Я покосился на женщину. Она заулыбалась. – Чего стоим, кого ждём? – буднично уточнил Гражданин Начальник. – Или помощь нужна? – Нет, справлюсь, – краснея от стыда, пробубнил я, расстёгивая брючные пуговицы. Когда позорное действие было закончено, мне приказали нагнуться и раздвинуть ягодицы. Выполнил, сжав зубы. Они тут хозяева положения, а мне можно лишь слушаться и сопеть в две дырки. Потом прозвучало новое требование: – Начинай приседать. Вдруг ты в очко что-нибудь припрятал. Что есть – или выпадет, или наоборот, поднимется. В любом случае не достанешь. И опять молча делал, чего сказали. Хорошо, глубоко, чуть ли не до удара срамным местом об асфальт. После, наверное, двадцатого раза Олег Игоревич распорядился: – Хватит, физкультурник. Похоже, чистый... Одевайся, пообщаемся. Пугливый ты, дядя... Зачем всё это представление? Под четырьмя стволами, вздумай я броситься на тебя – и пикнуть бы не успел. В дуршлаг бы превратили. Поглумиться? Вряд ли – не увидел я на его лице ни удовольствия от моих упражнений, ни грусти. Ему было попросту пофиг. Он словно намертво въевшийся, стандартный для таких случаев протокол рутинно исполнял. Лихорадочно натянул исподнее, потом брюки, снова покосился на женщину. Ничего, никакой реакции. Уже хорошо. Мужики меня почему-то не напрягали – словно в общественную баню попал, а вот трясти причиндалами перед слабым полом прилюдно – есть в этом что-то неправильное. Закончив возню с пуговицами – обулся, содрал с сапог вконец обмахрившиеся, грязнющие тряпки, которые для мягкости шага и тишины надевал. Выпрямился, ожидая продолжения. – Руки за голову, ноги широко расставлены, – не заставил себя ждать Олег Игоревич и, дождавшись, пока я приму нужную стойку, поинтересовался. – Ты зачем тут прятался? Вот он, момент истины! А у меня уже есть легенда – хрен от правды отличишь! – Хотел после вашего ухода пошарить в месте ночлега. Думал – тайник у вас там. Начальник хмыкнул. Ему явно понравилась такая «откровенность», замешанная на правде жизни. – Тогда почему именно здесь прятался? Вокруг мест полно. Вон, хотя бы в доме напротив. Логично... – Там нельзя, – состроив знающую физиономию, с лёгким апломбом местного жителя, разъясняющего «понаехавшим» прописные истины, заявил я. – Двери заржавели, скрипят очень. Не хотел лишний шум поднимать. Глаза допрашивающего чуть скосились в сторону и из-за спины ответили: – Правду говорит. Мы проверяли. – Тогда мог бы дальше по улице спрятаться. Не нравится мне твоя прыть, Витя. Ох, не нравится... В разговор вступил один из молчавших до сих пор мужчин. – Может, округу проверить? Вдруг этот одноглазый здесь не один. Олег Игоревич скривился, будто полную горсть лимонной кислоты в рот сунул. – Если так, нас бы уже давно перещёлкали, как куропаток. Успокойся. Если кто-то и есть, то не рядом и сейчас просто наблюдает за нами. Это ничего. Пусть наблюдает... Не стала отмалчиваться и цыганоподобная женщина. – Я о нём, кажется, слышала, – осторожно начала она, хищно всматриваясь в моё лицо. – Витя... Один глаз... Ну точно, слышала! Это хахаль фельдшерицы из форта. Приходил на потрахушки к ней регулярно, а сам бомжует где-то. Во всяком случае, мне так жена старосты тамошнего врала, когда кости соседям перемывала. Начальник ухмыльнулся: – Имя женщины? – Ольга, – честно ответил я. – Описать? – и, не дожидаясь ответа, начал. – Лет как мне, стройная, симпатичная, скандальная немножко... Тётка подтвердила: – Он. Не врёт. Видела я ту бабёнку – истинная склочница. Однако стоящего передо мной командира такое объяснение, похоже, удовлетворило мало. Местный, говоришь? Абориген? Ну-ну, – неожиданно он запустил пальцы в нагрудный карман моей рубахи и рывком вытащил фотографию моей семьи, которую я там бережно хранил. Посмотрел на снимок, покрутил в руках, несколько раз перевёл взгляд с изображения на меня и обратно. Потом аккуратно, с непонятным почтением в движениях, сложил её и сунул обратно. Как мне показалось, в холодных глазах Гражданина Начальника мелькнуло что-то человеческое. Почти незаметно, на самом дне. – Ты не ответил, – продолжил главный. – Почему прятался именно здесь? Выдумывать ничего не стал, вывалил как есть. – Подбирался ночью, опасался часового. Далеко прятаться – глупо. По темноте крайне вредно в пустых помещениях гулять – неудобно и шумно, да и подходящих мало. Ближайшее с хорошим обзором – в торговом центре. Но оно мне не подходило. – Почему? – с нажимом спросил начальник. – Я же не знал, в какую сторону ваши товарищи пойдут. Если туда, – я кивком головы указал на дорогу из посёлка, – то увидел бы. А если нет? Сидеть и гадать? К тому же, там спрятаться от тварей негде, – слова сами лились из меня. От страха, наверное. – А здесь – стойка мне по грудь, за мной глухая стена – никому не подобраться, да и посмотреть хотелось, – снова я добавил полуправду, – что они в руках понесут. Вчера ведь налегке заходили. Олег Игоревич задумался, даже потёр подбородок. Потом сделал шаг в сторону, заглянув с улицы в