Я занервничал. Просчитал про себя до тысячи, потом до пяти тысяч. Потом в обратном порядке – каждый раз вычитая единицы и шепча результат вслух. Никого. Проспал? Пошли другой дорогой? Разумные ошиблись? Нет, не то... Слишком детские предположения. Спят? Маловероятно. Сейчас долго дрыхнуть не принято, люди свои дела к световому дню привязывают. С солнышком встают и с ним же ложатся. Зимой – много спят, отдыхают, летом – дел полно, дня, как правило, не хватает. И разумные за мной не пришли. Если бы четвёрка вышла из ненаселённого пункта – я бы знал. За мной бы попросту прибежали и осчастливили новостью, укоризненно глядя снизу-вверх. Значит, по дороге они не выходили. Пошли по бездорожью? Бред. Куда? Тут посёлка шиш да маленько – нет смысла петли наворачивать. Опять же – услышал бы, в этом уверен. Не придя ни к какому выводу, попробовал заняться аутотренингом, но вскоре бросил это безнадёжное занятие. Какое, к чёрту, спокойствие, когда как на иголках сидишь и до боли, до слёз вглядываешься в щель, ожидая неизвестно чего и сомневаясь во всём? Прошёл ещё, как минимум, час. Жутко хотелось пить, но я держался. Это ушастым хорошо – они вечером вволю напились, да и, случись что, из лужи не побрезгуют жажду утолить. А мне хуже. Сейчас сделаю глоток – и всё, пропал. Буду понемногу на автомате прикладываться, пока фляжка не опустеет. А потом что? В штаны излишки жидкости сливать? Нет уж, увольте, лучше потерпеть. К обеду, когда я совсем уже отчаялся, на улице зашелестело, а меня прошиб холодный пот вперемешку с огромным душевным облегчением. Не ошибся! У меня глаз один – да, а вот ушей – двое! Звук почти родной, знакомый! Это тот, в сапогах! Короткостриженый! Значит, сейчас и остальные пойдут. Проспали, видимо, на чужих диванчиках перенежились. Слух не подвёл. Через десяток секунд в обзорной щели показался уже знакомый мужчина в шикарных сапогах. Он плавно, не спеша дошёл до здания магазина, немного постоял, явно раздумывая о чём-то, а потом просто направился к ступенькам и уселся на них. Куда именно – я не видел. Неизвестный расположился немного сбоку, со стороны продуктового, зато отчётливо слышалось, как он ёрзал, устраиваясь поудобнее, сморкался, а под конец даже запел тихо что-то тягуче-народное. Слов было не разобрать, но тоской от мотива пробрало даже меня. Зачем сидит? Ждёт, пока остальные соберутся? Я боялся шелохнуться. О подзорной трубе давно позабыл, положив её рядом на пол и лишь щурился, от волнения стараясь не моргать и не проглядеть тётку. Но никто не выходил. Снова мысленно просчитал до тысячи. Потом до двух. Начала возвращаться паника. Исподволь, понемногу, не так, как раньше, но начала. ...А короткостриженый всё тошнил напевами, сидя на том же самом месте... Достал! Бесит!.. Захотелось выбраться из своего укрытия и заткнуть его. Хоть выстрелом, хоть засапожником, да хоть зубами загрызть на волчий манер – до такой степени он выматывал из меня душу своими однообразными опусами. Мочи нет! Но я терпел, здраво понимая, что всему виной не этот неизвестный мужик, а мои нервы, порядком поистрепавшиеся за последние дни. Вот только легче от понимания причин не становилось, и в голове одна за другой, нескончаемой каруселью проносились мысли о том, как этого певуна поизощрённей заставить замолчать. Желательно навечно. Внезапно сидящий на ступеньках заткнулся, резко встал, а затем, не сходя с места оглушительно, по разбойничьи свистнул. Я вскинулся и услышал... шум быстро приближающегося мотора. Едрить твою мать... Глава 5 Предчувствие не подвело. Невидимый автомобиль подъехал прямо к моему укрытию, остановился, заглох. Громко, с неприятным лязгом хлопнула сначала одна дверь, потом вторая. Кто-то крякнул, наверняка от наслаждения возможностью