– Боюсь, так не пойдет, – усмехнулся я. – Скажи волшебное слово. – Пожалуйста? – Черт, нет. Трахни меня. Я выигрывал время, чтобы не опозориться раньше времени до того, как я спущу свои трусы до лодыжек. Она закрыла глаза, прерывисто вздохнув. Я скользнул долотом на полдюйма глубже в нее. Она была такой мокрой, что я сомневался, что ей этого было достаточно. Она не могла обхватить его и стиснуть внутри себя. Нет. Только мой член подходил для этого, и мы оба это понимали. – Пожалуйста, трахни меня. – Слова слетели с ее губ, которые на вкус казались такими же солеными и теплыми, как моя кровь. Я снова поцеловал ее. – Почему? – спросил я, мои губы скользнули вниз по ее шее, покрывая поцелуями. – Ты не возбуждена. И твоя просьба кажется довольно бессмысленной. – Вон, – простонала она. Она уже так приблизилась к оргазму, что я вдруг понял, что хочу этого. Хочу, чтобы она ушла отсюда удовлетворенной. Не из-за моего инструмента для лепки. А благодаря моему члену. Я отстранился от Леноры, вытаскивая стамеску из ее киски. Затем поднялся, наблюдая, как она с глухим стуком опустилась на скамейку, уставившись на меня ясным взглядом и приоткрыв рот. – Ты говоришь, что не любишь кровь, но я почувствовал ее на твоих губах – ты маленький демон. Ты далека от любой нормы. Я думаю, что мы с тобой похожи на книжки-раскраски, в которых испорчен каждый оттенок. Я уже видел это, когда подарил тебе тот брауни много лет назад. Но самой большой ложью, которую ты говоришь сама себе, является то, что ты не моя. Получай подсказку, Асталис. – Я бросил инструмент к ее ногам, развернулся и вышел из подвала, оставив Ленору там одну. Я ни на секунду не беспокоился, что она собирается взглянуть на мою работу. Она была лгуньей, да, но она была моей лгуньей. Я не нуждался в проверке на доверие. Лен помчалась за мной в коридор. Она развернула меня за плечо и нахмурилась. – Ты займешься со мной сексом сейчас же, Вон Спенсер, или, клянусь Богом, я покину это место завтра утром, и ты меня больше никогда не увидишь. – Вот она, – пробормотал я, – та девочка, с которой я сидел у фонтана, совсем взрослая. Я прижался губами к ее губам, приподнял за колени и прижал к стене, не разрывая поцелуй. Лен широко распахнула свою разорванную рубашку и полностью обнажила тело, затем потянулась к моим джинсам. – Презерватив, – пробормотал я ей в рот, потянувшись к заднему карману, чтобы схватить бумажник. Я поверил отцу, когда он заявил, что разорвет меня на части, если я сделаю их бабушкой и дедушкой раньше времени, поэтому неделю назад я посетил местную Boots[56], чтобы запастись резинками. Кроме того, я тянул время. Ладно, в основном тянул время. – Без презерватива, – взмолилась Ленора в наш поцелуй и, как только стянула мои джинсы, к моему удивлению, она крепко схватила член через боксеры. Девушки обычно вели себя более робко, не так, как она. – Я принимаю таблетки. Я отстранился и нахмурился. – Это твой первый раз, верно? – Да, – выдохнула она, ее губы невероятно распухли и порозовели от наших обжигающих поцелуев. – А у тебя? – Тогда почему ты принимаешь таблетки? Я вроде как надеялся, что придушу только одного Рафферти Поупа, но был уверен, что прикончу каждого больного ублюдка, кто посмел прикоснулся к ней. Если мне не понравится ответ, который слетит с ее языка… – Чтобы отрегулировать месячные, придурок. – Она раздраженно закатила глаза. Я рассмеялся, когда наши губы снова встретились, и углубил поцелуй, уже ни о чем не думая. Не ожидал, что буду так громко стонать ей в рот. Как будто молясь на нее. Лен оказалась такой восхитительной внутри, такой теплой и влажной. Это было намного лучше, чем чей-то рот или мой кулак. Дрожь пронзила все тело, и я ощутил, как яйца сжались так сильно, что даже напряглись мышцы моей задницы. О. Мой. Чертов. Бог. Я сосчитал до пяти Миссисипи, пока находился внутри нее, и сделал несколько успокаивающих вдохов, чтобы отрегулировать пульс и не взорваться раньше положенного, а затем начал двигаться, зажмурившись от нахлынувшего болезненного желания. Внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу. Как