– Треугольный топсель? – Да, сэр. С генуэзским стакселем. – Ты что же, проделал путь из Новой Шотландии почти до Ньюфаундленда? Зачем? – Хотел бросить себе вызов, сэр. – Похоже, что бросил. Напомни-ка мне свое имя. – Шеймус Финнеган, сэр. – Ирландец, значит? – улыбнулся Шеклтон. – Я сам родился в Ирландии. Что ж, Шеймус Финнеган, идем в дом. Угощу тебя чаем. Я тебе по-прежнему ничего не обещаю, но мне будет интересно послушать про ту яхту. Говоришь, генуэзский стаксель? От многочасового стояния у Шейми затекли ноги. Он споткнулся на первой же ступеньке, но быстро выпрямился и последовал за Шеклтоном внутрь. Пять минут назад ему хотелось рухнуть замертво. Сейчас он чувствовал, что готов взлететь. Ему хотелось громко кричать и танцевать джигу. Однако он не позволил себе ни того ни другого. Он останется серьезным и собранным. Ему выпал шанс, совсем маленький, но это было все, в чем он нуждался. Он пробил трещину в категоричности Шеклтона. Щелочку, в которой виднелась Антарктика. Щелочку в свою мечту. Глава 56 Индия проснулась там же, где уснула, – на руке Сида. Когда она шевельнулась, он улыбнулся и поцеловал ее в макушку. – Между прочим, ты во сне храпишь, – сказал Сид. – Неправда. – Правда. Храпишь, как старуха. – Чепуха. В окно хлестал дождь. Индия выглянула на улицу. Когда они повалились в кровать, спускались сумерки. Теперь за окном было черным-черно. Спальню освещал мягкий, неяркий свет масляной лампы, стоявшей на бюро. – Который час? – спросила Индия. – Недавно за полночь перевалило. Я слышал церковный колокол. Посмотрев на Сида, она увидела круги у него под глазами. Сами глаза были усталыми. – Почему ты до сих пор бодрствуешь? – спросила она. – Не можешь заснуть? – Не хочу, – улыбнулся Сид. – Когда я с тобой, мне не нужен сон. – Но ты вообще не спишь, – сказала Индия, приподнимаясь на локте. – Сплю. – Не спишь, – хмуро повторила она. – Может, ты вечером выпил слишком много кофе или чая? Переусердствовал со спиртным? – Нет, нет и нет, доктор Джонс. Я прекрасно себя чувствую. Индия недоверчиво закусила губу. – Значит, тебя что-то тревожит. Сид отвел глаза. Индия поняла, что угадала. – В чем дело, Сид? – Говорю тебе, все нормально. Он постоянно отнекивался, уклоняясь от ее вопросов. Врал ей. Так было с самого начала их знакомства. Сид объяснял это желанием защитить ее, но такая защита только злила Индию. – Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, – напряженно произнесла она. – Я не побегу разбалтывать это Оззи, Коззи, Роззи и прочим широкоплечим парням. – Я тебе сказал, что все нормально, значит так оно и есть, – сухо ответил Сид. Индия резко откинула одеяло, встала и прошла к стулу с ее одеждой. – Что ты делаешь? – насторожился Сид. – Одеваюсь, – ответила она, натягивая нижнюю юбку. – Куда собралась? – Домой. – Индия, черт побери, почему?! Почему ты так себя ведешь? – Потому что ты меня не любишь. – С чего ты взяла? Любил и люблю. – Нет, не любишь, – возразила она, стремительно поворачиваясь к нему. – Сид, ты только говоришь, что любишь, но ты мне не доверяешь. Это не любовь. Если ты по-настоящему любишь женщину, ты ей веришь. Я тебе все рассказала о своей жизни. Все! Там, в больнице, когда я тебя почти не знала. Я откликнулась на твою просьбу. Ты обещал рассказать свою историю, но до сих пор не рассказал. О своем прошлом ты молчишь. Говорить о нашем будущем не позволяешь. Черт возьми, ты даже не называешь мне причину своей бессонницы! Меня не волнует, откуда ты родом, кем были твои родители и чем ты занимался, пока… пока… – Пока не пошел по кривой дорожке. – Я этого не сказала. – Это и так понятно. – Сид глубоко втянул воздух и шумно выдохнул. – Индия, есть вещи, о которых невозможно рассказать другим людям. – Так вот кто я тебе? Другие люди? – Нет, – упрямо буркнул Сид, не сказав больше ни слова. Индия застегнула пуговицы на блузке. Профессия врача научила ее быстро одеваться даже ночью. Она присела на кровать, чтобы обуться. – Индия, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста. Что-то в голосе Сида заставило ее отложить туфлю и посмотреть на него. Он больше не сердился. Вид у него был беспомощный и испуганный. – Сид, почему ты ничего мне не рассказываешь? Что мешает тебе рассказать о своем прошлом? – тихо спросила Индия. Их глаза встретились. Индия увидела, что в Сиде идет внутренняя борьба. – У меня была тяжелая полоса, – после долгого молчания сказал он. – Давно, когда мне было восемнадцать. Она кивнула, пока не зная, куда он клонит, но готовая слушать. – Это тогда у тебя появились шрамы на спине? – Да. – Как? – Угостили плеткой-девятихвосткой. Тридцать ударов. – Боже мой! – прошептала Индия, и ее гнев сменился ужасающей печалью. – За что, Сид? – Угрожал надзирателю. – Физически? – Нет. Я угрожал пойти к начальнику тюрьмы. – Зачем? – Чтобы рассказать ему… попытаться… – Сид осекся. – Тридцать ударов… Тебя же могли забить до смерти. – Почти забили. – Ты поэтому не можешь спать? Шрамы до сих пор болят?