Сомин засмеялась – ее смех резанул по и без того напряженным нервам, – но замолчала, увидев серьезный взгляд друга. – Джихун-а, ты же знаешь, что токкэби не существует. – Конечно, знаю, – решительно уверил ее парень. Или, может быть, он убеждал себя? – И ты знаешь, что я всегда готова выслушать, если у тебя неприятности. – Сомин склонила голову набок. – Или галлюцинации. – Эй! – Джихун бросил в подругу ложкой, но девушка перехватила ее в воздухе. В отличие от парня Сомин всегда была ловкой. Джихун повалился на стойку, изображая поражение. Какой смысл вообще в этом разбираться? Все равно он никогда ту девушку больше не встретит. – Мне нужен кофеин. – Что ж, тогда тебе повезло. – Сомин достала из кармана фартука пачку растворимого кофе и надорвала ее. Джихун тут же подскочил. – А можно мне его как-нибудь внутривенно влить? – спросил Джихун. Сомин тем временем помешивала напиток, вместо ложки используя опустошенный пакетик. Джихун благодарно забрал у нее кружку. Кофе обжигал язык, но ему было плевать. – Ты богиня, – он довольно выдохнул. – Когда-нибудь тебе будут строить храмы. Святыни с твоим портретом. Сомин усмехнулась. – Когда почувствуешь себя человеком, выходи помогать. Когда Джихун вошел на кухню, мама Сомин, Мун Сухюн[38], спорила с хальмони по поводу специй: – Госпожа Нам, если добавить слишком много рыбного соуса, вкус будет чересчур сильным. – Она размахивала деревянной поварешкой, и, прежде чем та приземлилась на гору горшочков, Сомин выхватила ее из рук матери. – Ты уже получала от меня этой поварешкой. Могу добавить, – пригрозила хальмони. – Госпожа Нам, всем всегда нравилась ваша стряпня. Но давайте признаем: вы стареете, а когда люди стареют, первыми у них ухудшаются зрение и вкус. Хальмони цокнула языком: – Не понимаю, почему я до сих пор тебя сюда пускаю. – Потому что вы меня любите. – Мама Сомин улыбнулась. – Я просто привыкла к тебе, – пробурчала хальмони. – Вы здесь с моей Ёри еще в детстве вместе бегали. Сердце Джихуна ухнуло куда-то вниз. Ему не нравилось вспоминать, что их с Сомин матери выросли вместе. Вместе играли, ходили в одну школу, одновременно забеременели. Только мать Сомин осталась, а его – ушла. – А мне нравится, как вы готовите. – Сомин обняла хальмони. – Может быть, я выйду замуж за Джихуна – и тогда каждый день смогу есть вашу стряпню. Джихун наконец подал голос: – А кто тебе сказал, что я возьму тебя в жены, Ли Сомин? Ты же знаешь: я терпеть не могу, когда люди за меня решают, что мне делать. – Джихун-а! – воскликнули все трое: кто-то нежно, а кто-то – нахмурившись. – О, Хуни проснулся! – В глазах у мамы Сомин горел дьявольский огонек. Она ущипнула его за щеку. Ей единственной это позволялось, и она об этом прекрасно знала. – Как вам повезло, госпожа Нам. Зачем нужны стремянки, когда есть такой высокий внук? Что угодно с верхних полок достанет. Парень сдержал смешок. – Не дразни его, – сказала хальмони. Мама Сомин отпустила Джихуна, но свобода длилась недолго. Хальмони повернула к себе лицо внука и внимательно осмотрела. Зоркие глаза тут же приметили синяк на виске. – Что случилось? – Ничего, – выпалил парень. Он не хотел даже думать, как далеко заведет хальмони ее суеверность, узнай она о прошлой ночи. Хальмони так пристально на него смотрела, что он готов был поклясться, что слышит ее мысли: она решала, оставить тему или все же надавить. Наконец она отпустила внука. – Мне прошлой ночью снилась свинья. Джихун посмотрел на Сомин, надеясь, что та ему что-нибудь разъяснит, но девушка только пожала плечами. – Свиньи приносят удачу. Так что старайтесь и учитесь. – Хальмони наставила