Отец мигнул. Теперь настала его очередь прекратить катать в ладони камешки. – Я… я никогда не задумывался об этом. – Тогда подумайте теперь. У мертвеца есть голос, пусть даже и не слишком разборчивый. Почему бы ему не назвать имя убийцы? – Не знаю. По-моему, он бы сделал это, если бы мог. – Он назвал бы это имя, – согласилась Леди. – Если бы знал, что разговаривает свами. – Не понимаю. – Может быть, в эту розетку включены три вилки? Лицо отца озарилось пониманием. Точно так же, как и мое лицо, и лицо мамы. – Мертвец разговаривает вовсе не с вами, Том, – сказала Леди. – Он разговаривает со своим убийцей. – Вы… хотите сказать, что я… – Вы видите сны убийцы, Том, точно так же, как я вижу ваши сны. Господи, Том! Похоже, во сне у вас открывается зоркое око! – Значит, он не хочет… чтобы я убил себя за то, что не смог вытащить его из машины? – Нет, – ответила Леди. – Я в этом уверена. Отец зажал свободной рукой рот. В его глазах заблестели слезы, и я услышал, как мама рядом со мной всхлипнула. Отец наклонил голову вперед. На стол упала одна-единственная слеза. – Теперь надо сделать разрез поглубже, – сказала Леди, кладя руку на предплечье отца. – Это будет больно, но принесет вам облегчение, Том. Словно вырезать из тела раковую опухоль. – Да. – Голос отца звучал хрипло. – Да. – Если хотите, можете выйти и полчасика погулять, а потом возвращайтесь назад. Плечи отца задрожали. Непомерная ноша покидала его, тонна за тонной. Он глубоко, с усилием вдохнул воздух, словно человек, чья голова только что показалась на поверхности темных вод. – Со мной все в порядке, – сказал он, но так и не поднял глаз. – Дайте мне всего минуту. – Я не тороплю вас, подождем сколько нужно. Наконец отец взглянул на Леди. Он по-прежнему оставался тем же человеком, что и мгновение назад; его лицо все так же было изрезано морщинами, а подбородок немного отвис. Но в глазах его появился свет, словно он снова стал мальчишкой. Он был свободен. – Наверно, вы пытаетесь угадать, кто убийца? – спросила отца Леди. Отец кивнул. – На том берегу реки у меня много друзей. Доживете до моих лет, Том, и у вас там друзей окажется больше, чем на этом берегу. Они видят и знают гораздо больше нас и иногда говорят об этом мне. Но они обожают играть со мной в игры, загадывать всякие шарады. Ни разу в жизни я не получила от них четкого и прямого ответа на свой вопрос. Ответ всегда был уклончивым, но я не помню ни одного случая, чтобы обитатели того берега ошиблись. Как вы посмотрите на то, если я обращусь к ним по этому поводу? Леди спросила отца так, словно говорить о таких вещах для нее было делом привычным. – Я не возражаю. – У вас не должно быть возражений. Вы ведь твердо решили, Том? – Да, – после краткого колебания ответил отец. Открыв серебряную шкатулку, Леди вытряхнула на стол шесть небольших гладких костей. – Положите на стол голыши, – приказала она отцу. – А это возьмите в правую руку. Отец брезгливо посмотрел на то, что лежало перед ним на столе. – Это обязательно? – спросил он. Леди ответила не сразу. Потом вздохнула и сказала: – Вовсе нет. Эти кости создают нужное настроение, только и всего. Быстрым движением руки Леди смахнула со стола кости обратно в серебряную шкатулку и отставила ее в сторону. Потом снова взялась за саквояж. На этот раз на столе появился флакон с прозрачной жидкостью и пластмассовая коробочка с ватными тампонами. Поставив все это между собой и отцом, Леди откупорила бутылочку. – Оставьте в покое голыши, Том, – сказала она отцу. – И дайте мне указательный палец. – Зачем? – Затем, что я об этом прошу. Отец повиновался. Откупорив пузырек, Леди перевернула его, смочив один из ватных тампонов, после чего протерла тампоном кончик указательного пальца отца. – Это спирт, – объяснила она. – Я купила его у доктора Пэрриша. Взяв лист бумаги, она положила его на стол. Потом развернула нечто, находившееся в куске синей ткани. Это была палочка с двумя иголками на одном из концов. – Не отдергивайте палец, – предупредила Леди отца, взяв в руку палочку с иглами. – Что вы собираетесь делать? Вы что, хотите уколоть меня этим? Быстро качнувшись вниз, иглы впились в кончик отцовского пальца. – Ой! – вскрикнул он. Я тоже вздрогнул, даже почувствовал в кончике указательного пальца фантомную боль. Через мгновение в дырочках, пробитых иглами, появилась кровь. – Держите палец так, чтобы кровь не попадала на бумагу, – велела Леди отцу. После этого, действуя очень быстро, она протерла спиртом кончик собственного указательного пальца на правой руке, а левой резко уколола себя иглой. У нее тоже потекла кровь. – Теперь задайте свой вопрос, – сказала она. – Проговорите его отчетливо, но не вслух, а про себя. Спрашивайте так, будто ожидаете, что вам сразу ответят. Действуйте. – Сделано, – сказал отец через несколько секунд. – Что теперь? – Какого числа машина упала в озеро Саксон? – Шестнадцатого марта. – Капните восемь капель крови в центр листа. Не жалейте. Восемь капель – ни больше ни меньше. Отец сдавил кончик пальца, и капли крови закапали на бумагу. Леди добавила на белый лист бумаги восемь капель своей крови. – Хорошо, что это случилось не тридцать первого, – пробормотал отец. – Возьмите бумагу в левую руку и скомкайте так, чтобы кровь оказалась внутри, – приказала Леди отцу, не обращая внимания на его шутку. Отец сделал все так, как она сказала. – Держите бумагу и повторите свой вопрос вслух. – Кто убил человека, который лежит на дне озера Саксон? – Сожмите бумагу крепче, – сказала отцу Леди, зажимая ранку на своем кровоточащем пальце другим ватным тампончиком. – Ваши друзья сейчас здесь? – спросил отец, стискивая левой рукой бумажный комок. – Мы скоро все узнаем, чуточку терпения. Леди вытянула вперед левую руку, раскрыв ладонь: – Отдайте бумагу мне. Как только смятый комок оказался на ее ладони, Леди строго проговорила, обращаясь в пустоту: – А теперь не выставляй меня дурой. Вопрос, который ты слышала, очень важный и заслуживает ответа. И по возможности, поменьше загадок. Нам нужен ответ, который мы могли бы понять. Надеюсь, ты поможешь нам. Леди замолчала и ждала, наверно, секунд пятнадцать. Потом бросила скомканный листок бумаги на середину стола: – Разверните бумагу, Том. Отец послушно принялся разворачивать листок. Сердце мое бешено колотилось. Если бы я увидел написанное кровью имя «доктор Лезандер», наверно, тут же грохнулся бы в обморок. Когда листок наконец был развернут и разглажен на столе, мы с мамой заглянули туда через плечо отца. В самом центре листка расплылось большое пятно крови, несколько капелек поменьше неровным кольцом окружали его со всех сторон. Я не смог бы разглядеть в этом беспорядке имя, даже если бы речь шла о моей жизни. Леди несколько секунд рассматривала бумагу, а потом, достав из саквояжа карандаш, принялась соединять между собой отдельные пятнышки.