– Быстрого? – Организовать завтрак или обед, красиво сервировать стол, уметь приготовить вкусное блюдо из небольшого набора продуктов, более того, вести хозяйство – что в этом плохого? – Ничего. Анна мило улыбнулась. – Кира, солнышко, налей нам всем компот, пожалуйста. – Компот? – Попробуйте. Персиковый компот произвол впечатление на Лизу. Девушка вздохнула – и все же нашла к чему придраться. – Если так есть каждый день – в дверь не пролезешь. – Не ешь. Нам больше достанется, правда, пап? Кира откровенно фыркнула. Лиза нахмурилась. – Анна, а почему вы не пойдете в кухарки? – Потому и не пойдет. Кому ж охота в дверь не пролезать, – припечатала Кира. – И вообще Аня моя! И мы ее не отдадим! Лиза сморщила носик. Ругаться после сытного завтрака ей не хотелось, но она бы нашла, что сказать. Обязательно. Если бы не… – Мау! Кот Сталин решил выступить на сцену. Вальяжно прошествовал к Борису Викторовичу, запрыгнул на соседний стул и уставился на человека. Желтые глаза сияли, усы топорщились… – Держи. Анна покачала головой. Но ругаться не стала. Кот всегда останется котом, и подкармливать его будут. На том земля стоит. А вот Лиза не оценила. – Это еще что за гадость!? Уберите кошку! Она вся шерстяная! Кот съел кусочек заливного. Посмотрел на глупую женщину. Вздохнул, спрыгнул со стула и вышел из комнаты. Лиза выдохнула и на секунду расслабилась. На секунду. Вернувшийся кот положил к ее ногам дохлую мышь и вопросительно посмотрел. Теперь, человек, ты понимаешь, какой я полезный? Увы. Лиза все равно не оценила. И вылетела из столовой с визгом. Борис Викторович вздохнул, вылез из-за стола и направился за девушкой. Но ругаться не стал. За что? Кот поступил, как настоящий мужчина, добыл продукт – угости самку! Что он честно и сделал. Кира только головой покачала. – Зря продукт перевели. Иди сюда, кис, я тебя хамоном угощу! Добытчик ты наш! Охотник! Анна готова была поклясться, что кот склонил голову, одобряя слова девочки. Вот! Хоть кто-то из людей не безнадежен! И правильно понимает кошачью роль в истории человечества! Яна, Русина. После этой поездки Яна решила, что навсегда возненавидит велосипеды. А заодно – Луи Буссенара. И как это у него герои так легко на них ездили? Ладно, ей тоже жаловаться грех, она прекрасно преодолевала расстояния. Ночевала, где придется, с утра выезжала, крутила педали… поломок было на удивление мало, да и с теми она прекрасно справлялась с помощью гаечного ключа и чьей-то матери. Но – блин! Где-то она ехала на велосипеде, а где-то и он на ней. Через некоторые колдобины и на танке-то не враз проедешь… с-сволочи! Чтоб вас по таким направлениям мордой возили! Да почаще, почаще…. Но обычно Яна была не в претензии. Основную грязь подморозило, да и спорт не давал замерзнуть. Опять же фигура… Даже если ей через год помирать – это не повод отожраться. А то так понесут тебя, а дно у гроба и вывались! Или у кого-нибудь спины сломаются… запросто! Нет, не надо нам такого! Но сейчас Яна была довольна. Дорога ровная, колеса крутятся… телега впереди? Догнать? Почему бы – нет? Яна поднажала на педали, благо, крестьянская лошадка не скакала, а скорее, трюхала по дороге. Крестьянин обернулся на шум, но дергаться не стал – куда от воза-то и от лошади? Яна подъехала поближе, и подняла руки, демонстрируя, что не опасна. Ну…. Не собирается быть опасной. – День добрый, жом. – И тебе добрый, жама, коль не шутишь. – Чего шутить-то? Еду, вот, с хорошим человеком разговариваю… Яна в крестьянине ничего удивительного не видела. Самый обыкновенный экземпляр, таких она и дома навидалась. Тулуп, шапка, теплые штаны, валенки, подшитые кожей. Борода окладистая, лицо смышленое, хитроватое… Лет пятьдесят мужчине, по деревенским меркам – еще не старик, но близко к тому. – Чего ж и не поговорить, жама. Как звать-то вас? – Яна. Воронова. А к вам как обращаться, жам? – Петром именовали. Как анператора. – Хорошее имя, – одобрила Яна. – А по батюшке? – Савельич я. – Петр Савельевич, значит. Рада знакомству. Далеко ли путь держите? – Домой еду. Сено в город возил, продал избытки, вот, домой еду… Яна кивнула. – Не опасно сейчас, жом? – Всегда опасно, жама. А только хозяйство поднимать надо, это дело такое. Руки сложишь – ноги протянешь… Яна кивнула. Это верно, крестьянам не забалуешь. Что-то она слышала про три способа разориться. Быстрый – рулетка, приятный – бабы, а самый верный – сельское хозяйство. Тут на печи не посидишь.[12] – А я к сыну еду. – К сыну, жама? Яна не видела смысла скрывать правду. – Он сейчас у тетки, в поместье Алексеевых… Лицо мужчины помрачнело. – Ох, тора…