Глава 30 Было условлено, что по возвращении с прииска Гарри сразу явится с докладом в посольство. Он попросил Сэнди высадить его у дома, сказал, что ему нужно перевести один документ, но, как только машина скрылась за углом, снова вышел, вскочил в трамвай и поехал на улицу Фернандо-дель-Санто. Толхерст сидел в своем кабинете и читал «Таймс» четырехдневной давности. Электричество отключили, и он надел толстый свитер с ярким узором. Это придавало ему моложавый вид, он напоминал пухлого школьника. Махнув Гарри рукой, Толхерст нетерпеливо спросил: — Ну как все прошло? — Там действительно есть прииск. — Гарри сел и глубоко вдохнул. — Но кое-что пошло не так. Круглое лицо Толхерста как будто сузилось. — Что? Он тебе не доверяет? — Нет. Показал мне прииск. Он находится рядом с Сеговией, занимает довольно большую территорию, хотя добыча пока еще на начальной стадии. Отеро был там, на этот раз вел себя дружелюбно. — И?.. — Когда мы уезжали, вышел охранник открыть ворота, и я узнал его. Это был Гомес. Он работает на Маэстре. Помнишь, мы познакомились с ним на приеме? — Да, его старый ординарец или что-то в этом роде. — Не подумав, я с ним поздоровался. Он меня признал, но я видел, что он испугался. — Черт! Как отреагировал Форсайт? — Сразу зацепился за это, спросил, откуда я знаю Гомеса. — Ты ему рассказал? — Да. Извини, Саймон, я… растерялся, не придумал, что соврать. Я сказал, что он работал у Маэстре, мол, вероятно, его уволили. Больше мне ничего в голову не пришло. — Проклятье! — Толхерст взял карандаш и стал вертеть его в руках. Гарри страшно разозлился на себя, ужаснувшись тому, какие последствия его промашка может иметь для Гомеса. — Сэнди явно забеспокоился. Он остановился в одной деревне, сказав, что ему нужно позвонить. А когда вернулся, выглядел мрачным. Думаю, он говорил с Отеро. Саймон, как связан со всем этим Маэстре? Толхерст закусил губу. — Я не в курсе. Но он замешан в большинстве баталий между монархистами и фалангистами. Мы знали, что он состоит в комитете, который ведет дело о золотом прииске, но капитан не смог ничего от него добиться. Он молчит, когда считает, что речь идет о национальных интересах Испании. «Значит, рыцари Святого Георгия тут вам не помогут», — подумал Гарри. — Не надо было здороваться с человеком, который, как тебе известно, работает на генерала! — резко сказал Толхерст. — Следовало догадаться, что он может быть заслан. — Мне до сих пор не приходилось так с ходу включаться в ситуацию. Прости. Я был сосредоточен на осмотре места, старательно изображал из себя честного инвестора. Толхерст отложил карандаш: — Форсайт сообразит, что Маэстре не стал бы просто так увольнять бывшего ординарца, которому доверил быть компаньоном своей дочери. Боже, Гарри, надо же так облажаться! — Он оперся на стол обеими руками и неохотно поднялся. — Придется доложить капитану. Они с сэром Сэмом вечером отправляют дипломатическую почту. Жди здесь. Он ушел, а Гарри остался и сидел, с несчастным видом глядя в окно. По улице на маленьком осле ехал какой-то человек, его ноги почти касались земли. К спине осла были приторочены большие вязанки дров. Гарри удивился, какой тяжелый груз тащит такая маленькая животинка. Как только у нее не переломится позвоночник? В коридоре послышались быстрые шаги. Гарри встал, а Толхерст открыл и придержал дверь для Хиллгарта, имевшего весьма мрачный вид. За ним следовал посол. Худое лицо Хора побагровело от ярости. Он кинулся в кресло Толхерста, сердито сверкая глазами. — Вы чертов идиот, Бретт! — бросил Хиллгарт. — Что на вас нашло? — Простите, сэр, я не знал, что Маэстре… Хор обратился к Хиллгарту тоном, который резал как нож: — Алан, я предупреждал вас, что это рискованное дело. Я уже говорил: никаких тайных операций, мы должны собирать разведсведения, ничего больше. Мы не какое-нибудь чертово УСО[61]. Но нет, как же, вам с Уинстоном подавай приключений! Теперь мы, вероятно, испортим отношения со всеми монархическими фракциями благодаря этому идиоту. — Он махнул на Гарри, будто отгонял от себя назойливую муху. — Бросьте, Сэм, Маэстре должен был сказать нам, что ведет свою игру. — С чего бы? Это его страна, черт возьми! Почему он должен посвящать шпиона в контролируемый Фалангой проект? — Хор приложил ко лбу трясущуюся от гнева руку. — Маэстре — один из наших лучших источников информации. Я обливался кровавым потом последние пять месяцев, чтобы показать монархистам: у нас общие интересы, Англия им не угрожает. Я пытался убедить Уинстона, что нужно подавать дружественные сигналы по поводу Гибралтара и отбросить глупости