– То есть сквернословить и орать на меня ты не станешь? – расстроилась ведьма. – Обидно. Я уж и ответы на твои реплики приготовила. Кстати. А чего я один тут ум морщу, а? В конце концов, она хотела стать частью действа «Загадки Полоза»? Слезы лила по поводу того, что ее, бедненькую, никуда не пущают, кулачками мне по плечу стучала? Вот, пусть участвует. – Реплики – это прекрасно, – ласково похвалил ее я. – Это великолепно! Приезжай, прямо тут мне их все выложишь. – Швецов, тебя кто-то захватил и использует как приманку? – осведомилась Воронецкая, причем без тени насмешки. – Маякни как-нибудь, если да. – Не переоценивай себя, звезда моя, – посоветовал ей я. – Не тянешь ты на объект, ради которого подобную многоходовку кто-то крутить станет. Так что бери ноги в руки и дуй сюда, координаты сейчас по вотсапу сброшу. Будем думу думать, как нам из задницы вылезти и дерьмом не перепачкаться по дороге. – Не поняла? – Плохо, что не поняла, – посетовал я. – Хотя… Кто ты, женщина, и как ты заняла тело умной и хитрой Стеллы, которую я знал и где-то в глубине души даже полюбил? Куда ты ее дела? – Швецов, ночь на дворе! – возмутилась ведьма, а после осведомилась: – Правда? Вот прямо-таки и полюбил? – Но ты-то все равно не спишь? – резонно возразил ей я, игнорируя вопрос. – Так что ничего не теряешь. Москва пустая, домчишься быстро. Лови координаты! Стелла появилась минут через сорок, она была довольно агрессивно настроена, потому сразу отобрала у меня недоеденное пирожное. Правда, не сильно я и сопротивлялся, поскольку оно было пожалуй что лишним. Еще на четвертом следовало остановиться и пятое не заказывать. – Вкусненько, – причмокнула Стелла и помахала рукой сонной официантке. – Можно вас? – На ночь девушкам есть вредно, – заметил я. – Вредно, – согласилась Воронецкая. – Если на ночь. А ночью нормально, ночью уже можно. Ночь – это почти утро, если ты не в курсе, а утро – это завтрак. Завтрак же – самая главная еда. Что говорили древние? «Завтрак съешь сам…». – Ой, все, – отмахнулся я. – Твои бедра, твоя задница, тебе за них и переживать. – Именно, – согласилась Стелла. – Давай, рассказывай, в какие ты опять неприятности влип. – Неприятности – не совсем то слово. Неприятность – это те обстоятельства, при которых мы с тобой познакомились, а под нынешние дела больше подходит понятие «проблемы». Надо отдать ведьме должное – слушала она меня внимательно и не перебивала. – Обидно, – вот что первое она сказала, когда я закончил рассказ. – Очень обидно. – Что именно? – немного удивился я. – То, что меня Ростогцев не сожрал, или то, что я с Хозяином Кладбища не пообщался? Или что-то третье? – Что-то третье. – Стелла благожелательно улыбнулась официантке, которая поставила перед ней тарелку с салатом «Цезарь». – Спасибо. И запишите это на счет моего спутника. – Присчитаем, – снова зевнула работница кафе. – Еще чего надо? – Мне чайку принесите еще, – попросил я. – Каркадешного. Очень он у вас вкусный. Девушка ушла, и я снова вопросительно уставился на ведьму. – Случись вся эта суета месяца два назад, я бы, пожалуй, сумела разрулить эту проблему, – верно истолковала мой взгляд Воронецкая. – Был один… э-э-э… товарищ, он знал, как получить от мертвых то, что нужно живым. Скажем так – это была его профессия. Он Ходящий близ Смерти, для него кладбище – дом родной. – «Был» – это в смысле, что теперь его нет? – уточнил я. – Помер, что ли? – Надеюсь, – бодро ответила Стелла, разворачивая салфетку, в которой лежали вилка и нож. – Но это вряд ли, больно хитер и скользок. Внешне дурак