– Точно, пап. Давай вещи бросим в багажник, и за Гошкой? * * * Выписка – это быстро? Официально она проходит весь день. Придешь в восемь – отдадут ребенка. Придешь в двенадцать – отдадут ребенка. В теории. На практике для начала предстоит найти главврача. А он, зараза, носится невесть где. И телефон у него не отвечает. Потом разборки с медсестрами по поводу поцарапанной стены и порванного пододеяльника. С сестрой-хозяйкой – обязательно Потом получение на руки всех документов… по идее их должны готовить заранее. По жизни – их обычно еще в день выписки допечатывают. А еще их надо подписать и лечащим врачом, и завотделением, и оба они в этот момент дематериализуются. Не человек, а призрак. Получение рекомендаций и советов от врача. Тоже не минута времени… Не было бы рядом с Анной ее отца – сорвалась бы ее высочество. И поубивала половину! Приехали в больницу в десять. Уехали – в три. Это при том, что выписка вроде как до часу дня. Гошка откровенно устал, сидел у деда на руках и не ныл просто потому, что сил не хватало. Роман посмотрел – и покачал головой. – Так, поехали побыстрее, а то малец на заднем сиденье заснет. А его бы еще покормить… Не заснул Гошка чудом. А в доме их встречала веселая и довольная Кира. – Аня! – Повисла на шее, чмокнула в щечку, потом перевела взгляд на мальчика. – Привет! Ты – Гошка? – Да…. – А в Марвела рубишься? – Мне больше мир динозавров нравятся… – А я там на сорок восьмом… Дальше Аня ничего уже не понимала. Вроде как слова русские. Но – непонятные. А Гошка счастлив, это видно. Вот, что-то доказывает, достал телефон, тычет пальцем, Кира тоже достала свой айфон… – Вы обедали? – вклинилась она в обсуждение какого-то дрона и ДНК. – Нет еще, – задумалась Кира. – Пошли? На входе в дом их встречала Роза Ильинична. – Ой! Кто это тут такой замечательный? – Меня зовут Гоша! – похвастался Георгий. – И такой большой уже! – Мне в школу скоро! Мне шесть лет уже! – Скоро и в армию – серьезно кивнула женщина. Мальчик помрачнел. – Меня не возьмут. Но мама меня и так стрелять научит, да, мам? – Обязательно, – кивнула Аня. – Гоша, это Роза Ильинична… – Бабушка Роза, – махнула рукой женщина. Гошка улыбнулся. Ослепительно и сокрушительно, растапливая женские сердца. – Бабушка Роза. Ой, Смайлик! Вышедший навстречу кот был сграбастан в охапку и Гошка замер со счастливым видом. Котяра заурчал и принялся принюхиваться. – Больницей пахнет, – поняла Анна. – Гошка, тебя надо кормить, отмывать и укладывать. – Вот и займемся, – решила Кира. – Давай пять, пошли жрать! – Кира! – Что? Вас не кормим? Все рассмеялись – и последовали за девочкой в столовую. * * * Борис Викторович вернулся к ужину. И как раз попал на момент прощания. Поскольку Петра никто остаться не приглашал, тот решил переночевать у Яны дома. – Добрый вечер. – Добрый, – прищурился Петр. – Яна, это и есть твой работодатель? – Да, пап. – Отлично. Я – Петр Воронов. Поговорим? – Поговорим, – не испугался Борис Викторович. – Проходите в кабинет, Петр… меня вы уже знаете? – Да. Мужчины переглянулись и удалились в кабинет. Анна и Кира тоже переглянулись. Накормленный и усталый Гошка спал в Аниной кровати. А вот что им ждать от мужской беседы? Драться – будут? Или нет? Анна махнула рукой и попросила Розу Ильиничну отнести в кабинет поднос с разными закусками. Заодно и посмотреть, что там происходит. В отца она верила. Если порыться в памяти Яны, Петр Воронов и трех таких, как ее работодатель, сложить мог. В аккуратную кучку. Но, как оказалось, ничего страшного не произошло. Мужчины сидели – и разговаривали. Пили, закусывали и опять разговаривали. Итогом разговора стали три выпитые бутылки коньяка, две водки и одна дорогущего виски. Больные головы у обоих. Дружелюбие, выраженное в "эт-та… нич-чего мужжжик!" от Петра и "хар-рошый у"вс отец, Нана" от Бориса Викторовича. А вспомнили они поутру что-то из своих разговоров – или нет? Это осталось секретом, потому что мужчины никому не признались. * * * Ребенок!