— Вот как? — Да, именно так. Эта девица, Соланж, неплохо поднаторела в манипуляциях. Она поманила меня тем, к чему я стремился всем сердцем, и я поддался. Я сделал для нее всё, что мог, но взамен не получил ничего. — Говоря так, вы имеете в виду то, что она не родила вам ребёнка? — Да, её семейство, это настоящий улей. У Соланж уйма братьев, сестёр, кузенов. Взяв её в жёны, я наделся и сам стать отцом множества детей. — Но ведь это не её вина. Вы сами говорили, что и никакая другая женщина не смогла подарить вам наследника. — И всё равно эта девица обманула меня, — упрямо сказал Честон. — Она не дала мне того единственного, что от неё требовалось. «Боги, какая нелепость, — подумала Айстэ. — Как человек может быть владетельным графом, великим полководцем и при этом вести себя, как маленький капризный ребёнок, коль скоро речь заходит о некоторых вещах. Не завидую я его бедной супруге». — Вам не кажется, что вы к ней несправедливы? — сказала Колючка вслух. — Я подарил ей всё, о чём она только могла мечтать. Богатство, титул, положение в обществе. — А что, если она мечтала о любящем муже? — Брось, это не принято в наших кругах. Любовь может и приятное приложение к браку, но отнюдь не обязательное. Выходя замуж, девушки её происхождения думают вовсе не о чувствах. — Интересно, какая она, ваша жена? Генерал Пиллар порылся в карманах своей обветшалой формы. — Вот, посмотри, — сказал он, доставая небольшой медальон и откидывая крышку. Айстэ увидела портрет молодой женщины с точёными аристократическими чертами лица. — Красивая, — честно сказала Колючка. — И совсем юная. — Этот портрет написан в год нашей свадьбы, Соланж тогда было всего восемнадцать, — пояснил граф. — Жалко её, — не стала скрывать своих мыслей женщина. Генерал негодующе хмыкнул. — Интересно, для чего вы носите при себе портрет супруги, если так к ней относитесь? — Это традиция моей семьи, — немного смутился Честон. — И потом, наши отношения были совсем иными, когда я получил от неё этот медальон. — Иногда вас очень трудно понять, — пожала плечами Айстэ. — Довольно о моей жене, — бросил граф, убирая портрет. И внезапно добавил, — ты тоже красивая. Даже очень. — Пожалуй, хотя, боюсь, не в нынешних условиях. — Отчего же, — Честон протянул руку и нежно погладил женщину по щеке. Айстэ не отодвинулась. Мужчина внимательно смотрел на неё, а потом порывисто обнял и поцеловал. — Вам нужно беречь силы, — только и смогла выговорить Айстэ, когда их губы разомкнулись. — Я буду осторожен, а эта маленькая радость, напротив, придаст мне сил, — отвечал Честон, сражаясь с завязками её рубахи. Колючка не сопротивлялась. Она знала, что подобного нельзя допускать, но в тот момент не нашла в себе сил противиться. Генерал Пиллар вовсе не был неприятен Айстэ, даже наоборот. И ей тоже хотелось получить капельку тепла в этом холодном негостеприимном месте. Их тела сплелись, и ночь пролетела как никогда быстро. То была самая приятная ночь за долгое время. Этот эпизод и вправду пошёл на пользу раненому. В последующие ночи их близость нередко повторялась. А ещё чаще повторялись откровенные беседы. Они говорили о многих вещах. Честон расспрашивал Айстэ о её жизни и о клеймёных вообще, и сам часто предавался воспоминаниям. Пожалуй, одну лишь тему он не затрагивал, видя, что Колючка не торопится об этом рассказать. Граф Пиллар уважал тайны других владетельных семейств, и никогда не расспрашивал Айстэ о том, что её связывает с герцогиней Венадио. Когда Честон уже поправился настолько, чтобы ехать верхом, и они даже назначили крайний срок, после которого собирались покинуть свой лесной лагерь, долгое ожидание, наконец, было вознаграждено. Ситуация разрешилась даже лучше, чем можно было надеяться. Как оказалось, войска Броктона одержали ряд решительных побед, и Куарона капитулировала. Стороны сели за стол переговоров, обсуждая условия мира. Владетельному графу Пиллару не пришлось тайком пробираться по вражеской стране, вместо этого он ехал с почётным эскортом, как победитель и триумфатор. Айстэ с радостью узнала, что Даркон и его друг благополучно добрались до расположения броктонской армии, а выжившим солдатам её отряда не пришлось предстать перед трибуналом. *** Мирные переговоры проходили, конечно, отнюдь не в столице Куароны, а в захолустном провинциальном городке, но военачальников Броктона устроили здесь со всем возможным комфортом, обеспечив лучшее жилье, изысканную пищу и хоть какой-то набор развлечений. Солдатам