Негрина. Вам известно, чем еще я занимался. А теперь они узнают, что мы проводим тайную операцию, которая к тому же идет вразрез с их собственной, несмотря на все мои заверения о поддержке. — Если с этим Гомесом что-нибудь случится, — вставил Хиллгарт, — никто не свяжет это с нами. — Не будьте дураком! Если у Маэстре был свой человек на прииске, он наверняка совал нос и в документы. Это первое, что он сделал бы. А если там есть упоминание о потенциальном инвесторе по фамилии Бретт, эсквайре, переводчике дипломатической службы его величества? — Лицо Хора, и без того худое, осунулось, он выглядел изможденным. — Полагаю, мне следует позвонить Маэстре и предупредить его, дабы уменьшить масштаб разрушений. — Простите, сэр, — осмелился подать голос Гарри. — Если бы я знал… Хор сурово глянул на Гарри, его верхняя губа приподнялась, обнажив мелкие белые зубы. — Если бы вы знали? Это не ваше дело, черт возьми, — знать! Ваше дело — быть начеку и принимать мячи. — Он повернулся к Хиллгарту. — Вы лучше все бросьте. Отправьте этого дурака домой, пусть идет воевать с итальянцами в Северной Африке. Я говорил: если нам нужен Форсайт, лучше обратиться к нему напрямик и подкупить без всей этой авантюристской чуши. Хиллгарт заговорил спокойно, хотя в его голосе слышался подавленный гнев: — Посол, мы сошлись на том, что поступать так слишком рискованно, пока нам неизвестно, насколько важен этот проект для Форсайта. Теперь мы это знаем. Знаем, как он важен. И Бретт не провалился. Он сказал Форсайту, что знаком с человеком Маэстре, это может только усилить доверие к нему. — Я должен позвонить Маэстре. — Хор встал. — Поговорим позже. Толхерст поспешил открыть ему дверь. Проходя мимо, посол сверкнул на него взглядом и бросил: — Вам следовало лучше все продумать, Толхерст. Хиллгарт, вы нужны мне, будете присутствовать при этом звонке. Толхерст медленно закрыл за ними дверь. — Иди, пожалуй, домой, Гарри. Они будут обсуждать это весь вечер. — Сегодня я собирался в театр. На «Макбета». Это ничего? — Думаю, да. — Толли, что имел в виду Хор, когда сказал, что вам следовало лучше все продумать? — Я слежу за тобой, Гарри, — криво усмехнулся Толхерст. — Наблюдаю, как у тебя идут дела, и отчитываюсь перед капитаном Хиллгартом. У каждого неопытного шпиона есть наблюдатель, и я — твой. — А-а-а, — недоуменно протянул Гарри, однако быстро сообразил, что к чему, и испытал тяжелое разочарование. — Я говорил, что у тебя все идет хорошо. Хиллгарт проявлял нетерпение, но я уверял его, что ты ведешь игру с Форсайтом осторожно. Так и было до сего дня. Но на этой работе нельзя допускать ошибок, нет. — Ох… — Я не думал, что ты так обделаешься. В том-то и проблема: если тебе кто-то нравится, невольно склоняешься в его пользу. — Толхерст с возмущением посмотрел на Гарри. — Ты лучше иди. Не попадайся Хиллгарту на глаза. Я позвоню, когда ты нам понадобишься. В театр Гарри опоздал. Несколько часов он кружил по квартире, обдумывая свою ошибку, злость Хора и Хиллгарта, признание Толхерста в том, что он в некотором роде шпионил за ним. «Я не создан для этого, — подумал Гарри, — и никогда к такому не стремился». Если его отправят домой, он не расстроится, пусть даже на него падет клеймо позора. Он будет рад никогда больше не видеть Сэнди. Но мысли о Гомесе не покидали его, то и дело он вспоминал страх, вспыхнувший в глазах старого служаки. Гарри сказал себе, что от его терзаний никому не станет лучше. Он взглянул на часы и ужаснулся, поняв, как сильно опаздывает. Он все время думал о Софии, а сегодня о ней даже не вспомнил. Быстро переодевшись, Гарри схватил пальто, шляпу и выбежал из дому. Когда он подошел к театру, София уже ждала его: тоненькая фигурка в берете и старом черном пальто стояла в тени у входа, а хорошо одетые пары поднимались по лестнице и заходили в театр. Сумочки у Софии не было, — вероятно, она не могла позволить себе такую роскошь. Увидев ее, такую маленькую и хрупкую, Гарри ощутил, как у него сжалось сердце. Подходя, он заметил, что вокруг нее вертится нищий старик в самодельном кресле на колесиках и выпрашивает деньги. — Я уже отдала вам все, что могла, — сказала София. — Ну пожалуйста, еще немного. Чтобы поесть завтра. Гарри подбежал к ним и, запыхавшись, выдохнул: — София, простите, я опоздал. Она с облегчением посмотрела на него. Он дал нищему пятьдесят сентимо, и тот укатил в своем кресле. — На работе случился… небольшой кризис. Вы давно ждете? — Нет. Но раз я пришла сюда, старик решил, что у меня есть деньги. — О боже, что мне сказать? — Гарри улыбнулся. — Я рад вас видеть. — А я вас.