Джарен отвел взгляд и этим все подтвердил. – Ори тогда было одиноко. Во дворце не было детей, а я, Мирри, Кэл и Эш были по уши погружены в политику и занятия. Когда привезли Флокса, я отдал его брату, и они сразу подружились. – Но тебя он все равно обожает, – заметила она. – Говорят, я неотразимый. И Джарен так посмотрел на Киву, что ей снова захотелось выпрыгнуть в окно. Откашлявшись, она вернулась к прежней теме. – До того, как нас прервали, – она похлопала Флокса по спинке, – ты говорил что-то про угрозу королевству. Джарен не ответил; он молчал так долго, что Кива испугалась, не передумал ли он делиться, но потом он сказал: – Помнишь, я говорил тебе в Залиндове: другие королевства боятся, что мятеж перебросится на их земли? И кое-где это уже случилось. Кива впилась зубами в щеку и согласно качнула головой. – А помнишь, что еще я сказал? – спросил Джарен. – Про то, что Мирравен и Карамор выжидают, пока мы дадим слабину? – Думаешь, они собираются напасть? – Кива прикинулась обеспокоенной – хотя не то чтобы ее это не беспокоило на самом деле. – На севере что-то затевается, – ушел Джарен от прямого ответа. – Нам вечно грозили, предупреждали – как обычно. Но недавно кое-что изменилось, и как раз тогда, когда мы начали переговоры с Мирравеном о выдаче Тильды. Переговоры шли тяжко, Мирравен отказывался принимать любые наши предложения, сколь бы щедры они ни были. Кива выпрямилась: последнюю часть она не слышала. – Обо всем этом я узнал лишь после Залиндова, – продолжал он, – и не понимаю, что это значит. Мы предлагали им все, чего они так давно хотели, включая расширенный доступ к нашим запасам люминия и ослабление таможенных законов; все это нанесло бы удар нашей экономике и подстегнуло бы их. Но их это не заинтересовало. Киву охватило неясное чувство, она прижала ладонь к животу: ей стало нехорошо, когда она вспомнила, что утром сказала сестра. «Король Навок оказался более чем счастлив заключить соглашение с Мятежной королевой, понимая, как это взбесит семью Валлентис и как отчаянно они захотят получить ее себе. Ему же лишь надо было устроить так, чтобы по соглашению между странами ее отправили в Залиндов». В тот момент Киву настолько поглотило все остальное, что она и не задумалась, как Тильда могла заставить Мирравен отклонить запрос Эвалона о ее выдаче. Но теперь Кива гадала: что же мама предложила? Что она сделала? – Совет опасается того, что может означать их нежелание идти навстречу, особенно учитывая, что Мирравен перестал отвечать на наши депеши, – сказал Джарен. – И Карамор тоже. Оба королевства всегда завидовали Эвалону: у нас богатые, процветающие земли, а у них в основном пустоши. Они никогда и не скрывали, что хотят захватить нас, но на пути у них горы Танестра, а наши войска готовы отразить любую атаку, так что им хватало ума не пытаться. Но теперь… Не могу отделаться от мысли, что они решили рискнуть, тем более что сейчас мы отвлеклись на внутренние проблемы – на мятежников. С пересохшим горлом Кива спросила: – Тогда разве не к лучшему, что мятежники затихли? Можно на них не отвлекаться? Джарен кивнул, но как-то неуверенно. – Тогда почему ты такой задумчивый? – поинтересовалась Кива. – Просто… – Джарен провел рукой по волосам, золотые пряди торчали во все стороны. – Я так люблю свой народ, что не могу не беспокоиться. Такой уж я уродился – вечно хочу их уберечь. И сколь бы я ни был уверен, что мы отобьемся, само существование угрозы мне не нравится. Не удержавшись, Кива вздернула бровь. – Ты наследник богатейших земель Вендерола. Тебе всегда будет что-нибудь угрожать. Джарен то