– Кажется, это он обозвал меня соплюшкой. – Ты, как я помню, тоже не особо стеснялась в выражениях и постоянно его перебивала. Полчаса спустя, оставив Люси возле офиса морга, я поднялась наверх. Открыв дубовый шкафчик, я извлекла оттуда дело Уоддела и едва успела сесть в лифт, как внизу у входа раздался звонок. Марино был одет в джинсы и темно-синюю парку, на его лысеющей голове красовалась бейсбольная кепочка с надписью «Ричмонд брейвз». – Вы еще не успели забыть друг друга, а? – спросила я. – Люси приехала на рождественские каникулы и помогает мне решить компьютерную задачку, – пояснила я по дороге на улицу. Сиборд-Билдинг был через дорогу, напротив находившейся за моргом автостоянки и по диагонали от фасада станции «Мэйн-стрит». Там временно расположились офисы департамента здравоохранения, пока их прежнее здание очищали от асбеста. Часы на башне станции «Мэйн-стрит» напоминали полную луну, а на крышах высоких зданий мерцали красные огоньки, служившие предупреждением низко летящим самолетам. Где-то в темноте по рельсам прогрохотал поезд, земля под ногами отозвалась гулом и скрипом, словно корабль в открытом море. Марино шел впереди, кончик его сигареты время от времени светился. Присутствие здесь Люси было для него нежелательным, и я знала, что она это чувствует. Когда он дошел до Сиборд-Билдинга, где в Гражданскую войну готовили провиант и прочие припасы для загрузки в товарные вагоны, я нажала на кнопку дверного звонка. Вэндер открыл нам почти в ту же секунду. Он не поприветствовал Марино и не поинтересовался, кто такая Люси. Даже если бы инопланетянин появился с тем человеком, которому он доверял, он не стал бы задавать вопросов или ждать, пока его представят. Мы последовали за ним по лестнице на второй этаж, где старые коридоры и офисы были перекрашены в бронзово-серый цвет и укомплектованы столами, книжными шкафами и стульями с отделкой из вишневого дерева. – Над чем это вы так поздно работаете? – поинтересовалась я, входя в помещение, где размещалась автоматическая система идентификации отпечатков пальцев, известная как АСИОП. – Над делом Дженнифер Дейтон, – ответил он. – Тогда зачем вам понадобилось дело Уоддела? – с удивлением воскликнула я. – Хочу убедиться в том, что на прошлой неделе вы производили вскрытие именно того, кого звали Уодделом, – бухнул Вэндер. – Что за чертовщина? О чем это вы? – в замешательстве уставился на него Марино. – Готов вам продемонстрировать. Он уселся за терминал, который выглядел как обыкновенный персональный компьютер. Терминал был соединен через модем с компьютером полицейского управления штата, где находилась база данных о более чем шести миллионах отпечатков пальцев. Он нажал на несколько клавиш, приводя в действие лазерный принтер. – Четких линий очень мало, но вот тут кое-что у нас есть. – Вэндер начал нажимать клавиши, и на экране появился четкий белый отпечаток пальца. – Указательный палец правой руки, завиток узора. – Он указал на лабиринт линий за стеклом экрана. – Великолепный отпечаток, обнаруженный в доме Дженнифер Дейтон. – Где именно в ее доме? – уточнила я. – На одном из стульев в гостиной. Поначалу я решил, что тут какая-то ошибка. Однако – нет. – Вэндер не отрываясь смотрел на экран, потом, продолжая нажимать клавиши, сказал: – Отпечаток принадлежит все тому же Ронни Джо Уодделу. – Но это невозможно! – пораженно воскликнула я. – Не сомневался, что вам так покажется, – рассеянно отозвался Вэндер. – Вы ничего не обнаружили в доме Дженнифер Дейтон, что бы могло свидетельствовать о ее знакомстве с Уодделом? – спросила я Марино, открывая дело Уоддела. – Нет. – Если у вас есть отпечатки Уоддела, сделанные в морге, – сказал Вэндер, обращаясь ко мне, – мы можем сравнить их с тем, что имеется в АСИОП. Я вытащила два коричневых конверта и тут же почувствовала что-то неладное, ощутив, какие они были толстые и увесистые. Мое лицо запылало, когда, открыв поочередно оба конверта, я не нашла в них ничего, кроме фотографий. Конверта с десятью карточками отпечатков Уоддела не было. Подняв глаза, я увидела, что все смотрят на меня. – Не понимаю, – произнесла я, ощущая на себе недоуменный взгляд Люси. – У вас нет его отпечатков? – воскликнул пораженный Марино. Я еще порылась в деле. – Их здесь нет. – Обычно этим занимается Сьюзан, да? – спросил он. – Да. Всегда. Предполагалось, что она сделает два комплекта. Может быть, она отдала их Филдингу, а он забыл их мне отдать. Я вынула свою записную книжку и принялась звонить по телефону. Филдинг был дома, но про карточки с отпечатками пальцев ничего не знал. – Нет, я не видел, чтобы она снимала у него отпечатки, но я не слежу за всеми, кто чем занимается, – сказал он. – Я просто решил, что она отдала карточки вам. Набирая номер телефона Сьюзан, я