Йена с невозмутимым видом стояла в дверном проеме и смотрела на Миён так, будто спрашивала о погоде. Но Миён сразу же заметила сжатые кулаки и впивающиеся в кожу ногти. – Я могу объяснить. – А может ли? Было очень тяжело собраться с мыслями при виде материнской ярости. – Я доверяю тебе и надеюсь, что ты поступаешь так, как я прошу. – Конечно. Глаза Йены сверкнули. – И рассчитываю, что ты не будешь мне врать. Она подошла к шкафчику Миён, открыла один из ящиков, вывалила оттуда на пол бумаги. Выдвинула следующий. Обыск. Как будто Миён была преступницей. – Я запретила тебе общаться с шаманами. На пол посыпались еще бумаги, следом – тетради и ручки. – Они нам враги. Они готовы на все, чтобы нам навредить – или сделать что похуже. – Мама. Йена оборвала речь дочери свирепым взглядом. – Я не объясняю наши правила, потому что некоторые вещи в этом мире слишком сложно объяснить – даже таким, как мы с тобой. Женщина достала последний ящик и вывалила его содержимое на пол, а потом кинула и сам ящик. – Но все, что я делаю, я делаю ради тебя. Все. Йена сняла со спинки стула пиджак Миён и вывернула карманы. На пол, точно улика, приземлился желтый талисман. Йена с непередаваемым отвращением подняла его двумя пальцами. – И вот так ты отвечаешь на мое доверие? – Пожалуйста! – взмолилась Миён. Но, что бы она ни делала, мать была неумолима. Медленным, уверенным движением Йена разорвала талисман пополам. Золотистая бумажка сверкнула, сила талисмана вырвалась наружу и растворилась в воздухе. И секунды не прошло, как вокруг, покрывая кровью стены, выросли тени. – Что на тебя нашло? – спросила Йена. Тени за спиной матери удлинялись, сгущались, превращались в грозные фигуры. – Простите, – пробормотала Миён, моргая так часто, что перед закрытыми веками начали вспыхивать белые огни. – Расскажи. – Вокруг Йены росли мрачные тени, протягивали к ней руки. – Мама! – закричала Миён. Но демоны прошли насквозь через Йену, а та и глазом не моргнула. Миён готова была разреветься. Она все испортила, и нельзя было ничего исправить, сколько бы она ни притворялась. В конце концов, Миён всегда умела хорошо врать – и вот она научилась обманывать саму себя. – Я так сожалею. – Миён даже не знала, кому она это говорит: матери или призрачным лицам ее жертв. – Что ты наделала? Миён отшатнулась – от гнева матери, от призраков позади нее. С этими страхами ей не справиться. Призраки обнажили зубы, их лица светились ненавистью, их глаза казались черными дырами – и все же они смотрели на Миён с порицанием. – Да можно уже отстать от меня?! – Не смей говорить со мной таким тоном! – рявкнула Йена. Она едва сдерживала гнев, ноздри ее раздувались. Призраки танцевали в воздухе, точно их раскачивала ярость матери. Они хлынули вперед. – Прочь! – закричала Миён и взмахнула рукой. Ее ногти разодрали щеку матери. По бледной коже Йены заструились капельки крови. – Миён! – рык огласил комнату и очистил разум лисицы от отчаяния и страха. Девушка моргнула и наконец смогла сконцентрировать взгляд на матери. Призраки отступили. Миён перевела взгляд на окровавленную руку. – Я не хотела, – ее голос дрожал от напряжения и сожаления. – Я пыталась все исправить, и Сон Нара сказала… – Миён сжала губы, вдруг осознав свою ошибку. – Сон… Нара… – медленно повторила Йена. – Шамана, с которым ты общалась, зовут Сон Нара? Миён робко кивнула. Не произнося ни слова, Йена повернулась на каблуках. – Подожди! – воскликнула ей вслед Миён. – Куда ты? Но Йена, не ответив, убежала. Дрожащими пальцами Миён набрала номер шаманки. – Нара, если я дам тебе бусину, ты обещаешь, что сможешь все исправить? – Да. Думаю, смогу, сонбэ. – Говори, куда идти. 28 Воскресенья Джихун проводил за играми. По воскресеньям не было уроков, а бабушка давала ему выходной от работы в ресторане, и эти счастливые минуты он мог тратить на что угодно. Парень включил древний компьютер дома и некоторое время размышлял, стоит ли надеть штаны и отправиться в компьютерный клуб, где Интернет всяко лучше. Он достал пару брюк из аккуратно сложенной стопки чистой одежды, которую принесла хальмони. Из кармана выпала желтая бумажка, и Джихун вздохнул. Каждый раз, когда он оставлял пуджок среди вещей для стирки, бабушка заботливо спасала талисман, а потом клала внуку обратно в карман. Он хотел было запихнуть пуджок в ящик, но передумал. В конце концов, парень как никто другой знал, что это не просто суеверие. Так что Джихун сунул талисман обратно в карман куртки. Раздался звонок в дверь. Джихун растерялся. Мало кто заходил наверх, когда был открыт ресторан внизу. Он открыл дверь, и желтые пуджоки над ней затрепетали на сквозняке. Перед порогом стоял детектив Хэ. – Детектив. Вы хальмони ищете? Она внизу. Мужчина проницательным взглядом окинул мятую одежду на Джихуне и его заспанные глаза. – Вообще я ищу тебя. Ваша соседка, госпожа Хван, сказала, что видела тебя возле леса несколько недель назад. – Когда это? – Хотя Джихун и так уже знал. – Где-то примерно два месяца назад. Два месяца назад. Когда Джихун впервые встретил Миён. Когда увидел, как она убила токкэби. В голове судорожно бились мысли. Соврать? Сказать полуправду, решил он. Легче сказать правду, пусть даже не всю. – Я не помню каждый вечер, который провожу не дома, но попытаюсь помочь чем могу. – Видел ли ты что-нибудь странное? – начал детектив Хэ. – Например? – Что угодно. – Детектив тоже решил воздержаться от уточнений. – Да вроде нет, после темноты тут обычно тихо. – И никаких звуков из леса не доносилось? – Вы про всяких походников? – Я про все что угодно. – Детектив Хэ так пристально вглядывался в Джихуна, что казалось, готов арестовать даже за лишнее моргание. – Если честно, я не особо наблюдательный. Детектив вздохнул. – Я все расследую то дело, материалы которого ты видел в участке. Два месяца назад пропал мужчина. Прошлой ночью мы нашли его тело, – он подчеркнул слово «тело», а сам внимательно наблюдал за реакцией Джихуна.