В госпитале знали и относились с пониманием. Вот, явился. Ида вздохнула, и приготовилась получать трендюлей, как это называли в отделении, но не успела и слова сказать. Берта шагнула вперед. – Жом Станислав, простите! Это пьяное чудовище меня попыталось ударить, а собака защитила! Иди сюда, хороший мой, дай я тебя поглажу… Стас сморщил нос. – Ладно. Тогда выгонять не буду. Что это за чудовище такое? Эй, ты! А ну отвечай, чего явился?! – Бок болиииит, – проныло "оно" с пола. – И рука… собаками рабочего человека травите! Стас насмешливо сощурился. – А раз человек рабочий – вставай, давай! И не ври – крови на руке нет. Скажи песику спасибо, мог и в горло вцепиться. Или куда пониже, чтобы ты детей только пальцем делал. Мужик побледнел. – Да я… Стас ответил каким-то выражением, которое прозвучало в рифму. Ида не поняла, что оно означает, и при чем тут голова, но сестры милосердия захихикали. – Давай, поднимайся. И в операционную, посмотрим, что у тебя там болит. Леона, за мной. Ида, успокойте свое чудовище. И пол вымойте! Ида вздохнула. – Хорошо, жом Стас. – И объясните собаке – у нас так не поступают. В следующий раз пусть загрызает насмерть! Кровь ототрем, труп отдадим родственникам, – добил Стас, и скрылся в операционной, куда проследовал и побелевший скандалист. Ида фыркнула и погладила Полкана. – Ты мое солнышко, ты моя умничка… так их всех! – Ида… спасибо. Берта. Ида посмотрела на коллегу по работе. Нельзя сказать, что сестры милосердия приняли ее с распростертыми объятиями. Так… Шляются тут всякие, ни толку, ни проку… а ее учи! Время трать, силы… еще и шавка тут! Еще и жом Станислав этой пигалице внимание уделяет! А он ведь мужчина! Неженатый! Доктор… читай – объект охоты. И тут такое… Так что шипели сестры милосердия на Иду, не принимали в свой круг, пакостей не делали, но это пока. А тут вдруг… признали. Зинаида улыбнулась – и тоже сделала шаг навстречу. – Все в порядке. Ты в следующий раз меня не жди, сама командуй. – А он послушается? – Конечно! Ида в этом сомневалась, но – кто знает? Что собаки умнее многих людей, она уже на своем опыте убедилась. Ей-ей, половина императорского дворца была тупее, чем Полкан. А вторая если и не тупее, то точно не намного умнее. И кто мог бы подумать, что в собаках столько благородства, воспитанности, обаяния? Это не придворные моськи, это – Полкан! И этим все сказано. – Спасибо. Можно его погладить? – Конечно. Полкан, свои. Берта принялась гладить барбоса. Ида вздохнула – и пошла за ведром и шваброй. Что ж, сломанный лед в отношениях стоит небольшой уборки. Не так ли, торы? * * * У буяна и матершинника оказалось воспаление и нагноение. И в воспитательных целях жом Станислав чистил ему рану без наркоза. Нельзя. На пьяного не подействует, сам виноват. А ждать, пока ты протрезвеешь – к тому времени поздно будет. Помереть можешь… Пьяницу проняло. Так что Стас безжалостно вычистил все "на живую", напугал дурака последствиями, выписал капли (запивать будешь спиртным – помрешь!), и выставил за дверь. Обойдешься! На моих сотрудников руку поднимать – и я тебя в отделении держать буду? Скажи спасибо, ничего не сломал! А барбосу надо колбасы купить, что ли… Хорошая собака. И хозяйка у него неплохая, чего уж там. Станислав свои ошибки признавать мог. И Зинаида не стала для госпиталя обузой. Училась она старательно, что ей говорили – делала тщательно, с врачом не пререкалась, а что еще надо? Еще и специальная успокоительная собака. Тоже плюс в копилку. Так что оставляем их при госпитале. Пусть помогают. Хорошая девочка. И симпатичная… так, это у него мысли не туда пошли. Но ничего. Работа быстро вернет их в нужное русло. Что там у нас? Ампутация? Вот и отлично. Но колбасу Полкану Стас все-таки купил. Анна, Россия – ПАПА!!! Анна плюнула на все, и повисла на шее у пожилого мужчины, выходящего из вагона. И плевать, что это не Петер Воронов. Не император. Но – то же самое лицо. Те же глаза. Улыбка, фигура, и главное – взгляд. Дочка моя… Анна всегда была папиной дочкой. Вот и… – Малышка, – Петр гладил дочь по волосам. – Повзрослела, стала совсем другой… – Пап, я старалась. Петр был в курсе изменений, которые происходили в жизни дочери, Анна, хотя и без подробностей, сказала, что поменяла работу и имидж. Почему без подробностей!? Потому как – лес и кордон. И чихать лесу на сотовую связь, спутники, джипиэс и прочие радости цивилизации. Хочешь в лесу разговаривать нормально? Лезь на верхушку высокой сосны. В противном случае докричаться проще, чем дозвониться. Поэтому общались отец и дочь в основном смс-ками. Ватсапп? Контакт? Соцсети? Сети – есть. С ними браконьеры по озерам шастают. И контакты случаются. И конфликты. И хендс ап. А со всем остальным – сложновато.[13]