– Жама, – с нажимом поправила Яна. – А все одно… вы не слушали ничего? – Чего я не слышала? – насторожилась Яна. – Говорят, поместье Алексеевых разорили. И Изместьевых, и Сайдачных, и… – Разорили? Яна почувствовала, как в груди поселился колкий кусочек льда. Петр вздохнул сочувственно, и принялся рассказывать, не выматывая душу. – У меня свояк живет на Изместьевской земле. Так он рассказал, что приехали люди, освобожденцы энти, что они с Изместьевыми сделали – сказать страшно. А потом к Алексеевым отправились. – Иван Алексеев, жена – Надежда, сын – Илья, дочь – Ирина, – мертвым тоном перечислила Яна. А вдруг это не они?! Ну вдруг? Петр кивнул, убивая все ее надежды. – Так, то… жама. Их, говорят, всех и положили. И поместье подожгли. – Всех? – Всех господ. Жама!!! Яна медленно сползла с велосипеда. Руки и ноги не слушались. Гошка!? Ее сын!? ЗА ЧТО!? Из груди рвался темный звериный вой, она давила его, как могла, суетился рядом испуганный Петр, мок в луже велосипед, и неизвестно, чем бы оно закончилось, если бы… – А мы тебя уж и догнать не рассчитывали! Трое мужчин. Сытые, довольные, на хороших конях… Морды наглые, одежда теплая… явно не голодают и не бедствуют. И мчались во весь опор… Мародеры?! Грабители?! Судя по тому, как сжался рядом с ней Петр – да. Один из мародеров, самый наглый, спрыгнул с коня. За ним последовал второй, перехватил поводья, третий пока сидел в седле. – Да тут еще и девка! Ишь ты… значит так, борода. Деньги давай сюда! И лошадь тебе ни к чему. Яна медленно подняла голову. Вот, значит, как? Мародерим по дорогам? Робингудствуем? Отчаяние куда-то исчезало, вытесняемое холодной, зловещей яростью. И желанием отыграться хоть на ком. К примеру, на этих человекообразных. – Девка, говоришь? – насмешливо поинтересовалась Яна у живого мертвеца. Вот ведь какой разговорчивый попался… непорядок! У нас тут вуду нет, а значит, надо негодяев аккуратно разложить по могилкам. Нечего им шляться. – Ишь ты, какая разговорчивая, – от молодчика разило луком и нечищеными зубами. Яна даже в лицо ему не смотрела – зачем?! Стоит ли вглядываться в будущий труп? – Ну, снимай штаны и лезь на телегу… Яна рассмеялась ему в лицо. Куда и отчаяние делось. Она медленно притянула к себе мужчину, словно собираясь поцеловать – и шепнула в самое ухо. – Умри. Во имя Хеллы. Тело дернулось, обмякло, и под его прикрытием Яна послала две пули в двух других бандитов. Ну, и попала, конечно. Одному в голову, второму в грудь… лошади взвились на дыбы и наверное разбежались бы, но Петр действовал на автомате. Перехватил коней, удержал, успокаивающе заговорил… третий подонок еще был жив, еще тянулся за оружием… вот, позорище! Промазала! Не наповал! Тьфу! Стыд-то какой… Яна спихнула с себя труп – и добавила вторую пулю. Перехватила лошадь под уздцы, тоже принялась успокаивать – помогло еще, что револьвер был хороший. Выстрелы не хлопали, а звучали приглушенно. – Развелось уродов. Петр посмотрел на нее с ужасом. – Тора, вы… – Да успокойся. Не трону. Но убираться отсюда надо, явно ведь тебя поджидали… – Сволочи, – коротко сказал несчастный забитый крестьянин. И метко плюнул рядом с трупом. Кажется, хотел на труп, но передумал… Яна поняла, почему, когда Петр вручил ей лошадей и развил бурную деятельность. Ее он о помощи не просил, а сам сноровисто раздел мертвецов. Тела стащил в канаву неподалеку, прикрывать не стал – к чему? Снег пойдет – прикроет. А так… с маскировкой сейчас плохо, кто захочет – найдет. Одежду покидал в телегу, коней привязал к задней перекладине. – Тора, может, положите свой… сапед, да и сами присядете? – Жама, Петр. Жама Яна. – А хоть бы и так. Жама Яна, вы в Алексеевку все одно поедете? – Да. Яна и не сомневалась. А ведь правда, Хелла дала ей год – зачем? Найти сына. Если она еще здесь, значит, Гошка жив. Мало ли как бывает, мало ли что и кому сказали! Оно, вон, и император померши. С семьей. А она жива, здорова и жизнью довольна, так-то! И благословение богини действует. И сына она найдет. Обязательно! Не может быть так, чтобы дети умирали! Особенно когда мамы их ищут! И точка! – Жама, может, вы меня до места проводите? – До какого? – поинтересовалась Яна, думая, что крестьянский принцип: "дайте попить, а то переночевать не с кем" тоже во все времена действует. И во всех мирах. – Так до Матвеевки. А оттуда до Алексеевки через лес аккурат два дня пути. – Хм… – И я сына попрошу вас проводить. Яна подумала пару минут. По дорогам, по ее прикидкам, ей было ехать еще неделю. И плюс – определенные неудобства вроде тех, что в канаве лежат. Трать на них патроны, на сволочей! Хоть бы с собой что приличное возили, а то не оружие – хлам один! Только крестьян пугать! – Далеко до вашей Матвеевки, жом? – Так два дня, жама. Яна махнула рукой. – Ладно, провожу.