рюмочную. – Мутишь ты что-то. Слишком сложно, – немного неуверенно выразил он свои сомнения. – Всего не рассказываешь. А я за словом в карман не полез. – Не усложняйте. Если бы ваш человек туда не пошёл – вы бы в жизни не догадались, что за стойкой кто-то есть. Вон, тот, в сапогах – всё утро сидел, песенки распевал – и не заметил ничего. Взгляд командира сделался злым и снова переместился за мою спину. Похоже, кто-то огребёт сегодня по полной, и явно не сладких пряников. – В спины стрелять хотел? – вернулся к разговору (или допросу) хриплый. – Потому и засаду устроил? Мог бы через сутки спокойно прийти и пошарить. Зачем вышел – можешь не объяснять. И так понятно – жить хотел. Логично... ладно, будем выкручиваться. – Нет, не хотел никого убивать – честно признался я. – Только обокрасть. Против четверых я не воин. Думал присмотреться, потом следом увязаться. Посмотреть, как и что. Если повезёт – проследить, куда пойдёте, а инфу в форт продать. Чужие вы здесь, непонятные. Ходите из ниоткуда в никуда, машину имеете... Сами понимаете – подозрительно. А они эту землю своей считают. Похоже, мне удавалось понемногу убеждать главного. Пока я вываливал на него свои «откровения», он понятливо кивал головой «мол, и сам бы так поступил». Но и этого ему показалось мало. – Продать? – уцепился начальник за кусок моей фразы. – Почему именно продать? Почему с людьми не живёшь? Ф-фух. Тут проще. – Конечно продать. И именно потому, что я там не живу. С какой радости мне им подарки делать? Я альтруизмом не страдаю. ...Пока говорил – в очередной раз прокручивал в голове увиденное и услышанное и только теперь обратил внимание на несколько интересных фактов, которые мне не слишком понравились. Первое – меня не бьют. Это откровенно странно. Я хоть и веду себя спокойно, но для прояснения ситуации в девяносто девяти случаях из ста хоть пару раз, но приложат кулаком по морде. Не со зла – так, для удобства общения, чтобы собственную крутость продемонстрировать. Превосходство, значит, обозначить и место в пищевой цепочке указать. А этим, похоже, ничего обозначать не нужно, как не нужно здоровенному слону что-то доказывать очередной Моське. Напрягает... Второе – строгая иерархия. Без нужды рот никто не открывает, даже водила. Хорошо это или плохо – не знаю. Третье – общая подготовка. Мои пленители, пока я болтал с этим самым Гражданином Начальником, опытно следили за окружающей обстановкой, практически ни на что не отвлекаясь. Исключение составлял лишь стоящий за спиной короткостриженый мужик в мягких сапогах, ну да у него задача такая – меня контролировать. Четвёртое – машина, приехавшая сюда. Дорогая вещь – на одном бензине разоришься! Это не юг, где народ может себе такое удовольствие, как перевозку собственной задницы, позволить. Мы севернее, причём значительно. Здесь топливо днём с огнём не сыщешь – слишком далеко от мест его производства, что где-то в Кавказских краях расположились. Но автомобиль есть – и это факт. Осталось увидеть – какой. Пока как-то не до любопытства было, однако носом я ощущал неприятно пахнущее, горячее железо. К кому я угодил? К военным? Похоже. Или к ним, или к представителям аналогичных структур. А, скорее всего, смешанная команда. Допрашивающий меня мужик в прошлом явно с уголовниками дело имел – слишком тщательно, опытно, и при этом механически обыскивал. Что ещё? Подготовка, выправка, рация – по которой они, скорее всего, и связались между собой – не говорят ни о чём. Народ сейчас разный, все между собой перепутались... – Почему с людьми не живёшь? – выдернул меня из мимолётных, на уровне подсознания раздумий, голос хриплого. – Не хочу. Там работать много надо, старосте подчиняться. Женят, опять же. В одно рыло проще. Да и спокойнее. Сам себе большой – сам себе маленький. Я в форте уже скоро месяц как не был, да и нигде не был – и ничего, живот не болит, общения не жажду. – А кормишься с чего? Я пожал плечами. – Домов пустых много. Гражданин Начальник, хекнув, скептически выдал: – Мародёр-тунеядец, значит... И давно ты здесь обосновался? Снова полуправда. – Два года. С тех пор как с Рыбинского водохранилища сдёрнул в поисках лучшей жизни, – и, предупреждая следующий вопрос, заметил. – Пока нравится. Надоест – дальше пойду, на юг. Олег Игоревич снова сделал задумчивую мину на лице, забормотал: – Путешественник... свободу любишь... это хорошо..., – а потом рявкнул. – Грузите его в машину, только руки свяжите. С собой возьмём. Пообщаемся в более спокойной обстановке, с картой и плюшками. Нам как раз хорошего гида по окрестностям не хватает! Глава 6 После команды хриплого начальника «Грузимся» все оживились, однако исполнять её не бросились. Переглянулись, затем уставились на меня. — Руки за спину, — послышалось сзади. За спину так за спину. Новость о своём очередном путешествии я воспринял спокойно. Сейчас не убили — значит, и потом не убьют. Во всяком случае, я очень постараюсь за этим проследить и приложить все усилия для того, чтобы избежать такой неприятности.