дураком, это да, а на деле палец в рот ему не клади. – Так в чем же дело, если он жив? – нахмурился я. – Вон телефон, позвони, договорись. Если трубку не возьмет – напиши. СМС, вотсап, почта – вариантов масса. Стелла, это та ситуация, когда прогиб таковым не является. В конце концов – давай ему заплатим. Хорошо заплатим. – Да не в этом дело, – вздохнула девушка. – Принципы тут ни при чем. Да и договориться бы я с ним смогла. Не скажу, что мы были друзья, но и особой вражды не имелось. Так, «привет-пока». Просто этот паршивец из Москвы невесть куда еще в начале лета смылся. По весне одна неприятная история случилась, со стрельбой, трупами, беготней и всем таким прочим, а он оказался в самом ее центре. Замять ее замяли, кое-кому из представителей власти огласка произошедшего тоже не нужна была, но Смолин, как видно, решил, что безопасности много не бывает, а потому свалил из страны куда подальше. Куда именно – никому не известно. А если кто и в курсе, то молчит. Телефон недоступен, набирала я пару раз еще в июне, а почты его у меня и не было никогда. – Ходящий близ Смерти, – повторил я. – Мрачно звучит. – Так он ведьмак, – передернула плечиками Стелла, принимаясь за салат. – Какое уж там веселье? Они все на голову ушибленные, поверь. Названия у нас вроде как созвучные – мы ведьмы, они ведьмаки, а разница в мировоззрениях при этом гигантская. Мы озорные, милые, всегда открытые к общению, а этим только дай кого-нибудь прибить. Ты, Валера, если что держись от них подальше, они тебя плохому научат! Слушай, а неплохой «Цезарь». Даже не ожидала. – Ушибленный твой Смолин на голову, не ушибленный, а помочь он нам мог бы здорово, – пробормотал я. – Слушай, а другого Ходящего ты не знаешь? Ну вряд ли это такой уникальный дар? – Все живущие в Ночи уникальны, – промокнула губы салфеткой Стелла. – Даже если они просто ведьмы или вурдалаки. А иные – уникальны вдвойне. Например, другой такой, как я, красотки среди московских ведьм не сыщешь, правда ты, чурбан, этого осознавать не желаешь. Хранитель кладов в Москве и области тоже один, другого нет. И Ходящие встречаются нечасто. – Много слов, мало смысла, – оборвал ее я. – Был задан простой вопрос, нужен такой же ответ. – Нет. – Ведьма снова принялась за салат. – Другого нет. Мне, по крайней мере, о таковом ничего неизвестно. – Тогда – засада. – Я налил себе чаю из чайничка, что минутой раньше мне принесла официантка. – Тогда мы с тобой пойдем на кладбище сами и будем раскапывать могилу. Можно собственноручно, можно нанять пару «синяков», чтобы они лопатами орудовали. – Я не пойду, – отказалась Стелла. – Кладбища терпеть не могу. – Пойдешь, – холодно парировал ее ответ я. – Тебе Полоз что велел, помнишь? Вот и давай, соответствуй. Как хочешь выкручивайся, но обеспечь нам безопасность в данной операции. Я, конечно же, раньше или позже окажусь там в качестве трупа, но до того мне бы хотелось еще лет сорок-пятьдесят небо покоптить. – Если мы попробуем раскопать могилу, то нас там порвут, – очень тихо сообщила мне Стелла. – Даже хуже того, не просто порвут, а наизнанку вывернут, причем не только тела, но и души. Мне такая смерть нафиг не нужна. Лучше тогда уж поехали ко мне, трахнемся напоследок, а после устроим двойное ритуальное самоубийство. Это более разумный и доступный вариант. – Оптимистично звучит, – мрачно заметил я. – Но созвучно тому, о чем я и сам думал.