– Вы с Джихуном помиритесь? Брови Сомин скрылись под взъерошенной челкой. – Это что же, неужели снежная королева о чем-то беспокоится? Завидев на лице Миён полный отвращения взгляд, Сомин хихикнула. – Да ладно, уверена, ты в курсе, как тебя называют. Ты такая холодная, что я б не удивилась, будь у тебя сосулька в… – Спасибо, я поняла, – Миён не могла скрыть улыбку. – И да, я беспокоюсь. Как ни странно. Чуть-чуть. Сомин широко улыбнулась. – Ого, чувствую себя недостойной столь глубокой привязанности. – Девушка положила руку на плечо Миён и легонько сжала его. – Знаешь, что хорошо в друзьях? Даже когда они ссорятся, они все еще любят друг друга. Сомин отвернулась к своему листу бумаги и принялась писать. Сглотнув комок в горле, Миён занялась тем же. 26 Миён и Джихун стали каждый день обедать на ступеньках. В пятницу погода была пасмурная, но в обеденный перерыв они все равно завернулись в пухлые зимние куртки и вышли во двор. Подойдя к месту, где они обычно сидели, Миён замедлилась. Выцветший бетон был измазан уродливыми красными надписями: УБИЙЦА. ПЛАСТМАССОВАЯ КИДЖИБЭ. УБИРАЙСЯ ИЗ НАШЕЙ ШКОЛЫ! Лисица двинулась вперед, собираясь сесть, хотя было видно, что краска еще не полностью высохла. – Стой! – остановил ее Джихун. – Минуту подождешь? Я скоро вернусь. И он, не дожидаясь ответа, убежал. Миён продолжала смотреть на оскорбления, когда дверь у нее за спиной снова открылась. В проходе стояла Сомин. – Ты что тут делаешь? Холодина такая. – Я… – Миён умолкла, не зная, что сказать. Но это было неважно – Сомин уже увидела надписи, и с ее губ сорвались настолько отборные ругательства, что Миён впечатленно подняла брови. Прежде чем хоть одна из них успела снова заговорить, вернулся Джихун. В одной руке, расплескивая воду, он нес ведро, а во второй каким-то невероятным образом зажимал две швабры и несколько тряпок. – А ты что здесь делаешь? – обратился Джихун к Сомин, и его грубый тон взбесил Миён. – Да хватит уже вам обоим! Сомин и Джихун с удивлением уставились на девушку, но больше всех этим возгласом была ошеломлена сама Миён. А еще она вдруг осознала, что не сожалеет о сказанном. Даже наоборот – чувствует себя лучше. – Вы же всю жизнь знакомы. Разве вы не понимаете, как много это значит? Хотите бросить на ветер свою дружбу – пожалуйста, сколько угодно, только давайте не из-за меня? Не хочу иметь к этому никакого отношения! Сомин и Джихун молчали – возможно, от шока. А может, никто не хотел извиняться первым. – Прости, что дулась, – наконец произнесла Сомин. – Прости, что скрывал от тебя секреты, – извинился Джихун. – Ну, наверное, это были важные секреты, раз ты даже мне их не доверил. Джихун улыбнулся, и у Миён камень с сердца упал. – Так что, – растягивая слова, проговорил Джихун, – ты, значит, по мне скучала? – И, прежде чем Сомин успела от него увернуться, парень обхватил ее локтем за шею. – Эй! – воскликнула Сомин. Но Джихун крепко держал ее. – Признайся, ты скучала! Сомин замахнулась и ударила Джихуна кулаком по спине. Он со вскриком отпустил ее. – Больно вообще-то! – В том и суть! – ответила Сомин, не переставая бить. Миён смотрела на ребят и чувствовала, как внутри образовывается давление – словно пузырьки газированной воды в бутылке с плотно закрытой крышкой. Будто ее трясли, трясли не переставая. Долгие дни травли. Недели вне равновесия. И теперь она глядела на сюрреалистичную драку Сомин и Джихуна. Точь-в-точь дети. И Миён подумала: а ведь они действительно дети – дети, которые могут вести себя нелепо сколько душе угодно. Давление вырвалось наружу взрывом смеха. Сомин с Джихуном дружно замерли, но больше всего удивилась сама Миён. – Ты смеешься над моими страданиями? – воскликнул Джихун. – Я нахожу весьма забавным зрелище, как тебя избивают, – проговорила Миён между приступами смеха. – Его не кто попало избивает! – встала вдруг на защиту друга Сомин. – Ага, – Джихун перекинул руку подруге через плечо в знак солидарности, в мгновение ока забыв о драке. – Меня избивает Сомин. А под ее кулаками любая страна падет. Джихун поднял крошечный кулак девушки в качестве доказательства. Три пары глаз уставились на кулачок. А потом они громко расхохотались. От смеха у Миён заболели мышцы живота, а голова закружилась, но это было приятное чувство. Очищающее. Все равно что вымести всю темную грязь, которая много дней засоряла ее изнутри. – Привет! Вы что, прячетесь тут от меня? А я вас в столовой ждал. – В дверях, скрестив на груди руки, стоял Чханван. – Чханван-а, раз уж ты здесь, помоги нам убраться, – попросил Джихун, и его слова напомнили Миён о надписях. – Да не нужно… – начала она, чувствуя стыд за красные грубые слова. – Конечно, мы поможем. – Сомин хмуро поглядела на буквы на бетоне. – На такие подлости способны только трусы. Чханван кивнул и забрал у Джихуна протянутую швабру. Ни одного вопроса, ни одного жалобного взгляда – только солидарность и желание помочь. Для Миён такая безоговорочная поддержка была в новинку. Трое друзей, смеясь и подкалывая друг друга, принялись отмывать бетон. Не раз и не два звучали шутливые замечания, что кто-нибудь не заметил пятно или решил поотлынивать. Как странно: то, что могло стать очередным ударом по уверенности лисицы, обратилось в нечто столь приятное. Ребята делали это ради нее. Они с улыбками на лицах стирали жестокие слова, которые должны были ранить Миён. Неужели заводить друзей всегда было так легко? Сердце Миён сковало сожаление. Как она могла потратить столько времени на одиночество? 27 В воскресенье было полнолуние. Дома казалось на удивление тихо. Миён прошла через комнату и достала джинсы и свитер. Как ни странно, она не волновалась. Сегодня все разрешится, несмотря ни на что. Йена будет дома к ночи, и Миён расскажет ей правду. Она тщательно подберет слова, избежит любых упоминаний шаманов и талисманов, и мама придумает, как все исправить. А потом Миён скажет, что хочет остаться тут навсегда. Что здесь – ее дом. И настоящие друзья. Зазвонил телефон. На экране высветился номер Нары. Миён на мгновение засомневалась, стоит ли брать трубку. – Полагаю, ты звонишь не для того, чтобы узнать, как у меня дела. – Сегодня полнолуние, – раздался напряженный голос Нары. – Да, что-то такое слышала. – Если ты хочешь признаться… – Я собираюсь рассказать все матери. Твои шаманские ритуалы мне не понадобятся. – Шаманские что? При звуке голоса Йены Миён стремительно развернулась и выронила телефон.