победившей армии, впрочем, тоже не приходилось жаловаться на условия. Жизнь вернулась в привычное русло, и у Колючки были все основания считать, что её близкие отношения с генералом Пилларом на этом и закончатся. Вокруг полководца теперь вертелось предостаточно местных красоток, и Айстэ предполагала, что тот не замедлит выбрать себе новую пассию. Честон, однако, отнюдь не собирался отпускать от себя Колючку. Он, как оказалось, запомнил её рассказ о том, что в прошлом она была телохранителем, и предложил Айстэ выполнять при нём схожие функции. Что ж, такая позиция женщину вполне устраивала. По крайней мере, теперь полководец без сомнения признавал её заслуги и не считал её случайным человеком в армии. Какое-то время их отношения и впрямь не выходили за рамки служебных, но вдруг, неожиданно для Айстэ, всё изменилось. Всё началось с того, что почти совсем выздоровевший Честон решил, что ему требуется разрабатывать раненую руку, тренируясь с оружием. Граф был недурным фехтовальщиком и для поединков требовался партнёр ему под стать. Вскоре выяснилось, что Колючка прекрасно подходит и для этой роли. Они начали упражняться вдвоем почти каждый день, и в ходе одного из поединков, разгорячённые и распалённые, оказались практически в объятиях друг у друга. Страсть вспыхнула с новой силой, и тренировка в тот день закончилась в постели. Айстэ не противилась желаниям графа, да и, нельзя было этого не признать, своим собственным. Ей откровенно льстило его внимание теперь, когда вокруг не было недостатка ни в красивых женщинах, ни в иных развлечениях. В последующие дни они нередко проводили время вместе. Порой Колючка твердила себе, что всё это следует прекратить, но каждый раз никак не могла решиться. Странное тщеславие, охватившее Айстэ, не давало ей раз и навсегда покончить с отношениями, из которых, как она опасалась, не выйдет ничего хорошего. Генерал Пиллар был с ней нежен и безукоризненно вежлив. Колючка убеждала себя в том, что их знакомство не продлится долго, что как только закончатся переговоры, прославленный полководец вернётся в столицу, а она — в свой, всеми богами забытый гарнизон к прежней жизни. А пока можно было позволить себе немного расслабиться, и поиграть в эту, не лишённую приятности игру. До поры до времени всё складывалось именно так, как и предполагала Айстэ. После подписания всех документов, армия Броктона отправилась в обратный путь. Колючка и все прочие, кто служил в Скраггейне до начала кампании, должны были вернуться в свой пограничный городок. Что до самого генерала Пиллара, он теперь направлялся в столицу, но при этом формально всё ещё оставался комендантом гарнизона Скраггейна. Не оставалось никаких сомнений, что долго это положение не продлится, и триумфатор прошедшей кампании вскоре займёт куда более соответствующую его положению должность. Впрочем, перед самым расставанием Честон заверил Айстэ, что они не прощаются, и он ещё вернётся в Скраггейн. Колючка не придала его словам особого значения, надеясь, что этот визит генерала будет коротким, только чтобы сложить с себя полномочия коменданта. Она рассчитывала, что её жизнь теперь войдёт в прежнюю колею, а об отношениях с владетельным графом вскоре можно будет забыть. Но едва вернувшись к прежним обязанностям, Айстэ, к своему удивлению и даже ужасу, поняла, что ждёт ребёнка. Поначалу всё это казалось ошибкой, ведь в бесплодии Честона Пиллара сомневаться не приходилось. Разумеется, она была весьма беспечна во время близости с графом, но лишь потому, что их отношения, со всей очевидностью, не могли иметь последствий. Вскоре, однако, Колючка уверилась в том, что не заблуждается насчёт своего состояния. Первым её порывом было немедленно отправиться в город, к старухе, сведущей в женских делах, и раз и навсегда избавиться от проблемы. В самом лучшем случае её ребенка ждал бы сиротский дом с самого рождения, да и матери, допустившей подобное нарушение правил, отнюдь не поздоровилось бы. Но в то же время Айстэ не могла не подумать и о второй заинтересованной стороне. Честон Пиллар был просто помешан на наследнике. Что сказал бы генерал, пойми он, что всё-таки может стать отцом ребёнка. Как минимум, ему нельзя было отказать в праве на это знание. Но как правильно сообщить обо всём владетельному графу? И не станет ли слишком поздно избавляться от плода, если окажется, что Честон нисколько не заинтересован в потомстве от клеймёной женщины? Пока Айстэ колебалась, судьба решила