На лежащего лицом в землю мужчину выполз быстро. Крепкий, кряжистый незнакомец… ещё живой. Пуля попала ему в спину, почти в самый центр. Крови практически не было – лишь небольшое пятно вокруг маленькой, с мизинец, дыры. Хрип, судороги, яростно скребущие землю пальцы и напряжённые мышцы шеи. Всё бежать пытается, похоже... Не осознал... Ноги, в отличие от верхней половины туловища, вели себя вяло. Так, едва шевелились, пытаясь помочь владельцу уползти от этого ужаса. Не получалось. У подстреленного оказалось не ружьё – автомат. Рядом с ним валялся. Уже знакомый мне по фортику «огрызок» – АК 74У. Видел у ГАЗелиста, и, по-моему, у кого-то из мужиков на стене. Похоже, здешние где-то оптом прибарахлились таким чудным оружием. Сомнительная машинка – ни два, ни полтора... Кроме относительно малых габаритов – других преимуществ у данного уродца в наши дни нет. Ни поохотится, ни повоевать. Прицельная дальность так себе, кучность – тоже не ахти. Говорят, быстро перегревается при стрельбе. Только другого здесь нет. Аккуратно отодвинул оружие подальше от человека. Тот моей возни не заметил, целиком сконцентрировавшись на своих бесплодных попытках уползти. Тогда, закусив нижнюю губу от брезгливости к самому себе, принялся обыскивать раненого. Сначала похлопал по бокам, пытаясь нащупать подсумки. Ничего. Ремень, штаны, конвульсии... Встав на четвереньки, с усилием перевернул мужчину на спину. Ещё не успев оказаться лицом к небу, он намертво, до хруста в пальцах вцепился в мою руку и зашипел. Глухо, превозмогая мелкое, рваное дыхание, с трудом выговаривая буквы: – По-мо-ги-и... Изо рта хлынула кровь. Пенистая, очень похожая на мыльные пузырьки. Выстрелы... разномастные, пугающие. Глаза человека, сконцентрировавшись на мне, немигающе смотрели с такой мольбой, словно я и вправду мог помочь. Только чем? Выходное отверстие на груди отсутствовало. Значит – пуля осталась внутри, повредив лёгкие и ещё невесть что. Тут хирург нужен с операционной и прочими высокотехнологичными прибамбасами из прошлого, а не я. Ты покойник, мужик. Просто сам этого пока не понял. – По-мо-ги-и-э... Вторая рука обречённого схватила меня за грудки и рванула к себе. Не удержался, рухнул прямо на него. Грудь ударилась в грудь, стукнулись лбами, из чужих лёгких вырвался очередной хрип, лицо и рот обдало чужой кровью. На языке стало солоно, с оттенком некой кислятины. – Извини, мужик. Я резко оттолкнулся руками от туловища раненого и завалился на бок, рядом с ним. Удержать он меня не смог – ослабел. Случайная близость не прошла без следа. При кратковременном, но тесном контакте с обираемым я рёбрами почувствовал два магазина на его груди. Расстегнул чужую куртку, откинул полы. Вот они – в самодельных кармашках, изнутри пришитых, виднеются. Вынул один, затем другой. Раненый, завалив голову набок, устало следил за моими действиями, а по уголкам его глаз текли слёзы. Очередная очередь, пронёсшаяся прямо над головой, заставила впечататься носом в землю. Страшно-то как... Собравшись с духом, снова привстал, второпях рассовывая добычу по карманам. Принялся искать нож. Не нашёл. Ни ножа, ни фляжки. Из полезного – только спички – расплющенный, полупустой коробок. Забрал себе. Не успел, видать, бедолага толком собраться. – Су-ка... – собравшись с силами, неожиданно внятно выдохнул мужчина и, закрыв глаза, беззвучно зашевелил покрытыми кровавой пеной губами. Проклинал, не иначе. Не глядя умирающему в глаза, подхватил автомат. – Знаю. Бой продолжался. Со стороны форта с завидной регулярностью плевался пулемёт, изредка бухали охотничьи стволы. Мины больше не прилетали. Понятное дело – берегут запас; понимают – обрабатывать ими здоровенный сад с рассыпавшимися по нему беглецами – занятие бесперспективное. Слишком большая площадь обстрела получается. Да и зачем? Осколки последователей Фоменко теперь не опасны. Бегут, как тараканы, в разные стороны. Силовикам сейчас с оставшимися в фортике людьми разобраться важнее. Там, как ни крути – сила, которую