Она подозревала, что добраться можно быстрее. Но надо ж дороги знать! Или хотя бы компас плюс карта! Ну хоть бы что! А с дури в незнакомый лес соваться… это она больше времени потратит. Ладно! Авось, ноги не отвалятся, проедется она до Матвеевки. А уж оттуда и… – Спасибочки, жама… – Да не за что пока. Только Петр Савельич, просьба у меня. – Какая, жама? – Кони, одежда, оружие – все твое. Но припасами ты меня обеспечишь. Последнюю луковицу без хлеба доедаю. Жом расплылся в улыбке. – А то ж, жама! Коли не побрезгуете! Яна посмотрела на него, как на больного. Мужчина уловил – и перестал манерничать. – Ну тогда влезайте на телегу. У меня курочка есть копченая, в дорогу взял. И на ночлег остановимся, я похлебку сварю. Пальчики оближете! – Ловлю на слове. Яна взгромоздила велосипед на телегу. Вперед! В Алексеевку! Глава 7 Этого снега срок. Свободные Герцогства. – Молодец. Стас кивнул и вышел из операционной. Зинаида засветилась так, что напарница хмыкнула. – Ты успокойся, а то бинты подожжешь. Княжна не обратила на ее слова никакого внимания. Станислав ее похвалил. Станислав! Ее! Похвалил!!! Кто никогда не работал в больнице, тот не поймет! Не ассистировал на операциях, не подавал инструменты – как можно быстрее, и так, как надо, чтобы врач все успел. И зажать сосуд, и зашить его, и перехватить пинцетом сухожилие… Сегодня они чистили раны на ноге. Еще бы чуть-чуть, и гангрена началась бы. Зинаида работала в госпитале не так долго, но… как же ей было… необычно? Непривычно? Странно? Страшно? Тошно? Да, все это сразу. А теще через кровь и грязь пробивалась шальная мысль. А почему нет женщин-врачей? Она тоже хочет! Да, как бы это не выглядело, как бы неприглядно не смотрелось… Она все равно была в восхищении. Как Станислав чистил раны, как перевязывал, как проводил ампутации… с того момента, как она закупила кучу всего для отделения и началась ее учеба. Слово Стас сдержал. Зинаида не знала, с кем он разговаривал, с кем договаривался, о чем, но на следующий день, когда она пришла в госпиталь, мужчина уже ждал ее. Протянул халат и шапочку, помог переодеться, показал шкафчик в раздевалке для медсестер. А Полкану лично ткнул пальцем в коврик. – Сойдешь с него, блохастое чучело – побрею налысо. – Р-ры, – ответил Полкан. Но на коврик лег и послушно ждал (спал) все время, которое Зинаида проводила в госпитале. За Станиславом она ходила хвостом. Учила названия медицинского инструмента, сворачивала марлевые колпачки, щипала корпию, набивала ватные шарики, сматывала бинты, подметала в палатах… делала все, что сказали. И училась. И не злилась на мужчину. Действительно, озвереешь тут… еще кольцо, что ли, продать? Ведь ничего толком нет! А Станислав умудряется в таких условиях оперировать! И жизни спасать! И ведь больница не из лучших, везут сюда… Кого только не везут. С этими мыслями Ида (и только Ида, Нини умерла в Зараево и была окончательно добита здесь, в герцогствах!) и вышла в коридор. Только вот… – Ах вы… Матерщина лилась свободным потоком, образно и ярко! Привезли, называется… Потом Ида узнает, что по пьянке подрались двое идиотов. Что один пихнул второго, а этот самый второй так удачно налетел на ржавый штырь, что распорол себе бок. И поскольку был пьян, то и ходил так сутки. Пока не воспалилось… тогда уж притащили! И налили для храбрости, а то ж! Добрые люди, заботливые друзья! Настоящие! И сейчас вот это краснорожее, наглое, полупьяное, нависало над сестрой милосердия. – Да я вас… Что уж там сделала Берта? Или чего не сделала? Ида раздумывать не стала. Огляделась. Вот как не надо – тут всегда медбратья пробегают. То поболтать, то еще что… Стас им мигом работу находит, но ведь появляются! А сейчас словно все вымерли… Пьяное чудовище замахнулось рукой на женщину. Позади ахнула вышедшая из операционной Леона. – Взять! – негромко скомандовала Ида. Полкан размышлять не стал. И раньше бы кинулся, но ему же сказали – ждать! Он и ждал! Ему не говорили – охранять, это вообще не его человек. Он и не вмешивался. Лежал тихо, между столом и стеной, имитировал коврик. А тут коврик словно взлетел. И оказалось, что у него есть масса. И зубы есть, которые ловко перехватили замахнувшуюся руку и вежливо сомкнулись. Пока – не до крови. – Ой, – сказал матершинник. – Гррррр, – сказал Полкан. Разные языки не стали причиной непонимания. Наоборот, все мужчина отлично понял. Иначе почему под ним лужа начала расплываться? – Что здесь происходит!? Стас, легок на помине… видимо, выходил во двор. Была у него такая привычка, после операции пару минут простоять на свежем воздухе, просто прикрыть глаза – и постоять, помолчать. И чтобы никто не лез, не трогал, вообще на глаза в эти минуты не попадался.