Что за черт! Что за черт что за черт что за черт. Потом какие-то люди схватили ее, подняли и потащили с собой. Она то уплывала, то приходила в сознание, слышала вопросы, возможно, даже отвечала на них. — Как вы себя чувствуете? — Прекрасно. Может быть, она не произнесла этого, а только почувствовала. — Она писала и какала в полиэтиленовый пакет, — услышала она чей-то голос. Тут она засмеялась. Или, возможно, ей просто стало смешно. Что было потом, она не помнила, очнулась уже в белой комнате, рядом стояла женщина в форме. — Я жива? — спросила Майя. — Вы живы, — ответила женщина. — Мы бы хотели поговорить с вами, когда у вас будут силы. Постепенно возвращалось чувство времени. Она чувствовала, что спит, когда спала, и что не спит, когда бодрствовала. Потом вспомнила свое имя. — Майя, что вы делали там, в подвале? — В подвале? Я не помню. — Ваши друзья утверждают, что вы искали маленького мальчика. По имени Адам. — Адам. Адам. Я не помню никакого Адама. Потом она вспомнила Адама. — Я думала, что Адам у них. Дома. Что они его похитили. Что они держали его в той комнате. — С чего вы взяли, что они его похитили? Молчание. — Не помню. — Если я правильно понимаю, вы сами вошли в ту комнату? А потом дверь заперли снаружи? — Да. — Вас заперли умышленно? — Нет, я думаю, они не знали, что я там, внутри. — Значит, вы незаконно проникли в дом братьев Юханссон? Майя колебалась. — Точно не помню. Не думаю. Может быть, у них было открыто. В открытые дома ведь можно заходить? Женщина не ответила. — Что вы думаете? — продолжала Майя. — О комнате. Зачем им такая комната? — У них другая версия. — Вот как? И какая? — спросила Майя. — На данном этапе я не могу об этом говорить. — И когда закончится данный этап? Долгое молчание. — Как меня нашли? — спросила Майя. — Вас обнаружили хозяева дома. Братья. Они увидели вашу припаркованную машину и начали вас искать, они же потом вызвали скорую. — Сколько времени я там провела? — Похоже, четыре дня. — Это не очень долго. Мне показалось, дольше. — Без воды это очень долгий срок. В дверях появилась мама. Майя улыбнулась при виде знакомых длинных седых волос, собранных в хвост, и подведенных жирным карандашом глаз. Она попыталась разгадать мамино выражение лица. В нем не было ни доли удивления. Оно как будто говорило: я так и думала, что произойдет что-то подобное. — Ты заставила меня поволноваться. Какая странная история. Ну почему ты всегда… Ладно, обсудим это позже, — решительно заявила мама и осторожно похлопала Майю по руке, из которой торчали шланги от капельниц. А потом добавила бесцветным голосом: — Ты ведь все, что у меня есть. Не очень-то много, судя по тону, подумала Майя. — Спасибо, мама, — сказала она. — Я тебе потом все расскажу. Будь добра, окажи мне услугу. Я хочу, чтобы ты кое-кому позвонила от моего имени. Бекке примчался в больницу тем же вечером. Лицо совершенно открытое, обнаженное, как будто вся защита, все напускное отпало, осталась только близость, любовь, которой просто светились его глаза. Грусть и благодарность в одном взгляде, Майю тронуло то, что это было видно настолько отчетливо, тронуло и немного смутило, она никогда раньше не принимала столько любви. И уж тем более не испытывала. Точно не испытывала? А что она делала? — Я прямо не знал, что думать, когда ты не ответила, — сказал Бекке. — Решил, может, ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Прости меня. На следующий день, когда Майя почувствовала себя бодрее, пришли Роберт и Лия с Вильготом, в палате они застали и Майину маму, и Бекке. Первоначальная тревога сменилась более веселым настроением, когда стало известно, что никаких серьезных последствий для здоровья не предвидится и что братья решили не подавать на нее заявление за проникновение в дом. Но Майе было неприятно осознавать, что теперь она в долгу перед братьями. — А что полиция говорит о комнате? — спросила Лия, когда они с Майей остались вдвоем. Они только что полакомились мясным рагу, которое Лия принесла с собой, поскольку знала, что Майя слишком разборчива, чтобы оценить безвкусную больничную еду. — Ничего. Я вообще ничего не знаю об их версии. Полиция говорит, что на данном этапе не может ничего сказать. — Помещение для репетиций, — предположила Лия. — Парни всегда могут утверждать, что оборудовали помещение для репетиций. — У них что, музыкальная группа? — сказала Майя. — Или они ставят пьесы Шекспира? — добавила она с иронией. — Ну, откуда мы знаем. Может быть, как раз собирались начать. — А матрас? И плюшевый мишка. Одеяло. — Могли лежать там случайно. — Случайно? По-моему, ты в это веришь не больше, чем я. — А что, это имеет значение? Ты по-прежнему подозреваешь, что братья похитили Адама? Почему же его не оказалось в подвале, когда ты туда зашла? Майя пожала плечами. — Возможно, они его куда-то увезли, когда я начала там шастать. — Вот как. А детские вещи оставили, вместо того, чтобы спрятать их поскорее, чтобы никто не заметил? Например, полиция. Или ты. Логика Лии становилась для Майи все более трудной для понимания, она закрыла глаза и сделала вид, что задремала.