатов, «ораторство» Накано преследует целью дискредитировать заслуженного генерала, а сам депутат «покраснел и занимается пособничеством большевикам». Против него инициативной группой, состоящей из парламентариев общества Сэйюкай, планируется начать разбирательство по поводу причастности Накано к агентуре «Третьего интернационала». Есть также мнение о целесообразности сформировать специальный парламентский Комитет по делу этого депутата, который, к тому же, подозревается в получении взяток от «представителей Москвы»… После подобных обвинений парламентарий Накано с ещё большим усердием принялся демонстрировать свою лояльность Трону. В газетных статьях и выступлениях в парламенте стал «аргументированно» доказывать неизбежность и важность установления в Японии тоталитарного режима. Наподобие того, какой в последующем существовал в фашистских Германии и Италии, и с лидерами которых Накано встречался лично, стремясь копировать их стиль. Именно этот депутат стоял у истоков японской концепции «Продвижения на Юг». В ней он призывал к «освобождению Азии», к построению Великой сферы её сопроцветания. Естественно, под руководством Японии и при условии «сокрушения здесь англосаксонского господства». Трансформация политических пристрастий этого депутата вполне объяснима. Несмотря на бурное развитие в Японии того периода вестернизации, в этом движении содержалось явное противоречие. Ибо на данном пути невозможно было утвердить Японию в качестве «западного» государства. Для её самоутверждения требовался ещё и ярко выраженный национализм, предполагающий апелляцию к собственной культуре и национальной самобытности, а также отпор Западу в его усиливающихся попытках контролировать островную империю. Вскоре страна вернулась к собственным традициям и воинствующему национализму. Первая победа азиатского государства над западной державой, прежде всего сокрушительное поражение России в войне 1904–1905 года, ещё более склонило Японию к «паназиатизму». Поражение Германии в Первой мировой войне показало японцам, насколько ложным был облик Европы как очага свободы и просвещения. Крах немецкой империи означал также крушение одного из самых популярных в Японии образцов для подражания, принятых в период «реставрации Мэйдзи». Но стремление во всем следовать примеру Германии для многих японских политиков тогда по-прежнему оставалось доминирующим. В Японии, как и в Германии, послевоенный катастрофический кризис в экономике усилил чувство растерянности и политический радикализм. Убеждение, что будущее благосостояние империи может быть достигнуто лишь при полной независимости от глобальных рынков и подводных течений мировой политики, прочно укоренилось в умах японских парламентариев. И усилило позиции ультранационалистических лидеров. Господствовала концепция о том, что независимость должна быть обеспечена включением китайского или, по крайней мере, маньчжурского или северо-китайского рынков, в японскую сферу влияния. Это стало почти евангелием для экспансионистов всех мастей, в том числе для автора (или авторов) «Меморандума Танаки». Их мечты реализовались в ходе захвата Маньчжурии и, позднее, Северного Китая. Вмешательство Лиги Наций, которая направила на Дальний Восток специальную комиссию для разбирательства агрессивных актов Японии, вызвало в Стране восходящего солнца антипатию к международному партнёрству. Так же, как и в Германии. В итоге обе страны покинули Лигу.