надо срочно убрать с игровой доски. Со стороны деревьев тоже огрызались. Редко, но регулярно, из ружья. Интересно, кто воюет? Петрович сотоварищи? Или некто сознательный, героически оставшийся прикрывать отход? А где тот, с автоматом? Почему молчит? Закончился? Такие мысли крутились в моей голове, пока я, на полусогнутых ногах, спешно уходил подальше от всего этого кошмара. Плевками на ладонь оттёр лицо от чужой крови, вкус которой до сих пор чувствовал во рту. Не останавливаясь, проверил автомат – магазин полный, общее состояние – хорошее. Отстегнул приклад, взялся поухватистее. Не ружьё, конечно, но ничего, привыкну. Теперь – не останавливаться. Чем дальше – тем лучше. Вскоре фруктовый сад сменился лесополосой, за которой показалась дорога. Пустая. Интересно, где все? Мне пока никто из беглецов не встретился. По округе петляют? Или рванули к заранее оговоренной точке сбора? Если – так, то желательно мне туда не попасть. Обойти, а лучше оказаться совсем в другой стороне. Однако старый, с местами стёршейся разделительной полосой асфальт натолкнул на определённые мысли. Привязка к местности. Я ведь не имею ни малейшего понятия, где нахожусь. Куда идти? На север? Фоминск, по своему расположению, гораздо южнее моей базы. Точнее, дома… Или на юг? Туда, к оговоренному с Зюзей запасному месту встречи? Покойный Лёха жил ближе, если отсюда считать... До конца условленного месяца, в течение которого мои ушастые должны меня ждать, не так много осталось. Могу попросту не успеть. Тогда точно разминёмся и станем искать друг друга до посинения. Они же не по дорогам пойдут – напрямую двинут. Дилемма... «Не раскисай! – я принялся сам себя подбадривать. – Начни с малого. Пойми, где находишься, а дальше определяйся». Подействовало. Не показываясь на открытой пространстве, долго вслушивался в окружающий мир. Помимо всевозможных звуков живой природы – тихо. Бой вроде бы стих. Прямо бегать глупо. Нужно в сторону от всех, как правильному одиночке двигаться. Изначально забирал влево – значит, в таком ключе и продолжу. Влево пойду. Только по другой стороне дороги, там безопаснее. Мало ли, кто тут помимо меня околачивается – однако он тоже должен бояться открытых пространств и десять раз подумать, стоит ли выскакивать на асфальт. Глядишь, и не рискнёт. Перебежал пулей, не успев запыхаться. Не зря на одной ножке в камере скакал, научился кое-чему. Отойдя поглубже, за удивительно разросшиеся кусты, потопал в выбранном направлении, изредка выглядывая сквозь густую листву и убеждаясь, что асфальт никуда не делся и я двигаюсь практически параллельно ему. Ненаселённый пункт показался как-то сразу. Перед ним не было привычного частного сектора на окраине, отсутствовали склады и прочие промышленные объекты. Серые пятиэтажки вылезли почти одновременно, дико контрастируя своим угрюмым, неживым видом с господствующей вокруг весной. Новостройки в обозримом пространстве не наблюдались, как и магазины вдоль проезжей части, и СТО, и прочие шиномонтажи, в изобилии украшающие въезды в мегаполисы. Только заправка имелась, бело-голубая. Заросшая, с высоким, бестолково-хорошо сохранившимся указателем цен на бензин. Значит – райцентр или крупный посёлок из старых. Была одно время такая мода – строить на окраинах многоэтажки, на перспективу. Целыми кварталами. С новой школой, садиком и прочими благами цивилизации. У меня в родном посёлке такой же микрорайончик имелся. При совсем позднем СССР забабахали шесть домов в два года, молодые семьи заселили. Спортивную площадку организовали, с полем для минифутбола, турниками и баскетбольными кольцами. Пацанята со всей округи сбегались, отчаянно завидуя тому, что живущим в квартирах нет нужды корячиться на огородах за домом и не нужно почти всё свободное время шуршать по хозяйству. Пришёл – упал на диван и телек смотри. О большем и мечтать нечего! Но я туда не собираюсь. Во всяком случае, пока. …К заправке приблизился сзади, пробравшись через дыру в заборе из тоненькой, прогнившей