Она так и не смогла высказать всё, что было у неё на душе, так же, как не была в своё время полностью откровенна с Эличе Венадио. Айстэ опасалась, что чувства генерала могут со временем потускнеть, или вовсе сойти на нет. Но сказать об этом напрямую, выразить сомнение в том, что Честон действительно знает, чего хочет, и останется непоколебим в своих желаниях, было совершенно немыслимо. Ведь счастливая невеста на свадьбе не делится с только что обретённым супругом опасениями в том, что спустя несколько лет он непременно ей изменит. И всё же Колючка так и не сумела полностью положиться на генерала Пиллара, не смогла безраздельно доверить ему свою судьбу, не позволила себе успокоиться, считая, что любые невзгоды для неё позади, коль скоро ей удалось вызвать любовь столь могущественного человека. Наученная горьким опытом, она помнила, как в одночасье может обрушиться самая счастливая жизнь, и постоянно ждала удара коварной судьбы. Айстэ умолчала ещё об одном обстоятельстве. Она не собиралась посвящать отца Юнис в тайну своего Дара. А ведь именно её талант был одной из причин, по которым Колючка не хотела ехать с Честоном в столицу. Женщина была уверена, что там, вдали от опасностей пограничья, граф найдёт способ лишить её всякой возможности пестовать свой Дар. И сам Скраггейн после недавней кампании стал гораздо более спокойным и безопасным местом, что уж говорить о центральном Броктоне. Между тем, даже здесь, на границе, Айстэ становилось всё труднее проявлять себя в том качестве, в котором ей хотелось. Дар постоянно напоминал о себе лёгким волнением, заставлял Колючку беспокоиться от смутных невыраженных желаний. Женщина боялась, что коль скоро она уступит требованиям генерала Пиллара, удовлетворить Дар станет ещё сложнее. Именно тогда она решилась рассказать Желторотику о своём особом таланте. Даркон, несмотря на то, что они больше не числились в одной группе, по-прежнему оставался другом и учеником Айстэ. Они, как и в былые времена, часто тренировались вместе. Молодой клеймёный становился всё более умелым бойцом, его способности росли, и Колючка решила, что будет неплохо, если у юноши появится мечта, к которой можно стремиться. Что если и ему однажды предстоит открыть в себе Дар? Уж, во всяком случае, он был ничем не хуже рыжего бахвала Эсгера. Кроме того, Айстэ попросту хотелось поделиться хоть с кем-то своими знаниями, а заодно и переживаниями. Даркон с восторженным интересом воспринял откровенность своей наставницы. Тайна, в которую его посвятили, несказанно будоражила парня. Айстэ заметила, что, выслушав её рассказ, Желторотик принялся совершенствовать своё искусство с удвоенным рвением, и решила, что не ошиблась, доверившись ему. Общий секрет ещё больше сблизил этих двоих. По счастью, Честон Пиллар был не слишком ревнив, а может, не видел в клеймёном юноше, которому едва исполнилось двадцать, конкурента для себя. Во всяком случае, он никак не препятствовал этой дружбе, и Айстэ продолжала при каждом удобном случае обучать Даркона всему, что умела сама, надеясь, что однажды эти уроки принесут свои плоды, и её протеже почувствует в себе силу Дара. *** Тем временем Юнис уже исполнилось три года. Она росла живой, бойкой девочкой, а её внешнее сходство с отцом не вызывало сомнений. Стояла осень, время потрясающей красоты природы, когда окрестности Скраггейна пестрели буйством красок. Предвестие обыкновенно суровой, снежной и холодной в здешних местах зимы. Неожиданно Честон собрался в столицу, сказав Айстэ, что у него появилось важное дело. Колючка, с некоторых пор настороженно относилась к его поездкам, опасаясь, что однажды за одной из них последуют какие-нибудь перемены, которых ей совсем не хотелось. Впрочем, она прекрасно осознавала, что человек, обладающий таким влиянием, как генерал Пиллар, не может полностью уйти из внешнего мира, похоронив себя в глуши. Граф вернулся быстро, как будто всю дорогу в Элатею и обратно