Кива посмотрела, куда он указывал, и охнула, увидев яркое солнышко – она и не представляла, что проспала так долго. – Он же убьет меня завтра! – простонала она, заранее страшась той тренировки, которую он устроит в наказание. – Тогда лучше провести этот день так, чтобы он стоил твоей неизбежной кончины. И с этим веселым замечанием Джарен поднялся и выдернул из кровати Киву, продолжая легонько обнимать ее. – Как насчет такого плана: ты идешь переодеваться, пока я переношу несколько дел, а потом встречаемся у тебя через двадцать минут. Я знаю местечко у реки, где можно прекрасно позавтракать – там делают лучшие роллы с яичницей и беконом на всем Вендероле. Перекусим, а потом… – Он ухмыльнулся. – Увидишь. – Ты такой загадочный, – сообщила Кива. Ухмылка стала шире. – Кто бы говорил. На это нечего было ответить, так что Кива закатила глаза, оттолкнула его и пошла к двери. Но на пороге Джарен окликнул ее: – Никогда еще так сладко не спал, – тихо сказал он. Он вновь смотрел на нее так, что Кива сглотнула комок в горле. Хотелось солгать, но наружу вырвалась абсолютная, бесспорная правда: – Я тоже. Джарен не соврал насчет роллов с яичницей и беконом. Стоило лишь попробовать, и остаток Кива проглотила в мгновение ока: вчера она почти ничего не ела. Еще вкусный ролл помог избавиться от горького привкуса зелья Делоры, которое Кива приняла сразу же, как только вернулась к себе. В пузырьке осталось лишь на один раз, так что завтра придется изыскать способ вернуться к бабушке, как они и договорились, но Кива решила подумать об этом попозже. – Я же говорил, – сказал Джарен. Они прогуливались вдоль реки; заметив, как быстро исчез ее ролл, он великодушно отдал ей остаток своего. Кива хотела отказаться, но не сумела, как и всегда, когда дело касалось Джарена. Она уже доела и облизывала пальцы, когда оба ролла приземлились в животе, заставив ее крупно пожалеть о своей ошибке. – Тебе явно нехорошо, – улыбнулся Джарен, глядя, как она держится за живот и стонет. – Сможешь подняться на холм или понести тебя? Он указал на знакомую дорогу – Кива уже много раз по ней ходила. – Мы идем в Серебряный Шип? – спросила она, озадаченно склонив голову. Защитный амулет шевельнулся под свитером, напомнив о себе. – Мне не настолько плохо! Просто объелась. Джарен рассмеялся, обнял ее за талию и повел с людной Речной улицы на параллельную улочку, ведущую к академии. – Мы не ради тебя туда идем. Кива встревожилась: – У тебя все в порядке? – Да, – быстро ответил он. – И не ради меня тоже. – Он сделал паузу. – Ну, в каком-то смысле ради меня. Но не в том, что… – Он запнулся. – Ладно. Увидишь, как придем. Изнемогая от любопытства, Кива последовала за ним на холм, ожидая, что они войдут через главные ворота. Но прямо перед ними Джарен повел их между двумя узкими зданиями общежитий и пошел глубже в тень, пока не убедился, что их не видно. – Ни разу не стремно, – заметила Кива, оглядываясь по сторонам. – Если тебе тут страшно, ни за что не соглашайся погулять ночью с Кэлдоном, – парировал Джарен и достал из кармана что-то небольшое и золотое. – Особенно если он решит погоняться за духами предков или разыскать призраков богов. Кива лишь моргала, а потом медленно сказала: – Я даже не знаю, с чего начать… Джарен хохотнул. – Этот рассказ подождет следующего семейного вечера. – Он передал ей одну из золотых штук: – Держи. Кива повертела ее в руках. При виде простой, но изящной маски ей стало не по себе – но здесь не было ни серебра, ни переплетенных змей, так что она сглотнула, отгоняя сомнения, и спросила: – Зачем это? Джарен развернул свою маску и приложил к лицу. – Ради того, что мы собираемся сделать, мне придется стать принцем Девериком. – Он указал на себя, а затем, несколько смущенно, – на то, что она держала в руках. – Если ты не против, лучше тоже надень. Кива