Близняшек отправили обратно в ЮАР, чтобы они нашли себе мужей — так они и сделали. Обоих зятьев взяли в семейный бизнес. Осталась шестнадцатилетняя Нандира, она училась в Габороне, в школе Мару-а-Пула, самой престижной и дорогой в стране. Все рассчитывали, что со временем она так же удачно, как сестры, выйдет замуж. Вся семья, включая зятьев, дедушек, бабушек и нескольких дальних родственников, жила в усадьбе Пателя. Когда близняшки вышли замуж, каждой выделили отдельное помещение. Зятьям купили по красному «мерседесу» с их инициалами на дверцах. Когда мистер Патель позвонил мма Рамотсве и попросил как-нибудь вечером заглянуть к нему домой, она обрадовалась. Договорились, что она приедет в тот же вечер, и она отправилась домой приодеться. В дом Пателя просто так не войдешь, припарковаться у ворот и побибикать хозяевам, как это принято в Ботсване, тоже нельзя. У ворот Пателя надо позвонить в звонок, и тогда из переговорного устройства раздастся громкий голос: — Дом Пателя. Что вам угодно? — Это мма Рамотсве, — сказала Прешес. — По личному делу. Ворота медленно открылись. Мма Рамотсве оставила белый фургон за углом — в усадьбу на нем въезжать было неловко, поэтому она шла пешком. В дальнем углу обширного двора, который усилиями умелых садовников был превращен в цветущий сад, виднелся портик с колоннами — парадное крыльцо. Мистер Патель помахал ей тростью. Она, разумеется, видела мистера Пателя и раньше, издалека, знала, что у него вместо ноги протез, но теперь была удивлена: он оказался маленького роста. Мма Рамотсве сама была невысокой — Господь благословил ее расти скорее вширь, чем ввысь, — но мистер Патель, пожимая ей руку, все равно смотрел на нее снизу вверх. — Вы бывали в моем доме? — спросил он, хотя прекрасно знал, что она здесь впервые. — Нет, — ответила она просто. — Вы меня никогда не приглашали. — Я допустил непростительную ошибку, — усмехнулся он. В огромном кабинете стоял необъятных размеров стол с тремя телефонами и замысловатым чернильным прибором. — Прошу вас, садитесь. — Мистер Патель указал на кожаное кресло. Мма Рамотсве опустилась в кресло и взглянула на хозяина. — Давайте перейдем сразу к делу, — предложил мистер Патель. — Ведь нет смысла ходить вокруг да около, не так ли? Он выдержал паузу, ожидая согласия мма Рамотсве. Она кивнула. — Я, мма Рамотсве, человек семейный, — сказал он. — У нас счастливая семья, и мы все живем в этом доме, все, за исключением сына — у него стоматологическая клиника в Дурбане. Вы, наверное, слышали. — Да, слышала, — сказала мма Рамотсве. — О нем отзываются весьма положительно. Мистер Патель просиял: — Мне это крайне приятно. Но мне дороги и остальные дети, они для меня все равны. — Это самая лучшая позиция, — сказала мма Рамотсве. — Когда родители выделяют кого-то одного, в семье мира не бывает. — Вы совершенно правы, — согласился мистер Патель. — Дети замечают, кому родители дали одну конфету, а кому две. Мма Рамотсве кивнула, не понимая, впрочем, к чему он клонит. — Мои старшие дочери, близняшки, очень удачно вышли замуж, и мы все сейчас живем под одной крышей. Но у меня есть еще одна дочь, малышка Нандира. Ей шестнадцать лет, она еще школьница. Он замолчал, посмотрел на мма Рамотсве, прищурившись. — Вы, наверное, знаете, каковы нынешние подростки. — Да, порой они доставляют родителям немало хлопот, — сказала мма Рамотсве. — Вот именно! — воскликнул мистер Патель. — Но у себя в семье я не допущу! — Чего? Подростков? — Мальчишек, — бросил мистер Патель. — Моя Нандира тайно встречается с каким-то мальчишкой. Она это отрицает, но я точно знаю — дело в мальчишке. Я вызвал ее и сказал, что мне нет дела до того, как ведут себя другие дети, а ей я запрещаю гулять с мальчишками по городу, встречаться с ними после школы. И слово мое твердое. — Он легонько постучал тростью по протезу и посмотрел на мма Рамотсве. — Я хочу, чтобы вы выяснили, что это за мальчишка. Я желаю с ним поговорить. Мма Рамотсве смотрела на мистера Пателя, с трудом скрывая удивление. Она слыхала, что индийские отцы выбирают женихов для дочерей, но сама столкнулась с этим впервые. — А не лучше ли вам просто поговорить с дочерью? — спросила она осторожно. — Может, если вы спросите, с каким юношей она встречается, она вам сама расскажет? — Не расскажет! — резко ответил мистер Патель, и голос у него стал пронзительный. — Не расскажет! Я уже чуть не месяц ее расспрашиваю. А она молчит. Мма Рамотсве сидела, уставившись в пол, и чувствовала на себе настойчивый взгляд мистера Пателя. Она давно приняла решение: если к ней обращаются как к профессионалу, никому не отказывать, разве что ее попросят сделать что-то противозаконное. И придерживалась этого правила. Она