нещадно гнал коней, и Колючка сразу поняла, что её любовника захватила какая-то идея. Немедленно по возвращении Честон позвал Айстэ в их покои и торжественно вручил ей официального вида бумагу с печатями. — Что это? — спросила женщина, подозревая, что знает ответ. — Твой контракт, — веско сказал граф. — Я выкупил его. Пожизненно. — Для чего тебе это? — Мы возвращаемся в Элатею. Ты совершенно права в том, что настала пора забрать Юнис из этой глухомани. Я всё устрою. Мы будем жить втроём с нашей девочкой. — И какая роль в этом плане отводится мне? Что я там буду делать? — Всё, что пожелаешь, милая. Если, конечно, тебе не достаточно того, чтобы просто быть рядом со мной и дочерью. — Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. — Я знаю, что ты боишься того, что может произойти, если кто-то получит власть над твоей судьбой. Ты — клеймёная, и эти страхи не удивительны. Но я тебе обещаю, что ничего дурного не случится. Я никогда не предам тебя. Я обо всём позабочусь. «Я-я-я, — мысленно отметила Айстэ. — Ты вообще способен думать о других?» Но вслух этого не сказала. — Честон, помнишь, давно, ещё до рождения Юнис, ты мне обещал, что для меня всё останется как прежде? Ты дал слово Пиллара, и что же теперь? — Но тогда я ещё не понял, что люблю тебя! Не знал, что не смогу жить без тебя! С тех пор всё изменилось. — Но как же твоё слово? — не унималась Колючка. — Во имя всех богов! Я не могу понять, почему ты так упрямишься. Но всё это больше не может продолжаться. На следующей неделе мы уезжаем. — Как будет угодно вашему сиятельству, — жестко проговорила Айстэ. — Перестань! — рявкнул Честон и выскочил прочь. Впрочем, уже вечером генерал вёл себя, как ни в чём не бывало, был по обыкновению ласков и нежен с Айстэ, а уж с дочкой после долгой разлуки возился как самый любящий отец в мире. Но намерений своих отнюдь не оставил. Уже на следующий день Колючка заметила приготовления к скорому отъезду. Они с Честоном больше не ссорились и не обсуждали будущее, но граф принял решение и теперь целеустремлённо двигался к его осуществлению. Что ж, этого следовало ожидать. Однако, Айстэ не уступала ему в упрямстве. По крайней мере, теперь женщина была спокойна за судьбу дочери. А на свой собственный счёт у неё уже сложился план. Самым слабым звеном во всей затее была нужда в помощнике. Айстэ выбрала Даркона как самого своего надёжного друга и специалиста, обладающего нужными умениями. Парень сперва без раздумий согласился сделать всё, о чём его попросят, но услышав, о чём на самом деле идёт речь, стушевался. Однако он привык во всём доверять Айстэ и, внимательно выслушав её, повторил своё согласие уже осознанно. — Ты понимаешь, чем тебе всё это грозит? — настойчиво спрашивала Колючка у своего бывшего подчинённого. — Ты уверен, что готов так рисковать? — Я стольким тебе обязан, — отвечал капрал. — Ты вправе требовать с меня долги. На следующий день Колючка нашла в библиотеке Честона книгу с наставлениями для командиров клеймёных солдат и внимательно изучила интересующие её вопросы, сделав даже кое-какие заметки. Генерал вряд ли когда-то заглядывал в этот талмуд, но, по крайней мере, своевременно им обзавёлся. Затем она по-своему попрощалась с Юнис, ничего особенного, просто поиграла с девочкой чуть дольше обычного. Айстэ нравилось думать, что её дитя наверняка получит в жизни куда больше возможностей, чем она сама. Конечно, будь у неё сын, она бы меньше беспокоилась о его судьбе. Девочек повсюду подстерегают дополнительные опасности, это Айстэ знала не понаслышке. Но граф души не чаял в своём единственном ребёнке, и было очевидно, что он изо всех сил постарается позаботиться о малышке. Потом Колючка написала записку Честону и положила её в карман своей формы. Теперь оставалось самое главное. Колючка имела доступ к вещам генерала Пиллара и безо всяких затруднений смогла раздобыть ключи от того помещения, где хранились «жилы» всех клеймёных