спокойно стоять на своих ногах, а не трястись по ухабам и колдобинам; кто-то шумно сплюнул на асфальт. Забухали шаги. — Здравия желаю! — послышалось за стеной. — Как доехали? — Нормально, — с раздражением ответил другой голос, хриплый, на полтона ниже первого. — Да какой нормально?! – возмутился третий, относительно молодой и лениво растягивающий слова. – Бензина спалили – подумать страшно! Вы же на тачке были? Что случилось? Чего мы за вами, как заботливые мама с папой катаемся? – Кравец! — одёрнул недовольного второй. — Рот закрой. Приказы будешь на гражданке обсуждать. Тебя что-то не устраивает?! — Никак нет, – с явным недовольством буркнул загадочный Кравец и зашмыгал носом. – Не пережили Жигули глубокого рейда, мотору каюк. Старьё... Там, дальше по дороге бросить пришлось. — счёл нужным пояснить, как я уже догадался, певун со ступенек. — Понятно, — бросил хриплый. — Задание? – Выполнено. Без осложнений. Мы... – Потом в подробностях доложишь, – перебил его неизвестный, исполнявший роль командира или начальника. А кто ещё доклады принимает? – Назад надо возвращаться. Дороги дерьмо, хотелось бы засветло успеть обратно добраться. Где остальные? – Отдыхают. Вчера переход длинный был. А мы здесь что-то типа базы оборудовали в одной из брошенных квартир. Потому они там и сидят – чего рожами по улицам отсвечивать? Как раз в этом момент из-за дома выходила оставшаяся тройка: женщина и двое мужчин. В руках у них были спальники в скатках, а у плешивого ещё и увесистая на вид спортивная сумка весьма солидных размеров. Двигались они бодро прямо в мою сторону, с довольными улыбками хорошо отдохнувших людей. Пятнадцать метров... десять... восемь... Я впился взглядом в правый глаз цыганистой бабы. Он сейчас был как на ладони, моя щёлка нисколько не мешала рассматривать его во всей красе. Хорошая щель, удобная, без неё было бы хуже – а так словно в кинотеатре сижу – видно всё будто на широком экране. А меня не видно. Я, можно сказать, в домике. Ну, ну... давай... В этот момент моя цель практически поравнялась со входом в разливайку и я отчётливо разглядел шрам над правой бровью в виде завитка. Тонкий, старый – немного тонального крема – и не заметишь вовсе. Значит, она... та самая, которую Ольга обвинила в заражении фортика. Или ошиблась? В груди у меня разгорался огонёк сомнений. Слишком сложно получается. Допустим – тётка инфицирована по всем правилам и каким-то чудом жива до сих пор. А остальные? Неужели они тоже исключительно носители? Так не бывает, даже в сказках. К тому же, они сюда, как я понял, ехали на тех самых, виденных мною на обочине Жигулях. Но докуда? Разделились раньше и двинули парами по разным дорогам? Возможно. А зачем? Ответ напрашивался только один – разведка, изучение местности, поиск выживших. И приехали издалека, если стараются до вечера домой добраться. Сейчас, примерно, около полудня – день длинный. Кто это? Чёрт! Не о том думаю! Конечно, до изумления интересно узнать – что это за люди и какого им в наших краях надо? Не поспоришь... Но сейчас нужно решить – считаю ли я эту женщину врагом или нет? Принципиально важно определиться! Для понимания своих дальнейших действий: или вцепиться в след и идти за ней до конца, или отвязаться, разойтись. Кто, зачем и почему – после подумаю. По всему выходит, что нет. Не враг она мне... У всех увиденных лица чистые, здоровые до неприличия. Может, не в ней дело? Может, кто-то из местных принёс болезнь невесть откуда, да хоть с охоты! Перелётную утку застрелил, а она из тёплых краёв подарочек принесла или клевала чего не надо и заразилась? Или купцы заходили больные. Возможно такое? Вполне. Те тоже шляются, где ни попадя, и лезут в поисках добычи куда не просят! Оля ведь могла и не