пыталась воспроизвести в памяти тот момент, когда она занималась карточками или окрашивала пальцы Уоддела чернилами. – Вы не помните, не видели, как Сьюзан снимала отпечатки с Уоддела? – спросила я у Марино, слушая долгие гудки в трубке. – При мне она этого не делала. А то я бы предложил ей свою помощь. – Никто не подходит. Я повесила трубку. – Уоддела кремировали, – сказал Вэндер. – Да, – подтвердила я. Наступила пауза. Затем вдруг Марино с неожиданной резкостью бросил Люси: – Ты не выйдешь? Нам бы надо поговорить без посторонних. – Вы можете посидеть в моем офисе, – предложил ей Вэндер. – Это последняя дверь справа по коридору. Когда она ушла, Марино сказал: – По идее, Уоддел просидел за решеткой десять лет, а этот отпечаток, что мы обнаружили на стуле Дженнифер Дейтон, никак не мог быть оставлен десять лет назад. Она даже не жила тогда в этом доме, потому что переехала туда всего несколько месяцев назад, и мебель в столовой выглядит совершенно новой. К тому же вмятины на ковре в гостиной подразумевают то, что стул из столовой мог быть перенесен туда в ночь ее смерти. Поэтому я и хотел, чтобы начали с отпечатков на стульях. – Невероятно! – воскликнул Вэндер. – В данный момент мы не можем доказать, что казненный на прошлой неделе человек был Ронни Джо Уодделом. – Возможно, есть какое-нибудь другое объяснение тому, как отпечаток Уоддела вдруг попал на стул в доме Дженнифер Дейтон, – предположила я. – Например, в тюрьме могла быть мастерская по изготовлению мебели. – Это похоже на небылицу, – заявил Марино. – Во-первых, в камерах смертников не занимаются ни столярными работами, ни изготовлением номеров для автомобилей. Но даже в этом случае большинство людей вряд ли захотели бы иметь у себя дома мебель, сделанную в тюрьме руками уголовников. – Тем не менее, – заметил Вэндер, обращаясь к Марино, – было бы любопытно, если бы вам удалось выяснить, откуда у нее этот столовый гарнитур. – Не беспокойтесь. Это – первым делом. – Все сведения об Уодделе после его ареста вместе с его отпечатками пальцев должны быть в одном файле в ФБР, – продолжил Вэндер. – Я получу дубликат их карты отпечатков и фотографию большого пальца из дела о Робин Нейсмит. У Уоддела были еще аресты? – Нет, – ответил Марино. – По идее, Ричмонд должен быть единственным местом, где имеются его судебные материалы. – И этот отпечаток, обнаруженный на стуле из столовой, единственный идентифицированный вами? – спросила я Вэндера. – Разумеется, большинство отпечатков принадлежит Дженнифер Дейтон, – ответил он. – В частности, на книгах, что лежали возле ее кровати, и на том сложенном листке бумаги – стихотворении. Пара неизвестных отпечатков на ее машине, как легко предположить, могли быть оставлены теми, кто складывал ей в багажник продукты, или теми, кто заправлял ее машину. Пока это все. – А с Эдди Хитом пока безуспешно? – спросила я. – Там и работать-то было особо не над чем. Бумажный пакет, банка с соусом, шоколадный батончик. «Лума-лайт» ничего не высветил ни на его обуви, ни на одежде. Безуспешно. Потом Вэндер проводил нас к выходу через помещение, где в запертых холодильниках хранилась кровь стольких уголовников, что хватило бы на население маленького городка; эти пробы ждали своей очереди, чтобы поступить в банк ДНК-данных штата. Напротив выхода стояла машина Дженнифер Дейтон, выглядевшая еще более жалко, чем я помнила, словно после смерти хозяйки с ней стали происходить драматические перемены в худшую сторону. Корпус с боков был изрядно помят от столкновений с другими машинами. Краска местами поцарапалась, местами облупилась, и под ней виднелась ржавчина. Виниловый верх выглядел обшарпанным. Остановившись, Люси заглянула внутрь через закопченное окно. – Эй, не трогай ничего, – предупредил ее Марино. В ответ Люси одарила его убийственным взглядом и мы все вышли на улицу. * * * Люси не стала дожидаться ни меня, ни Марино и сев в мою машину, прямиком укатила домой. Когда мы вошли, она уже сидела у меня в кабинете, плотно закрыв дверь. – Узнаю-узнаю вашу родственницу, – заметил Марино. – Вы тоже сегодня не на высоте. Открыв решетку камина, я подбросила дров. – Она не разболтает то, о чем мы говорили? – Разумеется, нет, – устало ответила я. – М-да. Конечно, вы доверяете ей, поскольку вы ее тетя. Однако уверен, что ей не следовало бы все это слушать, док. – Да, я доверяю Люси. Она для меня много значит. Как, впрочем, и наши с вами отношения. И я надеюсь, что вы все-таки подружитесь. Прошу вас, бар открыт, или я с удовольствием приготовлю кофе. – Кофе было бы хорошо. Он сел на краешек каминной плиты и достал свой швейцарский перочинный нож. Пока я готовила кофе, он стриг себе ногти и бросал их в огонь. Я вновь набрала номер телефона Сьюзан, но там никто не подошел.