А вокруг нее, в крапинках лунного света, вились девять призрачных хвостов. – Миён-а. Джихун медленно побрел к девушке, спотыкаясь о корни и камни. Сделал еще один осторожный шаг, как если бы приближался к раненому животному. Миён сжимала пальцами волосы, тянула черные как смоль пряди, и Джихун забеспокоился, как бы она не вырвала их с корнями. Он подошел к ней вплотную, стараясь не глазеть на мельтешащие хвосты. Один из них проскользнул по его руке. Джихун не знал, чего он ожидал, но от прикосновения мягкого меха у него по коже пробежали мурашки. – Я так устала, – пробормотала Миён. – Я так голодна. – Миён-а? – повторил Джихун. Все ее тело сотрясла дрожь. Бормотание умолкло. Даже воздух вокруг дерева замер, словно лес задержал дыхание. Миён подняла голову, медленно повернула ее и наклонила. Темные глаза остановились на луне, и лисица гортанно зарычала. Джихун вдруг оказался на спине. А над ним нависла Миён. У нее изо рта капала слюна – срывалась с губ и падала ему на щеку. Она опустила голову, остановившись всего в нескольких сантиметрах от его лица. Зрачки были расширены, губы растянуты в довольной улыбке хищника. – Миён-а! – Джихун попытался оттолкнуть ее, но девушка не двинулась с места. – Ку Миён! – повторил он ее имя, надеясь, что та вспомнит, кто она. Она вжала его плечи в землю, и в спину впились камни. Джихун не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Поэтому он сделал единственное, до чего смог додуматься. Рывком подняв голову, он укусил Миён за плечо. Она взвыла от боли. Хватка ослабла. Перевернувшись на живот, Джихун попытался бежать. Но Миён пришла в себя слишком быстро. Она обхватила руками его колени. Вцепилась зубами в икру, прокусив насквозь ткань и кожу. Джихун закричал, и его пронзительный вопль эхом разнесся по лесу. Он пинался, пустил в ход ногти, но она все равно повалила его на спину. – Умираю с голоду. – Слова отдавались дрожью во всем ее теле. Она снова пригвоздила его к земле. Джихун не мог двигаться, и лисица наклонилась ниже; ее тяжелое дыхание щекотало ему волосы. – Миён-а, – Джихун вложил в ее имя всю мольбу, все отчаяние, какое только мог. Она остановилась. Между ее бровями пролегла морщина. – Пожалуйста. Это же я, Ан Джихун, – от страха с языка срывалось все, что приходило на ум. – Ты ненавидишь мои шутки и думаешь, что я слишком много болтаю. Ты боишься воды. Моя хальмони накормила тебя твенджан ччигэ. Ты говорила, что не убьешь меня. Ты же говорила. – По его щеке скатилась слеза. Миён вскочила, взгляд ее внезапно прояснился. – Джихун? Ее тело свело судорогой. Лисица содрогнулась и завалилась юноше на плечо. Джихун высвободился из-под веса Миён и склонился над ней. – Если ты не глупец, то лучше не трожь ее. – Из-за деревьев выступила юная шаманка. Ему кажется, или он где-то ее уже видел? – Мы знакомы? – Что? Нет, – резко ответила шаманка. – А-а-а, – протянул Джихун. Он никак не мог отделаться от странного чувства. – Ты – яркий свет, – произнесла девушка. – Солнце, за которым гонятся тени. И она – тени. – Ты ничего о нас не знаешь. – Джихун заслонил собой Миён. Из тени деревьев вышла старая шаманка. Ее жесткий взгляд был прикован к Миён. – Мы знаем куда больше, чем ты думаешь, – произнесла женщина. – Ну, мне плевать, что вы там себе знаете. Отстаньте от нас, – отрезал Джихун. – А ты никогда не задумывался, достойна ли она твоей верности? Она – убийца, – проговорила Нара. Это был голос осуждения. На Джихуна вдруг снизошло озарение. – Точно, я вспомнил. Вспомнил, где тебя видел. – Мы никогда не встречались. – Нет. – Джихун вытянул руку, пытаясь ухватиться за воспоминание. Призрачная фигура, постепенно исчезающая в лесу, пока он отчаянно дрался с токкэби. – Я тебя уже видел. – Нет, не видел, – продолжала настаивать девушка. – Ты была в лесу, когда я впервые встретил Миён. Я подумал, что ты – призрак, но ты была в лесу, когда она потеряла бусину. – Что? – лесную тишину прорвал вопрос. Миён позади Джихуна села. – Нара, – в глазах Миён горел огонь. – Говори, что ты натворила? Но вместо Нары ответила старая шаманка: – Она должна избавить этот мир от демона. 31 Миён не знала, что было больнее: предательство, от которого в груди расцветала рана, или же мучительные языки пламени, пылающие в венах. – Нара? Миён поднялась на ноги. Джихун попытался ее поддержать, но девушка лишь оттолкнула его. Ей не нужна была его помощь. Ей не нужна была ничья помощь. – Долгая история, – ответила шаманка. Но слова не значили ровным счетом ничего. Не существовало объяснения, которое смогло бы ослабить боль от удара – сколько бы Миён этого ни желала. – Тебе стоит уйти, – сказала шаманка Ким Джихуну, не сводя глаз с Миён. – Незачем ввязываться в это. – Я друзей в беде не бросаю, – огрызнулся парень. На этот раз холодный взгляд шаманки Ким пронзил Джихуна. – Будь ты умнее, не стал бы стоять так близко к кумихо в полнолуние. – Думаю, я сам могу решить, что мне делать. – Джихун взял Миён за руку, их пальцы переплелись. Его уверенность смягчила боль в ее сердце. – Нара, почему Джихун считает, что видел тебя той ночью? – подала голос Миён. – Все должно было пройти совсем иначе, – промолвила Нара. – Это ты послала токкэби? Юная шаманка нахмурилась, точно ребенок, которого поймали на вранье, и сердце Миён дало трещину. – Зачем ты это сделала? – Мне нужна была бусина, – произнесла Нара так, будто это все объясняло. Но ее слова лишь поднимали множество других вопросов, и они крутились в голове Миён так быстро, что лисицу укачало. – Ну что за милая сцена. – Из тени показалась женщина, гибкая и элегантная. Ее шаги были легкими, даже листья не хрустели под ногами. Под свет луны вышла Йена, и глаза ее были прикованы к Миён.