Полностью. Леви прижимается губами к моим. Его губы касаются моих. Он целует меня. Я слишком ошеломлена, чтобы реагировать, когда его твердый рот завладевает моим. Его свободная рука обхватывает мой затылок, полностью оставляя меня в его власти. Мои ногти впиваются в его рубашку, когда он прижимается ко мне губами. Он не только целует меня, но и требует, чтобы я поцеловала его в ответ. — Откройся, — он покусывает мою нижнюю губу. Я сжимаю губы в тонкую линию. С одной стороны, расстроенная часть меня хочет отпустить и утонуть в этом моменте, даже если потом я могу умереть. А с другой стороны, логическая часть не может забыть, что это долбаный Леви Кинг. Тот самый Кинг, превративший мою жизнь в ад. Я ненавижу этого ублюдка. И не должна целовать его или даже развлекать данной идеей. Но попробовать не повредит. Так ведь? — Откройся. Блядь. С каждым словом он сильнее прикусывает мою губу, посасывая и втягивая ее между зубами. Я удивлена, что он не пролил кровь своим безжалостным укусом. Мой рот раскрывается в хныканье. Вот и все, в чем он нуждается. Леви поглощает мой рот. Он не просит доступа, он врывается, будто у него всегда были права на эту часть меня. Его горячий, безжалостный язык кружится вокруг моего с животной настойчивостью. Я потеряна. Полностью поглощенная всем Леви. Твердыми выпуклостями его груди. Его сильными руками. И его губами. Черт бы побрал его губы! Как, блядь, я выживала, не целуя их раньше? Что-то в глубине моего сознания подсказывает мне, что это неправильно, но я отключаюсь. Плыву в туманном воздухе, когда покалывание пробегает по моему позвоночнику прямо до самой сердцевины. Меня целовали и раньше, но никогда в моих самых смелых мечтах меня не поглощали так, словно он умирает, и я единственный воздух, которым он может дышать. Мои глаза закрываются, и я позволяю себе упасть, зная, что будет больно, когда я приземлюсь на землю. Но если это неправильно, то я не хочу, чтобы что-то снова стало правильным. Глава 18 Астрид Не болезненный толчок, а падение. Я сижу в машине Леви, в той самой, которую я разрисовала. Это должно означать, что небо упадет на землю в любую секунду. Я все еще ошеломлена от поцелуя на парковке. И неосознанно ловлю себя на том, что облизываю губы, словно гоняясь за вкусом. За сюрреалистическим чувством. За полным потере контроля. Это похоже на переживание, которое я пережила на собственной шкуре, и все еще не могу осмыслить его. Словно этого было недостаточно, Леви похитил меня и усадил в свою машину сказав, что отвезет меня домой. Он не слышал моих попыток напомнить ему, что Дэн, довезет меня. Затем пошел дождь, и он втолкнул меня в Ягуар. Конечно, кто-то вроде Леви водит быструю машину. Ничто не замедляется, когда он рядом, включая мое сердцебиение, мысли и воспоминания. Я вновь облизываю губы. Проклятье. Мне нужно выспаться, чтобы обдумать то, в чем я оказалась. Не имеет значения, отступлю я или нет. Леви из тех, кто сначала сталкивается, точно так же, как он сделал это с Джерри. Сила из прошлого все еще душит воздух, как мощное послевкусие. Даже сейчас, когда он за рулем, у него есть эта постоянная, изменчивая энергия, которая едва спрятана под поверхностью. Она как бензин, ждущая, когда вспыхнет искра, чтобы оставить после себя пепел. Я не уверена искра я или пепел. Или оба варианта. — Как ты научилась так свистеть? — спрашивает он, когда мы останавливаемся на красный свет. Рукава его рубашки закатаны до локтей, и я не могу не таращиться на его сильные руки с венами и сухожилиями, перекатывающимися по коже. Я качаю головой, отвлекаясь. — Мама обычно останавливала такси таким образом, и я подхватила эту привычку. — Она научила тебя еще каким-нибудь крутым трюкам вроде этого? Он одаривает меня очаровательной улыбкой. Ради любви к Викингам, может он прекратить? Неудивительно, что он заставляет всех девушек сбрасывать трусики, или опускаться на колени, ради него. Мне нравится думать, что я выше того, чтобы быть очарованной, но, вспоминая, как растаяла в его объятиях, мое дело выглядит не так уж хорошо. Я смотрю в окно. — Мама научила меня всему, что я знаю. Начиная с моего первого рисунка. С моей первой поездки на велосипеде. Но больше всего она учила меня не гасить свой огонь и быть собой. — Она никогда не думала, что ты окажешься в этом пластмассовом мире, не так ли? Моя голова наклоняется в его сторону. — Откуда ты знаешь, что я оказалась в этом мире? Он подмигивает. — Я могу узнать все, что захочу, принцесса. Уф. Наглый придурок. — Тебе не нравится жизнь, в которую тебя бросили, да? — А что тут может нравиться? — мой взгляд теряется в огнях и зданиях, пропитанных дождем. — Все здесь, копии копий. Словно они стремятся быть друг другом, а не самими собой. Если кто-то попытается подняться выше нормы, ему отрубят голову. Тишина приветствует меня, и я слегка наклоняю голову в сторону Леви. Я сглатываю от напряженного взгляда в его глазах, когда он наблюдает за мной. Это похоже на возвращение черного Леви, который избил Джерри до полусмерти. Только теперь насилие, похоже, не является его движущей силой. Это что-то гораздо более тревожное и агрессивное, что я чувствую это прямо до костей. Мурашки бегут по моей коже, и я высасываю воздух из легких вместо того, чтобы дышать. В том, как Леви смотрит на меня, есть что-то зловещее. Обещание. Проклятие. И если я не лгу себе, то здесь также имеется связь. С того дня, как я остановилась и увидела его на той вечеринке, меня тянет к нему невидимой линией. Я пыталась отталкивать, тянуть, но эта чертова вещь не поддаётся разрушению. Она заманивает меня в ловушку своей жестокостью, нравится мне это или нет.