могли такие простые движения приносить столько удовольствия? Это не имело смысла. Она застонала мне в рот, и я притянул ее за локоны золотых волос, чтобы открыть для поцелуев шею, но потом решил, что красивое и возбужденное лицо Лен меня ужасно отвлекает, и перевернул ее так, чтобы она оказалась спиной ко мне. Я направил свой влажный, твердый член в нее, погружаясь снова. Гораздо лучше. – Ох! – воскликнула она, хотя я медленно вошел в нее и прижался губами к ее плечу, с неимоверным усилием удерживаясь от поцелуя. – Мне следует быть помедленнее? – Я умру, если ты это сделаешь. Я думаю, что уже скоро кончу. Просто немного больно. – Мне жаль. – По какой-то причине я все еще не любил произносить эти слова. – Я ожидала этого. – Ленора будто разговаривала со стеной, упираясь в нее руками, и я почувствовал себя таким идиотом, что развернул ее. Я продолжал двигаться, осознавая, что сейчас взорвусь. Оттягивать оргазм стало мучительно больно, пытаясь сдержаться на полпути. – О, черт, Лен… – Хм… – Она так увлеклась, прижимаясь своей попкой к моему паху, и всем своим телом умоляла меня о большем. – Продолжай. Я уже близко. – Не могу, детка. Мне очень жаль. – Я был разочарован. Что… сейчас произошло? Всего три минуты? Когда я был наедине с самим собой, меня хватало на гораздо большее время. – Черт. – Моя голова откинулась назад, когда я в последний раз вошел в нее, выплеснув все три галлона спермы в ее сладкую киску. Я не осознавал, как сильно мне нужно было прижаться к ней своим телом, пока не кончил. Мы стояли так, оба лицом к стене, всего секунду, прежде чем я развернул ее. Она смотрела на меня своими сине-зелено-карими глазами, которые всегда выводили меня из себя, как ничьи другие. – Мне очень жаль, – сказал я ей. – Да, ты уже говорил это. – Она одарила меня озорной улыбкой. Она не выглядела сердитой. Я имею в виду, не то чтобы она должна была быть такой. Но она не кончила. Мне хотелось, чтобы она испытала оргазм. – Я заглажу свою вину перед тобой. – Черт, я ненавидел себя все больше с каждым извинением. – Ты можешь начать с того, что достанешь мне салфетку. Я вся мокрая. Она слегка раздвинула ноги, и в тусклом, слабом свете я увидел, как моя сперма стекала по внутренней стороне ее бедра, вдоль татуировки. Там виднелись и следы крови. Я сглотнул. – Тебе было очень больно? – Я посмотрел на нее. Вряд ли она парилась по этому поводу. Ленора любила боль. Она покачала головой. – Нет. По большей части мне это понравилось. По большей части. Молча я поднял ее на руки, обхватив за талию. Затем я осторожно уложил Ленору на скамейку так, чтобы ее попка оказалась на самом краю. Я раздвинул ее ноги и встал перед ней на колени, используя большие пальцы, чтобы раскрыть ее нижние губки. Из нее вылилось еще немного белой жидкости, которую я стер большим пальцем. – Что ты делаешь? – ахнула она, глядя на меня сверху вниз со смесью ужаса и предвкушения на лице. Спасаю свою долбаную гордость. Я дотронулся языком до ее киски. На вкус она была соленой и теплой – моя сперма, кровь и ее сок смешались в восхитительном коктейле. Это было не совсем похоже на Джамба Джус[57], но я не мог жаловаться. Кроме того, сам этот процесс был своего рода удовольствием. Все было розовым, мягким и теплым. Неплохое развлечение. Я начал покусывать ее губы, проводя языком до клитора. Если бы я не был таким идиотом, то спросил бы Найта или Хантера, как доставить девушке удовольствие. Или даже посмотрел бы пару видео. Но нет. У меня никогда не возникало ни малейшего интереса к тому, как ублажать цыпочку. И все же сейчас я занимался этим. И все же Ленни стонала, извиваясь передо мной с закрытыми глазами. Мне хотелось быть лучше Поупа. Глупо, знаю, но вчера его рот находился здесь, и когда она кончала, то стонала достаточно громко. Так громко, что могла разбудить мертвых. Я потер ее клитор пальцем, погружаясь в киску языком и касаясь ее упругих стенок. Ее стоны усилились, и она запустила пальцы в мои волосы. Так лучше. – Скажи мне, как сделать тебе приятнее, Хорошая Девочка, – пробормотал я, не останавливаясь и вылизывая ее дочиста.