Захлопали двери, затопали ноги – барахло, по всей видимости, раскладывают, чтобы в руках не держать. В салон сядут вряд ли – дорога им явно долгая, успеет надоесть. Будут рядом толпиться, ждать, пока водила отмашку даст или пока начальство повелеть не соизволит. «...Давай, давай Кравец, не отвлекайся от поставленной задачи, поезжай домой – нет тут ничего интересного, поверь мне! Тебя там ждут! Не знаю, кто, но должны ждать! Не могут не ждать такого хорошего и видного парня, а ты тут по развалинам загаженным шляться собрался – время тянешь, страдать какую-нибудь красавицу заставляешь...» – молился я про себя. А через минуту оказалось – не умею я молиться. Или плохо молюсь. Или не тому и не тем. Или просто дурак невезучий. – Так я схожу? – просительно донеслось из-за стены. – Ладно, ладно, убедил, – согласился хриплый Олег Игоревич. – Мухой давай. Разомни ноги. Гулко хлопнуло закрывающееся горлышко пустой канистры, звякнуло что-то железное, послышались шаги. Я замер, закусив губу и уставившись на дверной проём. По ступенькам медленно, важно, словно купец первой гильдии, поднялся полный парень лет двадцати семи. Круглощёкий, курносый, с вьющимися волосами и маленькими, алчно бегающими глазками. Одет просто – джинсы, старый свитер, обувь не разглядел. В правой руке – двустволка. Держит за цевьё – опасности не боится. Вот, значит, какой ты, Кравец... Вошедший бегло окинул взглядом царящую в помещении разруху, ожидаемо сосредоточился на поваленных стеллажах и целеустремлённо, аккуратно переступая через хлам, направился прямо ко мне. – Привет! – как можно жизнерадостнее улыбнулся я, вставая из-за стойки и делая идиотское лицо. Кравец обалдел. Он замер с занесённой над каким-то осколком кирпича ногой, выпучил на меня глаза и непроизвольно открыл рот. Я усердно продолжал говорить, изо всех сил стараясь не выдать собственный страх: – Нет тут ничего, я уже посмотрел. А как тебя зовут? А ты откуда? У тебя пожрать есть чё?! Со вчера в брюхе пусто. Давай махнёмся! Ты мне еду, а я… До водилы, наконец, дошло, что он здесь не один. Не переставая по налимьи пучить глаза, он протянул с отчётливым удивлением в голосе: – Мужик, ты кто? Глупо, наверное, мой поступок со стороны выглядит, однако иного выхода я не придумал. Ждать, пока Кравец меня обнаружит и расшумится на всю округу – ещё глупее. Потому и выбрал я единственный, как мне кажется, правильный вариант – самому выйти и поздороваться, а заодно попытаться убедить неизвестных в собственной безобидности. Ведь, продолжай я тайно сидеть за своей стойкой – что можно подумать, обнаружив в укромном месте одноглазого, небритого мужика с ружьём? Правильно – злодей и убивец. А с такими разговор всегда короткий – даже к стенке не поведут. Вся моя надежда – или договорюсь, или морду набьют со вкусом. На харчи им валить меня вроде не зачем – голодными не выглядят, да и на бирючий хутор нападать ради еды не стали – тоже аргумент в их пользу. Судя по манере общения – народ они или военный, или около этого. Беспредельничать не должны. А отбитые почки и распухшую морду можно и пережить – не великое горе. Оружие с барахлишком тоже, конечно, отожмут, за моральный ущерб от водительского испуга – ну и плевать. Не жалко. Лишь бы не убили. Рискую, конечно, однако выбора нет. Против шестерых я не воин, тем более за баррикадой из прогнившего ДСП. Её не то что пулей – пальцем, при желании, можно пробить. Вспомнился засапожник. Да нет, бредятина... с ножом бросаться на вошедшего, когда за стенкой пятеро его товарищей – верх идиотизма. Малейший хрип, шум – и мне конец. Тогда точно не выпутаюсь. Про угрозу возможного заражения не думалось. Мор – он не сразу, он постепенно, по правилам развития вируса наступит, а этот Кравец – здесь и сейчас. Уже, можно сказать... Ладно, надо отвечать. – Я? Витя! – руки разведены в стороны в притворно-дружеском жесте, а на самом деле для демонстрации безоружности. «Мурка» на полу лежит. – А ты? – Димон... – растерянно протянул тот. Пока мы так непринуждённо болтали, на меня уставились четыре ружейных дула – два в дверной проём, со стороны улицы; одно почти в упор – из окна и одно смотрело тоже в окно, но из-за угла дома. Мишенью себя чувствую, причём ростовой, голой и новенькой, ни разу не использованной. Запоминающиеся ощущения: страшно, низ живота сводит неизвестно откуда взявшейся резью, да такой сильной, что хочется или на корточки сесть, или скрутиться в три погибели, подвывая от боли; холодно, зябко и всё время тянет встретиться глазами с целящимися – почему-то наивно кажется, будто взгляд способен задержать выстрел или переубедить