из гарнизона, включая пока и её собственную. Айстэ со всей возможной тщательностью сверила свой личный номер с тем, что был указан на «жиле», чтобы случайно не причинить вред постороннему человеку, и только тогда забрала волшебный предмет с собой. Как у инструктора у неё была своя каморка неподалеку от фехтовального зала. Там хранился разный инвентарь и кое-какие учебные пособия, а ещё стоял стол, за которым можно было поработать, когда требовалось составить план занятия или написать характеристику кого-то из солдат. Именно туда Айстэ и позвала Даркона. Она предпочла бы сделать всё в их с Честоном покоях, но было мало шансов, что клеймёному удастся выбраться оттуда незамеченным. Айстэ сверилась со своими записями и установила правильное положение «жилы» — пятая степень, не оставляющий следов режим. Потом протянула Даркону стержень и показала, как его активировать. Капрал, в свою очередь, отдал ей пузырёк с травяным отваром. Ничего страшного, всего лишь сонная настойка, пусть и очень концентрированная. Несколько часов мёртвого сна, если принять достаточную дозу. Айстэ залпом выпила отвар и устроилась в каморке на полу, прислонившись спиной к стене. Нужно было подождать несколько минут, чтобы настой подействовал. — Прощай, Желторотик, — сказала Айстэ уже слегка заплетающимся языком. — Не подведи меня. — Прощай, Колючка, — отозвался клеймёный и отвернулся. Спустя достаточное время он потряс женщину, убеждаясь, что сон её достаточно глубок. Даркон постоял ещё немного, собираясь с духом. Достал ненавистный магический предмет, одним резким движением активировал «жилу» и вложил стержень в безвольную руку Айстэ. Клеймёный ещё раз попрощался со своей наставницей, теперь уже мысленно, прислушался, нет ли кого снаружи, и вышел прочь из каморки, затворив за собой дверь. В глазах его стояли слёзы. «Ты властен над моей жизнью, но не властен над моей смертью», — вот что было в записке, которую нашёл Честон Пиллар на теле своей возлюбленной. Глава 8 — Мне не известно, от чего именно умерла твоя мать, — завершила своё долгое повествование Эличе Венадио. — Но я нисколько не сомневаюсь в том, как сильно Честон Пиллар её любил. Смерть Айстэ стала для него настоящей трагедией. Юнис провела в доме вдовствующей герцогини несколько часов, слушая рассказы о прошлом. Девушке казалось, что теперь она лучше понимает, каким человеком была её мать. Граф Честон, без сомнения, по праву называл её храброй и доброй женщиной. Однако Юнис всё ещё относилась к своей родительнице хоть и с уважением, но без особого тепла, думала о ней отстранённо, как о человеке замечательном, но чужом. Своей настоящей матерью, родной и близкой, девушка по-прежнему считала Соланж Пиллар. Ещё один момент в рассказе госпожи Эличе несказанно порадовал Юнис. Как хорошо, что герцогиня упомянула про Кайла и его участие в конкурсе. Девушка не стала расспрашивать об этом подробнее и даже не упомянула о своём знакомстве с клеймёным архитектором, но теперь у неё отлегло от сердца. Конечно, слова её светлости отнюдь не доказывали, что Кайл никак не мог оказаться тем самым предателем, но сейчас, когда со странной победой всё прояснилось, Юнис совсем не склонна была обвинять зодчего во всех грехах. Напротив, она дала себе зарок при первой же возможности попросить у него прощения за свои резкие слова. Тем временем близилось утро, и Юнис пора было уходить. Решение девушки в итоге осталось неизменным: она должна вернуться в Застенок и помочь Анселю достичь цели. Герцогиня Венадио как будто одобряла её, хотя и не без сомнений. Они тепло распрощались. Юнис отказалась даже от экипажа, который мог бы подвезти её большую часть пути к обиталищу клеймёных. Девушке казалось, что предоставленная сама себе, она с большей лёгкостью найдёт в себе силы по доброй воле вернуться в Застенок. Эличе, вдовствующая герцогиня Венадио Нельзя сказать, что восстание Динкеллада грянуло как гром среди ясного