Кстати, помимо Хозяина Кладбища у нас еще одна головная боль есть. Если мы сработаем криво, что практически неизбежно, нас потом за горло муж покойной возьмет. Я его знаю немного, он жуткий перфекционист, потому наверняка заметит, что могилу вскрывали. Потом он непременно доберется до нас, и… Короче, вариант с сексом и самоубийством и в этом случае будет уместен. – Ну, человек смертен, – задумчиво глянула на меня ведьма. – И потом – если он так переживает по поводу ухода жены, так, может, им имеет смысл воссоединиться? Я могу такое устроить. Дай мне его данные, и… – Нет. Не хочу зряшной крови, – покачал головой я. – К тому же Эдуард Георгиевич мужик хоть и жесткий, но при этом достойный. Отец несколько раз говорил, что если бы все вели дела так, как он, то жизнь в стране повернулась бы к лучшему. Так что наши проблемы – это наши проблемы, его жизнь к ним отношения не имеет. – Да плевать мне на его жизнь, – фыркнула Воронецкая. – Скажу честно – если бы это решило вопрос, я бы убила его не задумываясь. Другое дело, что толку от этого никакого. Даже если мы не ночью, а среди белого дня начнем потрошить могилу его женушки, Хозяин Кладбища до нас как-нибудь да доберется. Не знаю как, но это случится. И в том случае если мы сами на кладбище не сунемся, а пошлем каких-нибудь «синяков», то и тогда его гнева не избежать, раньше или позже он нам глаз на задницу натянет. Знаю я эту публику, поверь. Так что надо договариваться, Валера. Надо договариваться. – Свежая и оригинальная мысль, – язвительно заметил я. – Хорошо. Как? Ты знаешь? Я вот нет. – Есть одна мыслишка. – Ведьма поковырялась вилкой в тарелке. – Так, из разряда «редкая ахинея». – Ну и? – сделал я приглашающий жест рукой. – Солнышко, у нас тут мозговой штурм, можно накидывать любые идеи. – Никогда бы не подумала, что такое скажу, но тебе надо попросить помощи у отдельских. У того же Михеева, он из них самый внятный. Нифонтов, конечно, пополезней был бы, у него хорошие связи в кладбищенской сфере, недаром же он со Смолиным столько времени отирался, но тебе дел с этим человеком иметь нельзя, слишком он хитровыдуманный. У него характер, у тебя характер, как бы вы не подрались. А вот Михеев – самое то. Да и знакомы вы более-менее. – Ну ради дела я характер могу на время и усмирить, но вот насчет знакомства – это верно подмечено. Одно дело договариваться с тем, кого знаешь, другое – что-то просить у незнакомого человека. Тем более если речь идет о не самой простой услуге. – Только сразу будь готов к тому, что они на тебя попробуют ошейник надеть, – предупредила меня ведьма. – У нас всегда услугой за услугу расплачиваются, но, как правило, одно другого стоит, не берет никто больше, чем дал изначально. Покон не велит. А эти дадут рубль, а заберут после сто, особенно если чуют, что деваться потенциальному должнику больше некуда. – Странно, – удивился я. – Вроде они на страже закона стоят. – Закон – что дышло, – криво улыбнулась Воронецкая. – Как повернул – так и вышло. Помню, по весне мы с Нифонтовым, Смолиным и еще одной отдельской истеричкой в переделку попали, одного особо пакостного нежитя упокаивали, так меня там оглушило неслабо. Ты же знаешь, я всегда во все переделки первой лезу, и тут тоже сразу на эту пакость кинулась, пока остальные сопли на кулак наматывали. Ну он мою тушку о стену и шваркнул, да так, что сознание вон вылетело. Так вот кабы не Сашка, прирезали бы меня те двое за милую душу под шумок. А что, война все спишет, даже если это бой местного значения. Покон-то отдельским не писан, как ты понимаешь. – Сашка – это тот, который Смолин? – уточнил я. – Он, – кивнула Стелла. – До сих пор не понимаю, отчего он эту парочку остановил? У нас с ведьмаками, как я