Все полотна окрашены в черный цвет. Все до единого. Мои мышцы напряглись, когда я огляделась в поисках возможного злоумышленника. Но ведь его не может быть, не так ли? Королевская Элитная Школа — это не та школа, где кто-то может прийти и выкинуть такой трюк. Не говоря уже о том, что я единственная душа, которая бывает здесь ранним утром. — Прямо как на похоронах, да? Мой позвоночник резко выпрямляется от зловещего тона прямо у меня за спиной. Щелчок закрывающейся двери художественной студии заполняет пространство и застревает у меня в горле. Я поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с этими гипнотическими глазами. Леви Кинг. Как раз то, в чем я нуждалась этим эпическим утром. — Это твоих рук дело? — я вскидываю руки в сторону холстов. — Кто знает? — ухмылка чуть приподнимает его губы. В нем ощущается атмосфера безразличия. «Да пошло оно». В полном бунтарском настроении, его волосы взъерошенные, но все еще имеют тот супермодельный взгляд, написанный повсюду. Он в форме, но без галстука, а рукава рубашки закатаны. Как может кто-то столь великолепный быть воплощением дьявола? Я направляюсь к выходу. — Я расскажу все директору. — Конечно, принцесса. Пока ты будешь рассказывать, скажи ему, что ты покрасила лобовое стекло моей машины. Я резко останавливаюсь и складываю руки. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Он отталкивается от двери и словно набирает высоту. Он стал широким и жёстким… Угрожающим. Пугающим. Весь юмор исчезает с его лица, будто я представляю себе все эти ухмылки и безразличное поведение. Страшно, насколько он владеет своими эмоциями, что показывать и что скрывать, когда преследовать, а когда атаковать. Что-то непонятное светится в глубине его глаз, и они приобретают совсем другой оттенок синего. Смертельно синий. Вид синего цвета, который кишит акулами. Я сохраняю свою позу, отказываясь позволить ему повлиять на меня. Но это не мешает моим конечностям кричать, чтобы я бежала. Леви Кинг не тот, с кем я хочу играть в игры. Еще один год. Если я буду держаться подальше от неприятностей и закончу этот год мирно, все будет кончено. Любой конфликт разрушит мою игру в невидимку. Несмотря на свою гордость, я отступаю назад, подстраиваясь под его широкие неумолимые шаги. Воздух дрожит от потрескивающего напряжения, сжимая меня за живот. С каждым шагом вперед мое сердце колотится о грудную клетку. Я чувствую себя глупым маленьким оленёнком, который сбился со стада и застрял с голодным, безжалостным хищником. Мои голени ударяются о мольберт, и я вскрикиваю. Я стискиваю зубы от того эффекта, который он на меня оказывает. — Стой! — я прижимаю обе ладони к его груди и толкаю его. С таким же успехом я могла бы оттолкнуть буйвола. Очень подтянутый, с твердыми плечами, грудными мышцами и всем прочим. Он не отступает. Ни на шаг. Во всяком случае, он наклоняется ближе к моему личному пространству. Так близко, что мои руки, единственное, что не дает его груди прижаться к моей. Так близко, что он становится в десять раз красивее. Так близко, что я чувствую запах сигарет и шоколадного чизкейка в его дыхании. Подождите. Это от меня исходит из-за утреннего завтрака? Или потому, что, этот хулиган тоже любит чизкейки? Если да, то я отказываюсь от еды. — Чего ты хочешь, Леви? — Для тебя я Кинг. — Нет, спасибо. У тебя есть имя, почему все называют тебя по фамилии? — Ты не задаешь никаких вопросов, принцесса. Ты отвечаешь только на мои, поняла? Я не могу поверить в высокомерие этого ублюдка. Но, с другой стороны, школа была у него на ладони в течение двух лет, и почему он не мог не задуматься, что все будут кланяться ему? — Чего вы желаете, ваше величество? Он наклоняет голову в ответ на саркастическую ноту, и я вздергиваю подбородок. Он смотрит на мои ладони, лежащие у него на груди, словно что-то обдумывает. Прежде чем у него появляются какие-то дикие идеи, я рывком убираю руки. Большая ошибка. Леви надвигается на меня, как бык из прошлого, и у меня нет выбора, кроме как перешагнуть через мольберт и отступить. Моя спина ударяется о стену, и дрожь пробирает до глубины души. Какого черта, я все время с ним по углам? Леви бьет кулаком по стене рядом с моей головой, его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Мой запас воздуха поступает и выходит короткими входами. Я даже не могу нормально дышать, боясь, что на этот раз моя пульсирующая грудь наверняка станет одной с его. — Я сказал тебе, чего хочу, — его голос падает до опасного низкого диапазона. — Но что ты сделала? Я складываю руки на груди, чтобы его грудь не касалась моей, и сдерживаю бешеное сердцебиение. Мой взгляд устремляется в противоположную сторону, отказываясь встречаться с ним взглядом. Если я это сделаю, у меня такое чувство, что его глаза проглотят меня целиком и никогда не отпустят. Его большой и указательный палец сжимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть ему в лицо. — Что ты сделала? Я сглатываю от ощущения его кожи на моей. Мозолистые, длинные пальцы вызывают воспоминания о той ночи. Ночь аварии и бегства. Впервые за несколько месяцев воспоминания не такие кровавые и ужасные, как в кошмарах. Нет. Это совсем другое. Эти воспоминания поглощают меня, как случай с наркотиками, где все пошло не так — или, может, все пошло правильно. Мурашки бегут по моей коже при воспоминании о том, как хорошо было ощущать его прикосновение. Как он вызывал эти отчаянные, чужеродные ощущения в тех частях, которые я считала несуществующими. Этот же дьявол заставил меня чувствовать себя так, как никто раньше. Нет, это был Экстаз. Любой мог прикоснуться ко мне, и это было бы приятно. Только сейчас я не нахожусь под воздействием наркотиков, и это вполне возможно. По спине бегут мурашки, и я не могу с ними бороться. Все, что я могу сделать, это показать ему, что он не может пройти через меня. — Я же сказала, что не встречусь с тобой. Ты подумал иначе, это не моя вина. Он приподнимает идеальную густую бровь. — Так вот почему ты изуродовала мою машину? — Это за то, что унизил меня перед всей школой. — Это ничто по сравнению с тем, что я могу сделать с тобой. Будь хорошей маленькой принцессой, и будет все нормально.