все вопросы за неё. Честон Пиллар снова объявился в Скраггейне, и не с пустыми руками. Триумфатор прошедшей войны желал лично поблагодарить своих солдат, и привёз множество наград, зачастую гораздо более ценных, чем те, что полагались клеймёным по статутам. Колючка, обрадовавшись возможности выяснить всё раз и навсегда, добилась личной встречи с генералом в первый же день, и без всяких обиняков рассказала ему о своих обстоятельствах. Реакция графа оказалась обжигающе горькой. — Что?! — вскричал он в необузданном гневе. — Как ты смеешь так насмехаться надо мной? Как ты пошла на это, зная о моём горе? Кто тебя надоумил обманывать меня, продажная тварь? Айстэ молчала, ошарашенная. — Я думал, ты не такая, как они все! — бушевал Честон. — Я был о тебе лучшего мнения. Колючка не понимала, чем заслужила подобное и, глубоко уязвлённая, не нашлась, что ответить. — Убирайся! — велел ей под конец генерал. — Убирайся к своему любовнику, кто бы он ни был, и не смей попадаться мне на глаза. Я не хочу видеть ни тебя, ни твоего ублюдка. Женщина не собиралась оправдываться и разубеждать владетельного графа. Да и что она могла сказать. Если он ей не доверяет, если не желает признать своё дитя, значит, так тому и быть. Айстэ козырнула и, нарочито чеканя шаг, вышла прочь. Обида рвала ей сердце, но Колючка заставила себя успокоиться. Она всё ещё подчинялась этому человеку, и не могла себе позволить забыть об этом. По крайней мере, её дальнейшие действия были ясны. Она ругала себя за то, что поддалась запретным желаниям, на краткое время помыслила о лучшей судьбе для своего не рождённого ребёнка. Зато теперь всё встало на свои места. Вечером того же дня, спустя несколько часов после тяжёлого разговора, Айстэ испросила разрешения отлучиться в город. Она без промедления отправилась к той самой старухе и изложила свою просьбу. У Колючки было достаточно денег, чтобы заплатить за подобного рода услуги. Бабка с готовностью согласилась помочь, и принялась за свои нехитрые приготовления. Когда всё было почти готово, в скромную избушку ворвался Честон Пиллар. Айстэ вскочила навстречу своему командиру и любовнику, недоумевая, как графу удалось найти её. Хозяйка дома, видя, что происходит, тенью прошмыгнула наружу, оставив их наедине. В глазах обычно сдержанного военачальника пылало безумие, но Айстэ без страха встретила его взгляд. Они стояли друг напротив друга, словно соперники, изготовившиеся к поединку. — Что ты задумала? — бросил Честон. Голос его дрожал, вероятно, от избытка чувств, а может, граф просто запыхался от быстрой езды. — То единственное, что я должна сделать, оказавшись в подобной ситуации, — отвечала Айстэ. — Не делай этого. Прошу. — И что тогда? Что будет с моим ребёнком? — Не только с твоим. Это и мой ребёнок. — Пару часов назад вы говорили иначе. — Я был неправ. Я ужасно ошибся. Прости меня. — И что же заставило вас переменить своё мнение? Честон Пиллар помолчал, прежде чем ответить. — Я просто не осмелился сперва прислушаться к твоим словам. Что-то словно затмило мой разум, и не давало мне поверить в чудо. Но теперь я отринул это наваждение. — Чего вы от меня хотите? — Прошу, прости меня. Забудь мои слова, они были сказаны в приступе безумия. Дай нашему ребёнку шанс на жизнь. — По закону, дитя, которое у меня родится, принадлежит королю. Младенец отправится в приют для детей клеймёных. — Этому не бывать. Я всё устрою. Я позабочусь о том, чтобы его ожидала совсем иная судьба. Колючка молчала, кусая губы. — Я выкуплю твой контракт, — пообещал Честон. — Я сделаю всё, что ты хочешь, только подари мне ребёнка. — Вот как? Тогда слушайте, чего я хочу. Во-первых, вы возьмёте на себя все заботы и хлопоты, позаботитесь о легитимности и документах, устроите судьбу малыша и сами займётесь его воспитанием. — Это то, чего я хочу больше всего на свете. — Подождите. Итак, ребёнок, когда он появится на свет, будет ваш и только ваш, но до того момента, я сама решаю, что мне делать. И я хочу, чтобы для меня всё осталось по-прежнему. Чтобы я могла, как раньше жить в Скраггейне и выполнять свою работу. Никаких особых условий, никаких докторов из столицы, суетящихся вокруг меня сиделок и невозможности пошевелить хоть пальцем. Я сама разберусь, хорошо ли себя чувствую, что мне можно и чего нельзя. — Но ведь ты не сможешь до самых родов продолжать так жить! — Да, но я сама решу, как мне себя вести и когда дать себе послабление. Обещайте мне, что позволите мне это сделать.