ли хохотнул, то ли застонал. – Я знаю, поверь, – расправив плечи, он продолжил: – Если Мирравен с Карамором и попытаются напасть, они не пройдут глубоко в Эвалон. У нас слишком много линий обороны. Затея безнадежная, и только поэтому я еще сплю ночами. Кива выразительно покосилась на темные окна, и Джарен уточнил: – Ну, обычно сплю. – Так ты беспокоишься в общем, а не о чем-то конкретно, – подытожила она. – Меня беспокоит целая куча конкретных вещей, – Джарен бросил взгляд на Флокса и шутливо добавил: – Например, смогу ли я когда-нибудь встать с этого дивана. – Вот это задача! – поддела Кива. Джарен улыбнулся, но улыбка быстро погасла. – Кстати, я хотел сказать раньше, но отвлекся на самый позорный ужин в моей жизни. Припомнив ужин, Кива хихикнула. – Утром я уезжаю в Фелларион, – продолжал он. – Главы городов хотят обсудить градостроительство, вопросы сельского хозяйства и массу других вещей, которые нуждаются в правках. Меня не будет как минимум четыре дня, а может, и дольше. – Ого! – сказала Кива, втайне обрадовавшись. Если Джарен уедет, то не заметит, если она пропадет на несколько часов – а учитывая, что этим вечером дар опять подвел ее, она отчаянно хотела попасть к бабушке. – Ну, эм… Спасибо, что предупредил. – Я собирался пригласить тебя, – ответил он. – Но не хочу слышать упреки в том, что ты умерла от скуки. – Вот спасибо, – Кива внутренне содрогнулась, вспомнив вторую половину Королевского Совета. – Еще мне говорили, что тебя позвали в Серебряный Шип, – добавил Джарен, – так что не хочу вставать между тобой и твоей мечтой. – Он склонился к ней, преисполненный гордости. – Кива, поздравляю. «Теперь Кива заслуживает шанса на собственную жизнь и собственные мечты». Грудь сдавило. – Я еще не согласилась. – Это мне тоже говорили. – Джарен склонил голову набок. – Только я не понял, почему. – Я… – Кива сглотнула. – Просто сперва хочу убедиться, что готова. – Целительница Мэддис говорит, что ты готова. Кива не совсем это имела в виду. – Она так говорит только из-за отца. – Она его знала? – удивился он. – Ты говорила, что он был лекарем; он учился в Серебряном Шипе? – Что-то вроде того, – уклончиво ответила Кива. – Мэддис сказала, что он был одним из лучших. Она не собиралась выбалтывать Джарену еще больше подробностей про семью: он и так знал слишком много, и ее это беспокоило. Но… Но он же вступился за Фарана на Королевском Совете. Кстати, и за Киву тоже. – Вся в отца, – Джарен тепло взглянул на нее и ободряюще обнял за плечи. Кива надолго замолчала; его слова отзывались где-то глубоко внутри. Он был прав, она пошла в отца. Душой лекаря, состраданием к людям и когда-то давно – вечным оптимизмом. Но потом случился Залиндов. И Фарана у нее украли. С тех пор Кива была так одержима местью, что ни разу не задумалась: а чего желал он? Для нее. Для всей семьи. А может, она не задумывалась, потому что уже знала ответ. Фаран хотел бы, чтобы они простили и двигались дальше. Чтобы они шли за мечтой, чтобы были счастливы, чтобы жили. Ему не хотелось бы, чтобы они посвятили себя мести. Он бы хотел, чтобы они были целы. И глубоко внутри Кива понимала, что он в гробу бы перевернулся, если бы узнал, что собирались устроить его дети. – Кстати про отцов, – хрипловато выговорила Кива, желая отвлечься от мыслей о себе самой. Она забралась на диван поглубже, случайно прислонившись к Джарену. – Король Стеллан, он… Ну… – Что – он? Кива прошептала: – Он болен? Джарен застыл. Но потом сильнее прижал ее к себе, то ли желая утешиться, то ли утешая ее, и едва слышно выдохнул: – Да. – Неизлечимо? – снова прошептала Кива.