поняла, что ее представления о том, что нравственно, а что нет, могут измениться, если она примет во внимание все обстоятельства дела. Возможно, и в случае с мистером Пателем это так. Естественно, ей было жалко девочку: что за ужасная судьба — быть дочерью отца-тирана, который держит свое дитя в золоченой клетке! — Я все для вас узнаю, — сказала она. — Хотя, должна признаться, мне это не по душе — следить за ребенком. — Но за детьми нужно следить! — возразил мистер Патель. — Знаете, что бывает, если родители не следят за детьми? А? — Рано или поздно наступает время, когда дети начинают жить своей жизнью, — сказала мма Рамотсве. — И мы обязаны их отпустить. — Чушь! — заявил мистер Патель. — Эти современные идеи — полная чушь! Мма Рамотсве встала. — Я женщина современная, — сказала она. — Так что у нас, наверное, разные взгляды на жизнь. Но в данном случае это значения не имеет. Я согласилась выполнить ваше поручение. Покажите мне фотографию вашей дочери, чтобы я знала, за кем следить. Мистер Патель с трудом поднялся. — Фотография не понадобится, — сказал он. — Я могу показать вам саму девочку. Мма Рамотсве вскочила. — Но тогда она будет знать меня в лицо! — воскликнула она. — А я должна следить за ней тайком. — О, вот об этом я не подумал, — ответил мистер Патель. — Вы, детективы, очень умные люди. — Женщины-детективы, — уточнила мма Рамотсве. Мистер Патель посмотрел на нее искоса, но промолчал. У него не было времени разбираться с современными веяниями. Выйдя от мистера Пателя, мма Рамотсве подумала: у него четверо детей, у меня — ни одного. Этот человек не очень хороший отец, потому что своих детей слишком любит, настолько любит, что хочет, чтобы они принадлежали ему безраздельно. А их надо отпускать. И она вспомнила тот печальный миг, когда она опустила в землю гробик с телом своего недоношенного младенца, а потом посмотрела в небеса, хотела сказать что-нибудь Господу, но не смогла, потому что у нее перехватило дыхание. На следующий день перед самым концом уроков мма Рамотсве припарковала белый фургончик на стоянке у школы. Дети начали выходить, а Нандира появилась только в двадцать минут четвертого, с портфелем в одной руке и с книгой в другой. Девочка, точнее сказать, девушка была симпатичная, из тех, кто в шестнадцать может сойти и за двадцатилетнюю. Она остановилась поболтать с другой девочкой, а потом направилась к воротам. Мма Рамотсве поняла, что Нандира идет не домой: Патели живут в противоположной стороне. Но она шла и не в центр, следовательно, догадалась мма Рамотсве, она идет к кому-то в гости. Мма Рамотсве просияла от радости. Надо только понять, в какой дом она войдет, а уж выяснить имя владельца — пара пустяков. Нандира свернула за угол. Мма Рамотсве, выждав немного, пошла за ней. Многие сочли бы, что слежка за ребенком — дело плевое, но мма Рамотсве специально повторяла про себя основные правила слежки. В «Основах частного расследования» Кловиса Андерсена неоднократно подчеркивалось, что не следует подходить к объекту слишком близко. «Держите объект на расстоянии, — писал мистер Андерсен. — Лучше на несколько минут потерять объект, чем столкнуться с ним нос к носу». Мма Рамотсве решила, что теперь пора и ей свернуть за угол. Она надеялась, что увидит Нандиру метрах в ста впереди, но ее там не оказалось. Мистер Андерсен называет это «упустить объект». Мма Рамотсве недоумевала. Улочка тихая, по три дома на каждой стороне. Если Нандира зашла в какой-то дом, подумала мма Рамотсве, то только в первый или во второй, дальше бы не успела. Мма Рамотсве постояла, подумала и зашагала к первому дому. Она постучала в дверь, тут же залаяла собака. Мма Рамотсве постучала снова, и кто-то прикрикнул: — Тихо, Бизон, тихо! Дверь открылась. На пороге стояла женщина, судя по виду и одежде — родом из Западной Африки, может быть, из Ганы. — Добрый день, мма, — вежливо сказала мма Рамотсве. — Извините за беспокойство, но я ищу Сайфо. — Сайфо? — озадаченно переспросила женщина. — Здесь нет никакого Сайфо. Мма Рамотсве недоверчиво покачала головой: — Неужели я ошиблась? Я учительница, и мне нужно побеседовать с мальчиком из четвертого класса. Это же его дом? — У меня две дочери, — улыбнулась женщина. — А сына нет. — Что вы говорите! — воскликнула мма Рамотсве. — Может, он живет в доме напротив? — Там живет семья из Уганды, — сказала женщина. — У них есть сын, но ему лет шесть или семь. Мма Рамотсве извинилась и ушла. Девочка от нее ускользнула — что ж, завтра следует быть повнимательнее. В восемь вечера ей позвонил мистер Патель. — У вас есть что мне сообщить? — спросил он. Мма Рамотсве вынуждена была признаться, что ей не удалось выяснить, куда Нандира ходит после школы.