сетки-рабицы. Долго вслушивался, не решаясь входить, потом, осмелев, осторожно пробрался в выломанные с мясом служебные двери, медленно проследовал по небольшому коридорчику, попутно заглянув в подсобку. Ничего интересного. Тряпки, мусор, прелая листва, свисающий ошмётками с потолка серый гипсокартон. Перешёл в кабинетик начальника, порылся в столе, покрытом грязными разводами. Так я и думал. Пачка накладных с указанием адреса заправки нашлась почти сразу. Достал подаренную Петровичем карту, сверился. Получалось не так чтобы плохо, но и не слишком хорошо. Я на северо-востоке от речной петли с Фоминском на берегу, километрах в сорока. Нашёл точку, где расстался с разумными, в уме провёл примерную черту между здесь и там. Километров сто восемьдесят – двести. Далековато. Прикинул примерный маршрут. Что-то подсказывало, что Зюзя будет ждать меня именно там. Да и успеть вполне можно, если постараться. Состряпав приблизительный план действий, довольный, пошёл мародёрить. Идти далеко, без припасов нельзя. Добрался до торгового зала. Тут пришлось присесть на корточки, чтобы не маячить в невесть когда выбитых витринных окнах. Забрался за разбухшую от залетающих внутрь косых дождей и сезонной влажности стойку. Первым делом пошарил в ящиках – именно там обычно хранились пакетики с чаем, кофе. Повезло. Нашёл аж две упаковки и того, и другого. Поискал сахар в стиках. Нет. До меня кто-то оприходовал данную ценность, как и всё мало-мальски съестное. На полу в изобилии валялись потоптанные, выцветшие упаковки из-под орешков, семечек, чипсов. Содержимое мышки растащили, не иначе. Жаль. Вдоль противоположной главному входу стены – пустые пивные витрины, поваленные стеллажи со всяким ненужным барахлом... Один огнетушитель радовал – висел у дверей и как новенький задорно блестел красной краской, точно вчера с завода. В заброшках всегда так. Обязательно найдётся что-то, неподвластное времени, торчащее подростковым прыщом на самом виду и пугающее до одури. Будто кто-то специально сюда это «нечто из прошлого» притащил и с минуты на минуту вернётся. Бр-р-р. Прямо на полу, у дальнего холодильника валялась пара десятков бутылок с водой. И зачем вывалили, если брать не собирались? – никогда такого варварства не понимал. Открыл, понюхал – нормально, не протухла. Данному феномену уже давно перестал удивляться. С удовольствием напился. Взял пару про запас, сунув их в заплечник. Пока упаковывал – взгляд снова натолкнулся на холстину с чем-то вкусным, выданную мне в фортике. Не стал открывать – могу и искуситься. После попробую, а пока – двигаться надо. Переполненное событиями утро не отпускало. Нервы, взвинченные до предела, понемногу успокаивались, однако в ушах регулярно мерещился шум работающих вдалеке моторов. Прислушаюсь посильнее – ничего, никого. Через время – снова. До сих пор толком не верилось, что сумел выбраться из сегодняшней переделки. Вот и сейчас, на грани восприятия, мелькнуло что-то, заставившее насторожиться. Замер, не дыша. Вроде бы тихо. Стараясь не издать ни звука, выбрался из здания так же, как и вошёл – через служебный вход. Улыбнулся привычным кустам, погладил молодую листву рукой. Приятнее мне снаружи, уютнее. Дичаю. Или возвращаюсь к первобытным истокам. Или в тюрьме насиделся. Кто знает? С другой стороны заправки некто невидимый негромко, сухо закашлял, заставив вздрогнуть и развернуться. Не понял! Я же никого не слышал! Догнали?! Местные?! Мимохожие?! Фроловские?! Перханье исходило однозначно от человека, твари так не умеют. Зато пришло понимание того, почему я прошляпил появление неизвестного или неизвестных. Дорога. Асфальт. В мягкой обуви, умеючи можно двигаться практически бесшумно. Значит, не боятся... Не прячутся по кустам. В открытую прут. Дальнейшее отступление показалось бессмысленным. Развернулся, присел, выставив «огрызок» перед собой. На всякий случай попробовал двигаться задом – и сразу получил болезненный укол сучком в поясницу. Ветки кустарника предательски затряслись.