говорила, дружбы никогда не водилось. Так, вооруженный нейтралитет. Интересная, видать, жизнь у этого Смолина. То нежить в весьма пестрой компании гоняет, то в переделку с перестрелками ввязывается, то, как допотопный большевик, в эмиграцию сбегает, так сказать – подальше от властей. Вот еще что любопытно – не тот ли это Александр, о котором в свое время Вагнер упоминал? Имя, конечно, не слишком редкое, но тем не менее? Впрочем, мое бренное существование теперь тоже особо скучным не назовешь. Причем складывается оно по сказочным канонам – чем дальше, тем страшнее. Ну да. Я, если честно, кладбища вообще не люблю. Не то чтобы боюсь, просто не люблю. Неуютно мне на них. Помню, меня мама в Лондоне потащила с собой на экскурсию по Хайгейтскому кладбищу, мне там чуть дурно не стало. Столица Англии вообще не сильно веселый и красочный город, а там и вовсе все настолько мрачно выглядело, что моя тогда еще юная и впечатлительная натура не выдержала. Как в обморок не упал – до сих пор не понимаю. А тут – вон чего от меня требуется. Отрадно, конечно, что в стране родных осин, а не в туманном Альбионе, только данное утешение все же довольно сомнительно. – Позвони Михееву с утра, – посоветовала мне Стелла, отодвигая от себя тарелку с недоеденным салатом, лицо у нее было не очень довольное. – И если в процессе переговоров он даст свое согласие, то не забудь с ним поторговаться за цену на эту услугу. Ничего зазорного в этом нет, ясно? Пусть знает, что ты тоже не лаптем щи хлебаешь. – Разберемся. – Я отпил чаю. – В любом случае, это лучше, чем ничего. Пока не получим подвеску, дальше не двинемся, а лето тем временем к концу начинает подходить. Вон на улицах начали развалы бахчевых ставить, значит, осень близко. – Ценное наблюдение. – Стелла достала из сумочки влажную салфетку, развернула ее и начала протирать руки. – Так, с этим определились. Теперь два других вопроса. Первый – реализация того, что ты мне передал. Купца я нашла, верить ему можно, цену он дал неплохую. Думаю, скоро ты получишь свою долю. Долю. Это ты, милая, получишь долю, а мне положена основная сумма. Впрочем, с самого начала было ясно, что она меня надует. Да и ладно. Легко пришло, легко ушло, велика ли печаль? – Это, значит, было раз. А теперь два. – Стелла подперла подбородок ладонью и уставилась на меня. – Швецов, а я новый костюм купила, туфли под него и даже клатч. – Мои поздравления, Воронецкая, – в тон девушке ответил я. – И что с того? Или ты счет распорядилась отправить на мой адрес? Так я прямо сейчас тебе могу кукиш показать. Здесь и сейчас за еду заплачу, но брать тебя на полное содержание отказываюсь. Ты крайне затратная статья бюджета. – Не то, Валера, – забавно вздернула брови ведьма. – Не то. Конечно, не то. Можно подумать, я не понял, куда она гнет. – Не поеду, – твердо заявил я, и для пущей ясности припечатал ладонь к столу. – Даже не начинай снова этот разговор. – Не будь скотиной, Швецов, – как-то даже резко заявила моя сотрапезница. – Маму надо любить и уважать, тем более такую славную, как твоя. Я с ней тут созванивалась, и знаешь, как она обрадовалась, когда подтвердилось, что мы приедем вдвоем? Чуть не заплакала, а потом меня «доченькой» назвала. – Врешь, – заявил я сразу же. – Моя мама такое слово сроду не произнесет. И потом – она крайне разборчива в таких вопросах, как семейные ценности. – Ну, может, и не «доченькой», но радовалась сильно, – и не подумала смущаться пойманная на вранье Воронецкая. – А ты хочешь ее расстроить! – Не хочу, – помотал головой я. – Но все равно не поеду.