неба. Скорее, его можно сравнить с первыми осенними заморозками. Всем известно, что они неминуемо случатся, но всегда найдётся ленивый или же бесталанный земледелец, для которого это погодное явление окажется равно нежданным и нежеланным, в то время как другие, более рачительные и просто удачливые, будут смотреть на метания бедняги из теплых домов, прекрасно подготовившиеся к приходу зимних холодов. Я, продолжая аналогию, всегда стремлюсь оказаться в числе этих последних, и посему, даю себе труд приглядываться к приметам скорых холодов, таким, как опадающие листья или стаи перелётных птиц. Итак, можно сказать, я ждала того момента, когда кто-нибудь наконец пожелает на деле проверить характер молодого Скоугара. Не сразу, но довольно давно, я пришла к выводу, что этим строгим инспектором должен стать именно Ревийон Динкеллад. Вернее, только он может быть альтернативным претендентом на трон. Истинным вдохновителем заговора мог бы оказаться кто угодно, да что там, мне и самой пару раз приходила в голову эта шальная мысль. Но в мои годы подобные занятия кажутся уже слишком хлопотными, а у моих мальчиков, со всей очевидностью, совсем нет вкуса к подобного рода делам. Так что предоставим эту роль всем желающим, благо в нынешние времена недостатка в таковых не ощущается. Золотые годы правления старины Адальберга заставили дворян Броктона прямо-таки заскучать по старой доброй интриге. И ничуть не удивительно, что с его кончиной всё немедленно пришло в движение. Нельзя сказать, что Скоугар не оправдал надежд, хотя бы уже по той причине, что таковых на него особо и не возлагали. Вернее, единственная надежда заключалась в том, что парень повзрослеет прежде, чем ему придёт пора наследовать трон. Увы. — Но почему только Динкеллад? — спросите вы, — Для чего на троне нужен эпатажный богач, не выказывавший доселе никакого пристрастия к власти и государственным делам, зато известный своими капризами и любовью к роскоши. Почему не какой-нибудь закалённый в боях вояка из владетельных дворян, или не прожжённый придворный лис из близкого круга покойного Адальберга? — Я вам скажу: потому что мы не хотим больших перемен. Немного встряхнуться королевству может быть и не помешает, но вот серьёзные потрясения, глобальный передел власти — увольте. Ещё жива память о тех временах, когда разразилась война, которую потом бесхитростно назовут Большой, когда дела на фронтах шли из рук вон плохо, враг рвался к Элатее, и над Броктоном нависла тень полного разгрома. Тогда каждый из нас поневоле задумался: что будет с ним лично и его владениями, если власть радикально изменится, и на трон воссядет какой-нибудь чужак — ставленник победителя. Я помню то ощущение тревоги и собственного бессилия, которое довелось испытать мне — молодой жене полководца, чья судьба, наряду со множеством других, оказалась поставлена на карту в этой войне. Счастье, что тогда удача, в конце концов, улыбнулась нам. Итак, Ревийон — внук Адальберга — единственный, чьи претензии на трон можно будет, хоть и с натяжкой, назвать легитимными. А значит тот, кому с наибольшей вероятностью позволят сменить молодого Скоугара, коль скоро последний не сумеет защитить своё право. Только так можно рассчитывать, что серьёзных потрясений не случится, ведь кто бы ни выиграл, по сути, трон останется в руках всё той же династии. Итак, стоило силам прийти в движение, мы, владетельные дворяне, да и многие среди обыкновенной аристократии, попросту отступили в сторону. Может быть, некоторые из нас и размышляют сейчас, что станут делать, если кризис обострится. Призывают резервистов, собирают силы, беседуют в кулуарах с единомышленниками, гадают, на чью сторону выгоднее встать. Кто-то удалился в свои поместья, в надежде пересидеть бурю. Кто-то, напротив, бросился в столицу, чтобы оказаться в центре событий, в надежде половить рыбку в мутной воде. Мы взираем на разыгравшееся противостояние, как на сцену внушительного