лопатку на Сомин и Джихуна. – Да, хальмони. – Парень с девушкой синхронно поклонились. – И ешьте ет[39]. Она закрепит знания. – Да, хальмони. – Вот, отнесите на третий столик. – Хальмони выдала внуку поднос с дымящимся тушеным мясом в керамических горшочках. – А потом возвращайтесь. Надо будет отнести еще одно блюдо на шестой столик. Только соображу, что делать со специями, – сказала мама Сомин и вернулась к прерванному спору с хальмони. Сомин улыбнулась Джихуну и, закатив глаза, забрала у него поднос. Джихун последовал за подругой, впервые благодарный судьбе за то, что его жизнь была сплошным бардаком. К концу обеда он уже почти забыл о девушках-лисицах и гоблинах. Когда первой лисице исполнилась тысяча лет, воинство Силла, объединившись с китайской династией Тан, взяло верх над тем, что осталось от Когуре, основанного принцем Чумоном. В Корее наступил рассвет буддизма. Число девять (ку[40], 九) символизировало дракона, а соответственно, и императора. Это был символ долголетия, символ бессмертия. Девять наций присягнули династии Силла. Они построили пагоду императорского дракона с девятью этажами[41]. Это был самый большой храм в Восточной Азии, и он символизировал силу Будды и Силла. И тогда лисица отрастила еще восемь хвостов. Девять хвостов – для силы. Девять хвостов – для бессмертия. 6 В понедельник утром госпожа Квон угомонила учеников и начала классный час. Однако вместо того, чтобы, как обычно, объявить о повестке дня, она прочистила горло и зачитала что-то из своего блокнота. – С сегодняшнего дня с нами будет учиться новая девочка – Ку Миён. Женщина махнула в сторону открытой двери. Первым делом Джихуну бросилось в глаза то, как тихо двигалась девушка. Он удивленно приподнялся на стуле. За эти выходные он раз десять думал о ней, но уж точно не подозревал, что увидит ее в таком скучном месте, как школа. Тем более его школа. В солнечном свете она выглядела поразительно – особенно лицо. Угловатое, точеное, с прямым носом, красивым изгибом бровей и темными глазами, обрамленными длинными ресницами. Парни все мгновенно выпрямились – точь-в-точь марионетки, которых разом потянули за веревочки. – Представься, – попросила госпожа Квон. – Меня зовут Ку Миён. – Девушка поклонилась. – Мы с мамой недавно переехали в Сеул. Рада с вами познакомиться. – Такую речь произносят все новые ученики, однако голос Миён звучал угрожающе, а в глазах читалась сталь. «Не подходите ко мне». Джихун все ждал, когда она его обнаружит, но девушка даже не задержала на нем взгляда. – По-моему, я влюбился, – прошептал Чханван. – Только слюнями стол не залей, – не глядя на друга, кинул Джихун. Все его внимание было приковано к Миён, которая упорно на него не смотрела. – Можешь сесть рядом с Ли Сомин, – сказала девушке госпожа Квон. Миён заняла предложенное место, опустив голову и полностью игнорируя любые попытки Джихуна попасться ей на глаза. Закончив с объявлениями на сегодня, госпожа Квон удалилась под звонок с урока. Класс мигом заполнила болтовня. В эти несколько минут свободы, пока учителя переходили из класса в класс, ученики могли посплетничать или съесть запрещенные в школе снеки, заранее где-нибудь припрятанные. Джихун обычно предпочитал перекус, но сегодня он встал и подошел к парте Миён. Однако его тут же оттеснила Пэк Хана. – Новенькая! – Хана была милой, но обычной: классическое овальное лицо, вздернутый нос, розовые губы. Идеально уложенная челка, идеально выглаженная плиссированная юбка. Джихуну она казалась похожей на фарфоровую куклу, только у кукол не было такого осуждающего взгляда и острого языка. – А где ты раньше жила?