знать об этом! На беженцев думать проще всего – тем более, они так удачно подвернулись и с истинным носителем, похоже, разминулись в несколько часов. А если учесть шок, испуг, панику – поверишь во что угодно. Гадать можно до бесконечности, однако факты говорят – эти люди здоровы, во всяком случае пока. Получается мимо... Тройка остановилась совсем рядом со входом, но так, что из троих подошедших в дверном проёме была видна лишь одна женщина. Похоже, полукругом перед шефом встали. Ну ничего. Уши же у меня остались. Не посмотрю – так послушаю. – Здравия желаю, Олег Игоревич, – зазвучал новый мужской голос. Кто-то из подошедших обозначился, не иначе. – Добрый, – ответил хриплый. – Здр...вия ж... – немного вразнобой поздоровались до сих пор помалкивавшие мужчина и женщина. Голос у последней оказался густой, зычный, больше подходящий здоровой, привыкшей командовать всеми вокруг бабе гренадерского роста и весом килограмм так под сто тридцать, а не вот этой вот колобкообразной цыганке. Командир им не ответил. Видимо, ограничился кивком головой. – На, – неожиданно протянула одну из скаток женщина вперёд. – Я тебе не жена – барахло следом носить и обслуживать. Раздались лёгкие смешки. К ней подошёл короткостриженый певун и, не обращая ни на кого внимания, взял вещмешок. – Спасибо. Опять забыл за него, – серьёзно поблагодарил он. – Чудная вещь. Всегда теряется и всегда находится. – Это да, – согласилась женщина. – Ты же его с Жигулика покойного вчера забрал, да и то только потому, что тебе напомнили? – Ага. Вмешался мужской голос: – Говорил же тебе – оставь на базе, поспать можно и на сиденьях. А ты упёрся... Короткостриженый принялся защищаться в наметившейся шуточной перепалке. – Так и правильно сделал! Машина-то сломалась! – И ты его там и забыл! Последние слова говорившего потонули в дружном хохоте. Смеялись все, даже певун. Успокоившись, снова зазвучала командирская хрипотца: – Рацию не проимели? В ответ один из мужчин приподнял сумку. – Хорошо, – продолжил главный. – Грузитесь и поехали. – Щас, только заправимся, – немедленно вмешался голос водителя. – Десять минут. – Почему десять? – в голосе Олега Игоревича зазвенело недовольство. Невидимый Кравец не растерялся: – Я ещё хочу в магазин этот зайти – вдруг чего полезного увижу? Моющее, например, или мыло. – Или водку, – подхватила женщина. – Вон вывеска «Кафе» – наверняка ведь туда сначала ломанёшься. – Зря ты так, – слишком благопристойно сказал водитель, чтобы поверить в искренность его слов. – Помимо спиртного можно и газировочку найти. Вода-то наша уже тёплая, а новой набрать негде. Или масло подсолнечное... Во мне всё обмерло. Цыганоподобная тётка права – если этот самый Кравец по исконной водительской привычке прихватывать всё, что плохо лежит, зайдёт в разливайку – то мне конец. Он однозначно двинет за стойку, на удачу поискать всяких благ – а тут я. Здрасьте! Сам себя в мышеловку загнал – с моей стороны все стены глухие. Ни дырочки, ни отверстьица. Бежать некуда. Их шестеро – не уйти. Расстреляют, как мишень в тире, едва только копошиться начну. С тоской перевёл взгляд на окно – метра три от меня. Вроде бы и рядом, а чтобы к нему подобраться, нужно через стойку перемахнуть, после постараться не споткнуться о хлам вокруг и потом... прыгать на асфальт прямо перед неизвестными. Хрень получается. А может, пронесёт? Я снова оглядел, надеясь неизвестно на что, своё укрытие: слева стойка, справа – заваленный на стенку стеллаж. Между ними – я и мусор. Водки нет, как и вина, и шампанского. Подчистую выметено. На улице глухо забулькало, донёсся запах бензина. Резкий, вонючий, противоестественный. Отвык организм от цивилизации, отвык. Раньше бы и нос морщить поленился – а теперь блевать охота.