стреляющего. Красиво обошли, я и понять ничего не успел. – Выходи к нам, пообщаемся, – предложил хриплый. Взгляд невольно устремился к говорящему. Он стоял в дверном проходе за спиной мужчины в мягких сапогах и женщины, держащих своё оружие в положении для стрельбы стоя. Крепкий, основательный, тонкогубый, лет шестидесяти, с умным, каким-то прямоугольным лицом и колючими глазами. Одежда командира почти ничем не отличалась от вещей остальных присутствующих: прочные брюки, короткие сапоги, кофта на молнии, поверх которой удобно расположился рыбацкий жилет, который мужчина использовал на манер армейской разгрузки. В руке он держал пистолет – обычный ПМ, насколько я смог рассмотреть. Просто держал, стволом вниз. – А не стрельнёте? – неуверенно спросил я. Даже актёрствовать не пришлось – само вырвалось. – Нет, – спокойно ответил мужчина, кривя губы в ухмылке. «Ну да, кто же тебе так и скажет» – читалось в его глазах. Рук я не опускал на всякий случай, а потому попросил: – Тут задвижка, открыть надо. Олег Игоревич неожиданно рявкнул таким грозным голосом, что все невольно вздрогнули. – Кравец!!! Три шага в сторону! Уйди с линии огня, дебил! И только тут до меня дошло – водила стоит строго между мною и проходом, немного мешая товарищам своим упитанным организмом. А я и не заметил. Хотя, какая мне разница – из окна ствол тоже смотрит на меня и ему абсолютно ничего не мешает. Прямая видимость. Замерший посреди разливайки парень неуклюже прыгнул в сторону, обо что-то споткнулся, упал на одно колено, упёрся рукой в пол и сразу её отдёрнул, сунув палец себе в рот. Поранился, бедолага... Глядя на всю эту человеческую корявость, непроизвольно захотелось улыбнуться, но я сдержался. Не смешно, вообще-то. – Открывай, – разрешил хриплый, почему-то не добавив стандартных «без глупостей» или «смотри у меня». Выполнил команду медленно, одной рукой. Так же медленно вышел из-за стойки, держа руки на виду. Остановился. – Сюда иди, – озвучил следующее требование командир. И я пошёл. Спокойно, внимательно ставя ноги на относительно чистые участки пола, всей кожей ощущая плавные движения ружейных стволов, контролирующих каждый мой шаг. Выход на улицу уже был свободен. Мужик с бабой просто синхронно с моим приближением отходили назад, немного расходясь в стороны и неизбежно сохраняя дистанцию между нами. А хриплый остался. – Становись на колени, – велел он. – Оружие где? Послушно опустился, потом ответил: – Нож за правым голенищем, ружьё за стойкой. Олег Игоревич не поверил, даже уточнить не поленился, хитро щурясь: – И всё? А пистолет или что другое? Я отрицательно замотал головой. – Не имею. Тем временем подошедший со спины мужчина (тот, который через оконный проём целился) вынул нож, освободил меня от заплечника, прохлопал карманы. Потом потребовал: – Ложись лицом вниз. Руки и ноги в стороны. Выполнил. Не опуская рук сначала завалился набок, после повернулся на живот. Растопырил конечности. И вот тут начался обыск. Первым делом с меня стащили сапоги и внимательно их изучили. «Ага, а передатчик в каблуке и не нашли, – крутилась в голове тупая шутка. – Потому что его там нет». Не менее внимательному осмотру подверглась и моя одежда, и вещмешок, и куртка. Ремень из брюк выдернули, патроны из карманов отобрали. – Под стойкой ружьё! На полу – подзорная труба, – донёсся со спины голос короткостриженого. – Больше ничего нет. – Угу, – глубокомысленно буркнули над головой. – Ладно, вставай. Встал. Внезапно мою голову словно клещи сдавили – кто-то с силой сжал виски. Дёрнулся, попытался вырваться, но получил короткий, неприятный тычок в живот от стоящего передо мной командира. – Не сокращайся без нужды, умник, – посоветовал он. – Рот открой. Ничего не понимая, распахнул варежку пошире. Без единого смешка или шуточки Олег Игоревич оглядел мою пасть, потом жёстко, весьма болезненно ощупал щёки, после без стеснения оттягивал губы, словно коню на базаре. Я покорно терпел. Закончив, он удовлетворённо скомандовал: – Отпускай. Руки с головы исчезли, оставив после себя неприятную боль. – Ну, давай знакомиться, – предложил главный. – Тебя, я слышал, Виктором зовут, а меня, как ты уже наверняка знаешь – Олег Игоревич. Можно ещё Гражданин Начальник. Чего глазами хлопаешь? Не понимаешь, для чего я твоим выхлопом дышал? Сразу видно – молодой, параши не нюхавший... И тут до меня дошло: бритвенное лезвие он у меня во рту искал или иглу спрятанную. Тюремная хитрость. Слышал о таком давным-давно, но вот додумался только сейчас. А дядя, выходит, с опытом... Начальник подтвердил догадку. – Штаны снимай вместе с трусами. Посмотрим, что у тебя там.