– Не за одну ночь, конечно, – ответил Вернон и опять улыбнулся. С расстояния в несколько шагов его лицо казалось мальчишеским, вблизи же становились заметными морщины около глаз и две глубокие складки, залегшие скобками вокруг рта. – Я сделал это потому, что люблю Зефир. Всегда любил и буду любить. Вернон оглянулся на мистера Притчарда, стоявшего в ожидании у двери: – Благодарю вас, Сирил. Можете быть свободны. Хотя… одну минуту. Надеюсь, мистер Маккенсон все понял? – Понял что? – спросил отец. – Дело в том, – сказал мажордом, – что мистер Вернон хочет отобедать с вашим сыном наедине. Вам обед будет подан на кухне. – Не понимаю. В чем причина? Вернон продолжал молча смотреть на мистера Притчарда. Седовласый мажордом ответил: – Потому что на обед был приглашен только ваш сын, мистер Маккенсон. Вы решили сопровождать его… гм… по собственной инициативе. Если у вас остаются какие-либо сомнения, хочу успокоить вас и сообщить, что кухня находится по соседству со столовой мистера Вернона, где он собирается отобедать с вашим сыном. Таково пожелание молодого хозяина, мистер Маккенсон. Последняя фраза была произнесена с видом покорности судьбе. Отец оглянулся на меня, и я пожал плечами в ответ. Я видел, что ему совершенно не нравится такой план, он был готов закусить удила и уйти. – Но вы тоже пришли, – сказал Вернон. Он поставил локомотив на рельсы, и тот, тихонько застрекотав, ожил и укатил вперед. – И можете остаться на обед. – Ты можешь остаться, – эхом подхватил и я, обращаясь к отцу. – Уверен, что вам понравится наша еда, – добавил мистер Притчард. – Гвендолин прекрасно готовит. Сложив руки на груди, отец некоторое время рассматривал бегавшие по рельсам поезда. – Хорошо, – наконец проговорил он. – Пусть будет так. – Вот и отлично! – просиял Вернон. – Это все, Сирил. – Да, сэр, – отозвался мистер Притчард и затворил за собой двери. – Вы ведь молочник? – спросил отца Вернон. – Да, именно. Я работаю в «Зеленых лугах». – Мой отец – владелец «Зеленых лугов». – Вернон прошествовал мимо меня к дальней стороне стола, чтобы проверить там соединение проводков. – Это вон там. – Вытянув худую руку, Вернон указал туда, где находилась сыроварня. – Слышали, что в Юнионтауне через месяц открывается новый бакалейный магазин? Кроме того, там почти закончено строительство нового торгового центра. С недавних пор такие магазины называются «супермаркетами». Там будет большой отдел молочных продуктов. Молоко будет продаваться в пластиковых бутылках, можете себе представить? – В пластиковых бутылках? – хмыкнул отец. – Черт знает что! – Скоро пластик войдет в нашу жизнь повсеместно, – продолжал Вернон, выравнивая один из домиков. – Это наше будущее. Пластик везде и всюду. – Ваш отец… Вернон, в городе его давно не видели. Вчера я разговаривал об этом с мистером Долларом. Сегодня говорил с мэром Своупом и доктором Пэрришем, потом зашел в банк и спросил там. Никто не видел вашего отца года два или даже больше. Клерки в банке сказали, что важные бумаги забирает из банка мистер Притчард, потом привозит их обратно, уже подписанные Мурвудом. – Да, именно так все и происходит. Ну что, Кори, как тебе нравится вид на Зефир с высоты птичьего полета? Можно вообразить, что ты летишь над крышами домов. – Совершенно верно, сэр. Как ни странно, но в ту минуту я именно об этом и думал. – Нет, Кори, не нужно никакого «сэр». Просто «Вернон», договорились? – Мы учили Кори уважительно обращаться к взрослым, – заметил отец. Вернон посмотрел на него с удивлением и легким испугом: – К взрослым? Но ведь мы с ним сверстники. На несколько секунд отец словно лишился дара речи. Наконец он нашел в себе силы с опаской произнести: – Ага. – Кори, хочешь сам управлять поездами? Иди сюда! Вернон стоял над пультом управления с рычажками и цифровыми шкалами. – Приближается товарный состав, следующий без остановки! Ту-ту! Я подошел к пульту управления и увидел, что его устройство по сложности не уступает делению дробей. – Что мне можно делать? – Все, что угодно, – ответил Вернон. – Это