нахмурила брови: – Но я не из королевской семьи. Кому до меня есть дело? Когда он ответил, она поняла, почему он так смутился: – Не смеши. Я… Думаю наперед. От этого намека у Кивы перехватило дух; на ум пришла картина Типпа: они с Джареном оба в коронах и держатся за руки – такое не забудешь. «Может быть, вы поделитесь своими намерениями насчет нее?» Кива вспомнила слова советницы Зерры, и земля будто ушла из-под ног – чувство странное, но не сказать, чтобы неприятное. Джарен будто и не ждал ответа: она кивнула, и он, забрав маску из ее ослабевших пальцев, мягко прилепил ей на лицо. – Тебе идет, – шепнул он, приглаживая края. У Кивы не ладилось с дыханием, но она выдавила: – Эм, спасибо… Джарен улыбнулся: маска доходила ему до кончика носа, открывая рот. Глаза его, подобные океану в солнечный день, взирали на нее из-за золотой филиграни, невероятно прекрасные и досадно отвлекающие. Кива откашлялась, отвела взгляд и потрогала холодный металл на лице. – Что ж, принц Деверик, – сказала она, и его официальное имя странно отдалось на языке, – кажется, самое время объяснить, зачем нам в Серебряный Шип. Джарен не ответил, лишь улыбнулся еще шире и повел ее к академии. Пока они шли по каменным дорожкам, она выглядывала Рессинду, но отвлеклась, стоило им свернуть к палатам, где лежали пациенты, которым требовалось долгое восстановление и уход. Они вошли в большое здание, и стало очевидно, что Джарен знает, куда идти по этим стерильным коридорам. Встречные лекари и пациенты махали ему и с любопытством поглядывали на Киву; она порадовалась, что маска прячет ее от пытливых взглядов. – Почти пришли, – сказал Джарен, пока они поднимались по большому спиральному пандусу на верхние этажи. – Куда пришли? Он вновь не ответил, но остановился на верху пандуса, обернулся и спросил: – Можно я одолжу твой амулет? Здесь он мне нужен, потому что… Ну, сама скоро поймешь. Кива вопросительно сощурилась, но он лишь терпеливо ждал, так что она вздохнула, выудила из-под свитера амулет и отдала его. Он тут же надел его, оставив поверх одежды, чтобы было видно. И только после этого повел ее дальше по белому коридору, пока они не дошли до закрытой двери в дальнем конце. Так и не получив ответов, озадаченная Кива начала: – Джарен… Но тут он открыл дверь. Не успела она договорить, как в уши вонзились громкие вопли: «ПРИНЦ ДЕВЕРИК!» – и она проглотила жалобу. Кива ошеломленно остановилась на пороге, а сияющий Джарен ворвался в комнату, приветствуя радостных обитателей. «Детей, – мысленно поправилась Кива, – приветствуя радостных детей». Стоило лишь взглянуть на ряды маленьких кроваток, на листочки с каракулями, развешанные по стенам, на яркие игрушки, разбросанные по полу, и Кива поняла, что они в детской палате. В сердце всего этого, широко раскинув руки, стоял наследный принц, а дети вылезали из кроваток – иные двигались медленнее и слабее остальных – и спешили к нему. – Он всегда так добр к ним. Кива обернулась и увидела одетую в белое лекаря из Серебряного Шипа, темнокожую женщину средних лет, которая с искренним восхищением смотрела на принца, но восхищало ее не то, что он принц, а то, что делал. На глазах у Кивы Джарен поднял руки… И дети взмыли в воздух. Они летали по палате с восторженными визгами, а Джарен явно понимал, с кем нужно быть поосторожнее, и следил за этим. Родители и посетители наблюдали за происходящим, с любовью и признательностью улыбаясь принцу, – они уже видели такое. И не раз. Поэтому Кива обернулась к лекарю и спросила: – Он часто сюда приходит? – Каждую неделю, – ответила женщина и пригласила Киву пройти в палату. – По крайней мере, когда он в городе. Его не было почти всю зиму, и дети ужасно расстроились, но он пришел, как только вернулся. Принц не жалеет для нас времени, а ведь он и в других местах бывает так же часто.