Он тогда ведь ничего подарить ей не мог – ну что он сделает для торы? Та любой подарок купит… Только хотелось. Шкатулку дарил, гребень… сам из дерева вырезал. Вот и… Мальчишка в шаль закутан так, что одни глаза видать, весь дрожит… Савва подхватил его на руки, кивнул Матрешке. – Заходи, давай, да рассказывай. * * * Через полчаса Савва кивнул своим мыслям. Погладил Гошку по голове. – Ты кушай, внучок. Вареньице вот, бери, клюква была, что вишня, сладкая… блинчик скушай, да чайком запивай. А то простынешь, с меня твоя бабушка шкуру спустит… Не надеялся он ни на что. Но не говорить же малышу правду? Нельзя… Судя по тому, что рассказала племяшка… спасать – некого. Остается только сделать, что Наденька просила. Отвезти мальца в город, да и поселить в доме, который уж куплен. Но… Но! А кто с ним там жить будет? Думал Савва недолго. Оставлять мальца у себя? Ох, ненадежно это… его видели. Его знают. Прислуга-то у тора была все своя, из деревенских… думаете, никто мальчишку не признает? Да еще как! И не выдадут его? Не выдадут Савву? В такое счастье мужчина не верил. Мальчишку НАДО везти в город. А вот с кем… Раздумывал Савва недолго. Часа не прошло, а он уже был в деревне. И стучался в маленький домик на окраине. – Дунька, дело есть! * * * Вдова Евдокия визиту удивилась искренне. Савва к ней не захаживал. Хотя… между нами… Вдова же! Но не труп! Случалось иногда… заворачивали к ней по ночи мужики… Евдокия о своих делах помалкивала. А чего болтать? Случается иногда… по слабости женской. То одного приветишь, то второго… А как выжить? Муженек-то с дури, считай, помер! На рыбалку пошел, да по синему льду. Бахвалился перед друзьями лихостью… под лед и провалился. Застудился, да и помер, а ей одной век вековать… детей поднимать! Шестеро осталось, мал мала меньше! Выкорми, поди! Савва, кстати говоря, к ней никогда не захаживал. Верность супруге хранил. Евдокия его за это уважала, а потому и сейчас не подумала, чего плохого. И дверь открыла. – Почто пожаловал Савватей? – Разговор есть… жена говорила, Ксюха у тебя с цепи сорвалась. Евдокия помрачнела. Сама-то она была осторожна. А вот дочь… Дура! Бывают такие девки, которые умнее всех! И учи их розгами, не учи… насмерть забить можно, а ума вложить не выйдет. Ксения была именно из таких. Еще в четырнадцать рослая красивая деваха прыгнула в постель к тору Алексееву. На свадьбу она не надеялась, о чем думала – непонятно. Лето они с тором прокувыркались, потом Илья уехал, а Ксюха осталась. И дурная слава при ней. Переспать с ней – переспали, на том все и закончилось. Хотя огорченной Ксюха и не выгладела, но кто тех баб знает? Потом девчонка пошла по рукам. Чего с ней Евдокия не натерпелась! Ворота дегтем мазали, побить девку пытались, молодухи плакаться приходили… да, и дурную болезнь пару раз подцепляла деваха. А вот детей ни разу не было. Потому и Евдокия рукой махнула. Дети – да, дело другое. Для них можно и мать пристрОжить. А коли не получаются… бесплодное дерево? Так пусть цветет, пока не облетело! Может, потому и деревенские бабы девку еще не прибили? Случалось, поколачивали, бывало, за косу таскали или поленом по улице гоняли. Но здраво рассуждали, что всякое бывает… Деревенская практичность. Не всякий раз бабе с мужиком можно. Бывает и так, что плод скинуть опасается, или после родов все болит, а им ведь охота! Пусть и шалашовка будет, но своя, деревенская. Которая никакой заразой не наградит! Впрочем, все было до поры. И Евдокия за дочь искренне переживала. Ведь прибьют рано или поздно, но… бывает же так! Уродится гулящая девка родне на позор – и хоть трава не расти! – Ты почто пришел? Душу тревожить?! – Беду твою избыть, – Савватей прищурился. – Хочешь – девку в город отошлем? Хочешь?! Хочу! Но – цена? Известная крестьянская практичность тут же заставила Евдокию поднять брови. – Почто такие милости? – То, – Савватей опустил голову. Здесь и сейчас врать он мог невозбранно, потому как ни Евдокия, ни ее дети, ни дочь никогда Гошку не видели. Гоняли Ксюху от господского дома, что таракана тапкой. – Грешен я, Дуня… В принципе, он и не врал. История была абсолютно правдивой. Загулял по молодости, нажил ребенка. Чем мог – помогал, но много ли он мог? А тут Освобождение… Мать у мальчишки умерла, отец далеко, другой родни не осталось. Зато дом есть в городе… ежели Ксюха захочет, можно туда переселиться. Условия? Чтобы малец был накормлен, напоен, одет и обут. Пригляд, короче. А денег Савва даст. Остались от материнской родни… Даже и не соврал. Просто не все сказал. Евдокия думала недолго. – Боюсь я, Саввушка. Ксюха дурная девка, сорвется, вразнос пойдет… – Здесь я внука оставить не смогу, сама понимаешь… а туда наезжать буду. Выбора у меня нет… потом, может, кого другого пригляжу. А сейчас хоть бы так досмотреть… Евдокия задумчиво смотрела в окно.