и есть самое интересное. Я осторожно повернул пару рычажков и покрутил цифровую шкалу. Один из поездов побежал быстрее, другой – медленнее. Из-под колес паровоза вовсю повалил пар. Мигнули сигнальные огни, и раздался свисток. – Мурвуд по-прежнему живет в особняке, Вернон? – спросил у нас за спиной отец. – Он отдыхает у себя наверху. Все внимание Вернона было сосредоточено на поездах. – Я могу с ним повидаться? – Когда мой отец отдыхает, к нему никто не допускается, – объяснил Вернон. – Но не всегда же он отдыхает? – спросил отец. – Само собой. Но отец всегда слишком утомлен, чтобы держать меня в курсе дела. – Вернон? Не могли бы вы повернуться ко мне? Вернон исполнил просьбу отца, краем глаза продолжая следить за железной дорогой. – Мистер Мурвуд еще жив? – Живо, живо. Моллюски и мидии мне, живо, живо! – негромко пропел Вернон, потом нахмурился, словно понял наконец суть вопроса. – Конечно, он жив! Кто, если не он, по-вашему, ведет семейные дела? – Может быть, мистер Притчард? – Мой отец сейчас находится наверху, онотдыхает, – повторил Вернон с легким нажимом на последнем слове. – Кто вы, мистер Маккенсон: молочник или инквизитор? – Молочник, – ответил отец. – Любопытный молочник. – Не просто любопытный, а очень и очень любопытный. Давай, Кори, добавь ходу! Шестой скорый идет с опозданием! Я продолжал с упоением крутить ручки и цифровые шкалы. По мановению моей руки поезда проносились мимо, лавируя между холмами и плавно вписываясь в повороты. – Знаешь, Кори, мне очень понравился твой рассказ про озеро, – сказал вдруг Вернон. – Оно всегда представлялось мне зловещим, поэтому я и нарисовал его черным. Там внутри скрыта страшная тайна, правда? – Да, сэ… Вернон, – вовремя исправился я. Я не мог сразу приучить себя обращаться к старшему по имени. – Я прочитал в «Журнале» о том, что случилось, – сказал Вернон и, наклонившись над миниатюрным Зефиром, поправил покосившееся деревце на склоне холма, при этом его тень упала на землю. Выполнив задуманное, он отступил на шаг и посмотрел на город сверху вниз. – Убийца наверняка знал, что озеро Саксон в наших краях считают бездонным, а это означает, что он сам из местных. Возможно, он живет в одном из этих домов в Зефире. Что же касается убитого, раз никто с марта не заявил о его исчезновении и никто не опознал в нем по описанию своего родственника или знакомого, значит он человек нездешний. Таким образом, необходимо установить, какая связь может существовать между этими двумя людьми, один из которых местный убийца, а другой – жертва, приехавшая откуда-то издалека. – Шериф тоже хотел бы это выяснить. – Шериф Эмори – хороший человек, – заметил Вернон, – но не слишком хороший шериф. Он первый с этим согласится. У него нет собачьего инстинкта ищейки, он вполне может выпустить птичку, когда она находится в его когтях. Задумчиво склонив голову к плечу, Вернон почесал живот под пупком. Потом подошел к медной пластине с выключателями, привинченной к стене, и выключил свет. Как только над игрушечным Зефиром сгустилась тьма, в нескольких домишках зажегся свет. Локомотивы освещали пути лучами своих прожекторов. – Итак, было раннее утро, – медленно проговорил Вернон. – Убивать кого-то лучше еще до рассвета, чтобы, когда придется сбрасывать труп в озеро, никто не появился бы на шоссе номер десять. Почему убийца дожидался утра, чтобы осуществить свой план? – Хотелось бы и мне узнать, – отозвался отец. Я продолжал поворачивать рычажки, на шкалах зажглась подсветка. – Наверняка убийца – человек, к которому никогда утром не приезжает грузовик из «Зеленых лугов», – продолжал Вернон. – Вот почему он не принял во внимание график доставки молочных продуктов. Знаете, в чем я почти уверен? Отец молча ждал ответа. – Мне кажется, что убийца – «сова», полуночник. Думаю, последнее, что он сделал, – сбросил тело своей жертвы в озеро и лишь после этого вернулся домой и лег спать. Таким образом, если вам удастся найти «сову», которая не пьет молоко, то вы с большой вероятностью сможете считать, что нашли убийцу.