На выход родные не торопились. Ждали, пока народ пройдет. Чего толкаться-то локтями? – Я вижу. Красотка стала – хоть ты в Голливуд катись. – Папа! – Работодатель твой не пристает? Анна покачала головой. – Пап, ты что!? Борис Викторович чудесный человек. И тебя он в гости пригласил. – Да? – Мы с Гошкой пока поживем у него. Как Борис Викторович сказал, он бы и за дочь, и за внука беспокоился… – И я беспокоюсь. Нашел, тоже, игрушки! Анна покачала головой. – Тут другое. У него дочь, как Маугли. – С дерева не слазит? Анна не удержалась от смешка. – От жизни оторвана. Девчонке скоро замуж, а она не знала, как тарелку помыть! Привыкла, что всю жизнь одна, в элитной школе по пять человек в классе, и те – мажоры… а Борис Викторович жениться собирается. – М-да… – Пап, а ты жениться не хочешь? Ты же у нас молодой еще! Петр едва не перекрестился. – Ну уж – нет! А с чего тебя разобрало? Анна опустила глаза. – Ну… случись что со мной, Гошка один останется… – А с чего должно что-то случиться? – прищурился Петр. Анна опустила глаза. – Тут… недавно так получилось… История про мародеров, мародерку, убийство и поездку за добром была внимательно выслушана. И Петр подвел итог. – Позвоню Сене. Пусть приедет, да посмотрит, тут, на месте, и дело сладим. – Сеня… дядя Сеня – навар? – уточнила Анна. – Ну да. Память Яны легко подсказала нужную информацию. Кого только в лесничество не заносит. В том числе – и антикваров. Семен Семенович Новорецкий как раз антикваром и был. Ну и евреем, да. Только в Израиль его не тянуло, ему и здесь неплохо было. Ездил по району, договаривался, там – захоронение, здесь дома под снос, тут старушка, которая племянничку фамильные вилки завещала – хватало и на покушать, и на запить. При чем тут Петр Воронов? Так лес же! После Великой Отечественной в наших лесах на что только не наткнешься! Да и до нее, и после – сколько и кого по нашим лесам гуляло! Кому и наткнуться, как не леснику? Постепенно договорились, подружились, и вот уже лет пятнадцать, как бы не больше, Петр подбрасывал Сене интересные находки. То костяные иглы, то какие-то монеты, то старое оружие… Миллионов на таком не сделаешь, но чтобы дочку в город отправить учиться – вполне. Да и помогать ей время от времени – тоже. А почему навар? Так маленькая Яна не могла произнести слово "антиквар". А слово "навар" – смогла. И поди ж ты, прилепилось! Намертво! – А когда он приедет? – Так сейчас и узнаем. У тебя ни одной фотографии нет? С твоей добычи? Анна надула губы. Но телефон достала и потыкала пальцем. – Сейчас перешлю. Пискнул телефон Петра. Потом сообщение улетело к Сене-Навару. А через пять минут телефон затрезвонил так, словно из него живого платы выдирали. – Слушаю? – Петька!!! ГДЕ!!!? Орал Сеня так, что его бы в Израиле без всякого телефона услышали. – Где-где… ты вопрос неправильно ставишь. – А как правильно? – опамятовал Сеня. – Правильно – сколько. – Ага… Давай я приеду, да при встрече и спрошу? – Так приезжай. Сам добро и обратно повезешь. – Не жалко, – отрезал Сеня. – Куда? – Приедешь – позвонишь, – назвал Петр город. – В два дня уложишься? – Завтра же прилечу. Ты это никому не показывал? Кроме меня? – Нет. – И не показывай. Я не обману, а куш хороший. Петр пожал плечами, пообещал – и отключился. – Кажется, ты что-то интересное нашла. – Да и ладно. Решим. А меня Цветаева-мамаша нашла. – О как! Анна кратенько пересказала и эту историю. Петр нахмурился. – Я с ней сам поговорю. Заречется лезть, куда не надо! – Пап, не бери в голову. Если у нас деньги будут, можно и ту конуру на квартиру поменять, и можно даже в столице, эту продать, а там купить. – А что? – Гошка вырастет, учиться поедет – ему будет. – А тебе? – А я и так буду счастлива, – уверила Анна. – Было бы у вас все в порядке. – Дочка, тебя точно этот бизнесмен не обижает? А то я его мигом в бизнес-хрен переделаю? Анна ткнулась отцу в плечо. Все же Яне повезло. И ей тоже повезло – здесь. Спасибо тебе, Хелла…