– Все хорошо. В конце концов, не в первый раз. Я привыкла. – И это правда. Миён вечно была новенькой в классе. Никогда не задерживалась надолго, так, чтобы перестать быть новенькой. – Это хорошая школа, пусть район и похуже прежнего. Но, к сожалению, там нельзя было оставаться из-за твоей… неосмотрительности. В голосе матери сквозило осуждение, и Миён поджала губы. Девушке совершенно не нравилось переезжать, но приходилось – и все из-за ее вечных промахов. А Йена не уставала напоминать своим раздражением, каким же наказанием была для нее дочь. Может быть, не стоит рассказывать о последней ошибке, тем более так скоро после предыдущей. – Извини, мама, я не хотела. И девочка ведь выжила… Оправдания, оправдания, сплошные бесполезные оправдания. – Но ты все равно чуть не выдала нас, потеряв контроль над собой при человеке. При свете дня! – Я просто пыталась ее угомонить! Она все доставала меня, и я среагировала соответствующе… – Миён резко замолчала, осознав, как же ее оправдания похожи на слова того аджосси из леса: «Она сама напросилась. Не надо было вопить. Я лишь пытался заткнуть ее». Миён ненавидела себя за то, что у нее было столько общего со злом, на которое она вела охоту. – Не надо оправдываться, – Йена будто читала мысли дочери. – Делай как я велю, и все будет отлично. – Если честно, я хотела тебе кое-что сказать. – Я знаю, что ты хотела сказать. Все хорошо, не волнуйся, – развеяла Йена опасения дочери. Миён ждала другой реакции. – Все хорошо? – Сердце пустилось вскачь. Значит, не страшно, что мальчишка узнал, кто она такая, и увидел ее бусину? – Я не хотела… – Только не надо врать, дорогая. Я прекрасно осведомлена, что ты снова опустошала жертву – медленно. Никак не можешь научиться убивать быстро. У Миён чуть не вырвался облегченный вздох. Значит, Йена не знала ни о мальчишке, ни о бусине. – Меня устраивает и медленно. – Миён могла бы придумать сотню оправданий: меньше шума, меньше криков, меньше кровопролития. Но она знала, что не в этом дело. И Йена тоже знала. – Зря ты гонишься за одобрением людей. Именно поэтому ты такая слабая. – Вот оно. Мать не одобряла того, что Миён была наполовину человеком. Что в ней текла человеческая кровь, кровь отца. – Тяжело не переживать, когда вы бок о бок живете, – пробормотала Миён. – К сожалению, это неизбежное зло. Если мы хотим питаться каждый месяц, надо жить рядом с едой. Миён передернуло – умеет же мать слова подобрать, – но она кивнула. – А если бы кто-то узнал, кто мы такие? – Тогда, конечно, пришлось бы что-то с ним делать. Но человеческую жизнь так легко оборвать, – мать говорила небрежно, и у Миён перехватило дыхание. Смогла бы она убить того мальчишку? Свернуть ему шею и оставить в лесу гнить? Она задрожала при одной мысли об этом. Но может быть, в том-то и дело? Может быть, она недостаточно жестока? – Что с тобой? – Йена перехватила взгляд дочери. – Просто чувствую себя не очень, – ответила Миён. – Еще не привыкла к месту, да и охотиться так скоро после переезда… – Иначе никак, – перебила ее Йена. – Без луны ты отказываешься охотиться. – Знаю. – Как бы перевести разговор на другую тему и спросить о бусинах? – Кстати, я тут разбирала вещи и нашла несколько интересных книг. Одна из них была про лисьи бусины. Йена коротко рассмеялась. – Ты про те сказки? Это люди придумали, чтобы детям рассказывать. Лисьих бусин не существует. Миён нахмурилась и сжала в кармане несуществующий камешек. Неужели мама, прожив на земле сотни лет, никогда не видела и не чувствовала свою бусину? – Миён-а, я устала. Ночь была долгой. Давай оставим разговоры о сказках и всяких «если бы да кабы». – Да, мама. – Миён чувствовала себя поверженной. – Иногда я думаю, что даю тебе слишком много свободы, вот и вылезают всякие проблемы. – У Миён сердце ушло в пятки. Неужели будут новые правила и запреты? – Не забивай мозг глупыми сказками. Всегда будь начеку. Мы с тобой должны защищать друг друга. В конце концов, мы с тобой одни против всего мира. Миён кивнула. Йена часто говорила нечто подобное, вместо того чтобы просто обнять, как сделал бы любой родитель. Но Йена никогда не обнималась. Она вообще редко притрагивалась к Миён. – Мама? – Да? Миён попыталась собраться с силами, чтобы рассказать матери о бусине и странном юноше в лесу, но не смогла выдавить из себя ни слова. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Миён. 5 Джихун проспал. Обычно его это нисколько не беспокоило, однако сегодня была суббота и парень должен был помогать бабушке в ресторане. Он прошел по коридору к маленькой подстилке, где лежала, свернувшись клубком, Дубу. Тихо заскулив, собачка попыталась подойти к нему. – Ты моя храбрая девочка, – Джихун нежно обнял собачку. Он все еще не определился, злится на нее или же рад, что с ней все хорошо. Пожалуй, и то и другое одновременно. Он полночи не спал: все думал о гоблинах и кумихо. Хальмони часто рассказывала Джихуну истории о токкэби, обманывающих людей, и о девятихвостых лисицах, поедающих человеческую печень. Ужасы маскировали под сказки, чтобы поучать детей. Но сказки должны были оставаться в книжках, а не оживать и душить его почти до смерти. Джихун пытался убедить себя, что это всего лишь галлюцинация. Но на виске красовался синяк от столкновения с головой девчонки. И тот странный камень, который она выплюнула… Пальцы до сих пор пощипывало, словно камешек вытянул из него жизненные силы. Джихун спустился по черной лестнице навстречу суматошному ресторану. Из подсобки раздавались чьи-то голоса. Джихун остановился на полпути, заслышав что-то про нападения диких животных. – Спасибо, что зашли, полицейский Хэ, – поблагодарила хальмони. – Детектив. – Простите. Детектив Хэ. – Мы решили проинформировать близлежащие дома и офисы, чтобы все были начеку. Похоже, с гор спустился волк или дикая собака. Будьте осторожны. Джихун встал столбом, пытаясь осмыслить сказанное. Нападения дикого животного? Как, например, лисы? – Мы предупредим посетителей. – Хальмони открыла дверь. – Заходите в гости, если вдруг захотите вкусной домашней еды. Детектив вышел из ресторана, и Джихун услышал, как хальмони прошла на кухню. Интересно, связано ли это нападение с той девушкой? Наверное, не стоило о ней волноваться. Она пригрозила ему, чтоб не болтал о прошлой ночи, а значит, лучше всего будет забыть о том, что случилось. Одновременно с тем, как он зашел в подсобку, из-за кухонной двери появилась Сомин. В руках она, опасно балансируя, держала целую стопку грязных тарелок. Девушка была одета в футболку с рисунком, рваные джинсы и ресторанный фартук до колен. – Ты что тут забыла? – Джихун изумленно вылупился на подругу. – Твоя хальмони сказала, что ты спишь как убитый. Она не хотела тебя будить, вот и позвала нас с мамой. Там настоящий сумасшедший дом. Сомин не обвиняла его, но Джихун все равно виновато ссутулился. Парень с самого детства помогал в ресторане. Иногда он часами обрезал ростки сои или защипывал тесто клецок. А не так давно его повысили до официанта и курьера. – Я собирался тебе позвонить. – Джихун стучал по столу ложкой, обдумывая, что сказать дальше. Сомин всегда с готовностью выслушивала друга, когда ему хотелось выговориться, а после сегодняшней ночи ему это было необходимо. В конце концов, они росли бок о бок, и Сомин знала все бабушкины сказки. Но в голове крутилась угроза той девушки: «И не говори никому о том, что ты сегодня видел». Поэтому парень просто спросил: – Ты когда-нибудь верила в токкэби? Сомин на секунду задумалась. Она всегда серьезно отвечала на вопросы друзей. – Конечно. Когда совсем маленькой была. А еще, я слышала, есть такое приложение, которое голосом токкэби говорит детям: «Кушай овощи». – Я не про тех токкэби, которыми нас пугали родители, а про настоящих.