театра, где идёт масштабная костюмированная постановка. Победитель получит приз, проигравший покинет подмостки под свист зала. Вряд ли ему грозит нечто большее, это было бы слишком нецивилизованно, слишком не по-родственному. Надеюсь, у обеих сторон хватит чутья это понять, но если нет, то меня не затруднит разъяснить сию несложную идею любому из претендентов на престол. Главный вопрос нынешнего сезона: сможет ли мальчишка Скоугар самостоятельно справиться с первым в его царствовании политическим кризисом? Впору делать ставки, словно на скачках. Я и не удивлюсь, если сколько-то пари на эту тему уже было заключено. Как бы то ни было, парнишка из кожи вон лезет, чтобы разобраться без привлечения посторонней помощи, и не оказаться впоследствии в долгу у честолюбивых союзников. Похвальное стремление, должна заметить. Всё-таки, при общей бестолковости, кое-какие черты, подобающие правителю Броктона, у вчерашнего принца имеются. Бедняге, должно быть, нелегко приходится: каково это, осознать, что то, что тебе досталось по праву рождения, нужно ещё и защищать от посягательств. На стороне Скоугара солидный задел, оставленный ему батюшкой, — как говорится, вся мощь государственной машины. Плюс лояльность дворян старой закалки, которые по привычке раз и навсегда присягают одному господину. Хотя и кое-кого из таких верных соратников молодой король умудрился отвратить, вспомним хотя бы его конфликт с Честоном Пилларом. За Динкеллада говорят его деньги, которые он, по крайней мере, ухитрился не растранжирить, что по нашим временам уже достойно уважения. А также тот факт, что у Золотого Герцога, пожалуй, нет настоящих врагов, если не брать в расчёт семейство его отвергнутой невесты. Щедрый и обаятельный, Ревийон, несомненно, легко выиграет у Скоугара по части личных симпатий. Но будет ли этого достаточно, чтобы люди пошли за ним в случае, если противостояние примет серьёзный оборот? И тут на сцене появляется дочка Пиллара, с её проблемами и её откровениями. Я ещё прошлым летом чувствовала, что девица Юнис наверняка окажется в центре какой-нибудь истории. Но даже в самых смелых фантазиях не смогла бы придумать именно такого сюжета. Нет, в том что касается клеймения, я, как ни странно, даже не слишком удивлена. В наши суровые времена, стоит тебе обладать хоть чем-то, и непременно найдётся тот, кто пожелает тебя этого лишить. Надо будет выяснить, было ли это несчастье случайностью, или за злоключениями девочки кто-то стоит. Лично я ставлю скорее на второе. Но вот чего я никак не могла ожидать, так это истории с тем волшебным артефактом. Итак, что мы имеем. Сперва Динкеллад поднимает своих людей и загоняет молодого короля в угол. На кого может опереться Скоугар в сей неприятной ситуации при условии, что он не в лучших отношениях со многими из дворян, в особенности владетельных? Разумеется, на свою армию клеймёных солдат. Но тут вдруг оказывается, если, конечно, словам запутавшейся в собственных желаниях девочки можно доверять, что клеймёные стремятся освободиться от гнета. И не просто стремятся, им якобы даже известен способ, как именно это можно сделать. Все недоумевали, какие козыри припас в рукаве Динкеллад. Он совсем не похож на авантюриста, который станет делать столь высокую ставку, не имея на руках хороших карт. Тем более, не похож на человека в отчаянии, готового хвататься за малейший сомнительный шанс. Кажется, теперь я знаю ответ на этот вопрос. Разумеется, глупо было бы считать, что выступление Динкеллада и планы клеймёных никак друг с другом не связаны. Казалось бы, что связывает Золотого Герцога и королевских рабов? Ничего, на первый взгляд. Ещё вчера я и сама так думала. Но теперь, когда мне стало известно о существовании столь далеко идущих планов, грех не вспомнить о герцогской любовнице. Таинственная Тасталай. Все о ней и думать забыли, ведь даже самый громкий скандал теряет пикантность с течением лет. И, похоже, зря.