Слова Гвен неприятно кольнули меня, заставив нахмуриться и поджать губы. Я едва снова не распахнула дверь в комнату для допросов и не вернула в руки Хопера болтливую свидетельницу. Что это, неужели ревность? В голосе Гвен звучало слишком много восхищенных ноток, а в том, как она рукой в тонкой перчатке дотронулась до ладони Джонатана, я и вовсе усмотрела нечто неприличное. — Возможно, вашему мужу мешает оказывать знаки внимания возраст, — холодно, но с едва читаемой насмешкой откликнулся Джонатан. — Ариана, не отставайте. Мы вернемся в академию порталом. Я не сдержала победной улыбки, которой тут же устыдилась. Да, мне понравилось, как Гвен отшатнулась, словно от удара, но я не собиралась в этом признаваться. Даже себе. — Вы не проводите меня? — жалобно спросила Гвен. Я мельком подумала, что сейчас, покрасневшая, смущенная, с трепещущими ресницами, она чудо как хороша. Эта мысль снова вызвала внутри целый шквал протеста. — К сожалению, портал рассчитан на двоих, — вежливо заметил Джонатан. — Но я уже отправил весточку вашему мужу. Уверен, он появится с минуты на минуту. Гвен торопливо опустила глаза, словно боясь выдать чувства. Вид при этом у нее сделался совершенно несчастный. Я моментально забыла о своем секундном злорадстве и преисполнилась сочувствием. Кажется, ей не хочется встречаться с мужем. Учитывая прозвучавший намек на его старость… Складывалась не самая радужная картинка. — Я зайду к тебе вечером, — виновато пообещала я. Гвен натянуто улыбнулась: — С радостью буду ждать твоего визита… если муж не попросит составить ему компанию в родовом поместье. Я удивилась: — Ты пропустишь учебу? Мой вопрос ненадолго повис в воздухе. Джонатан активизировал портал, и тот вспыхнул мерцающей темнотой совсем рядом. — Надеюсь, что нет, — по-прежнему неловко ответила Гвен. — Всего хорошего, рин Эйверли. Увидимся, Ари! Глава 18 Джонатан, деликатно взяв меня под локоть и уже менее деликатно подтолкнул к порталу. Короткая минута замешательства, цветные всполохи под закрытыми глазами, и вот я уже стою в центре спальни и рассматриваю развевающиеся от теплого весеннего ветра занавески — я забыла закрыть окно перед уходом. Джонатан отпустил меня и, сделав пару широких шагов, захлопнул створки. Шторы, словно парус без ветра, медленно опустились на место. — Спасибо, — выдохнула я и поежилась: в комнате было прохладно, или, возможно, я еще не отогрелась после холодной камеры. — Очень вовремя. — Не за что, — спокойно сказал он. — Не люблю сквозняки. Я нервно хихикнула, но смешок вышел глухим и едва слышным. — Я благодарила не за это. — Знаю. Джонатан отвернулся от окна и посмотрел на меня. Наши глаза встретились, и у меня ненадолго перехватило дыхание. За его словами мне почудился намек, которого наверняка в реальности не было. Я помотала головой, отгоняя странные, неуместные мысли, а затем обхватила себя руками, не то отгораживаясь, не то пытаясь согреться. Пальцы скользнули по плечам, а затем задели запястья. Меня как током ударило: Плющик! — Мой питомец так и не очнулся после дурмана, — сказала и в панике уставилась на зеленый браслет. — Это нормально? Джонатан подошел поближе и осторожно ткнул в зеленый листочек пальцем. Фиолетовый бутон недовольно дернулся, рыкнул и снова поник. — Думаю, он просто крепко уснул. Возможно, на него магия действует сильнее, чем на нас, — проговорил он и предложил: — Оставьте его на окне. Я приоткрою форточку. На свежем воздухе дурман из его головы… или что там у него вместо нее, выветрится быстрее. Я поколебалась, с нежностью погладила стебелек с бутоном, а затем сняла браслет и положила на подоконник. Наверное, так и правда будет надежнее. Оставшись без Плющика, я почувствовала себя одинокой и снова поежилась. — Вы выглядите замерзшей, — заметил Джонатан. — Угу, — согласилась я и вдруг, как ребенок, пожаловалась: — Про холодную камеру вы уже знаете? Его лицо на мгновение заледенело. Если бы я знала его чуть хуже, подумала бы, что он взбешен. Но Джонатан Эйверли никогда не злится. Ни разу не видела его в гневе. — Да, я в курсе, — спокойно ответил он. — Вам лучше принять горячую ванну и согреться. Я кивнула, подумав, что это и правда хорошая идея. Сама мысль о горячей ванне вызвала прилив воодушевления. Ради этого можно даже прогулять лекцию по ясновидению. Уже ухватившись за ручку двери, ведущей в ванную комнату, я, не оборачиваясь, заметила: — Вы были грубоваты с Гвен. Джонатан дернулся, словно застигнутый врасплох. Кажется, он не ожидал таких слов. — Возможно, в этот раз самообладание все-таки покинуло меня, — после паузы сказал он и вдруг добавил: — Я не железный, даже если кажется иначе. Это признание заставило меня судорожно сглотнуть. Было в нем что-то по-настоящему драматичное. Я смерила Джонатана долгим взглядом, неторопливо пройдясь по его длинным ногам в узких брюках, белой рубашке, которая натянулась на плечах от того, что он спрятал руки в карманы, и чуть угрюмому выражению лица. Он склонил голову и задумчиво смотрел в сторону. — Я… никогда так не считала, — серьезно сказала я и ретировалась в ванную. Там на всю включила кран с горячей водой (ее нагревал артефакт) и принялась раздеваться. Перед глазами стояла нагло ухмыляющаяся морда Хопера, а в ушах звучали слова Гвен: «Тебя что, запирали, как преступницу?» Я рывком содрала одежду и бросила ее на пол. Учитывая, что комплект формы у меня был только один, это было неразумно, но в этот момент мозг уже плохо соображал. Все то время, что я провела в участке, мне удавалось сохранять спокойствие, но сейчас, оказавшись в безопасности, я хотела кричать и плакать одновременно. Слишком много всего произошло за последние несколько дней. Раз за разом сталкиваясь с пренебрежением, я вроде бы научилась не замечать его, но игнорировать открытые угрозы гораздо сложнее. В моем мире правила игры были честнее и понятнее. Зажав зубами костяшку указательного пальца, чтобы не расплакаться, я добавила холодную воду и вступила в ванну. Не опустившись, я стояла и глубоко дышала, пытаясь сморгнуть выступившие злые слезы. Все хорошо! А с пропажей артефактов я обязательно разберусь. Сейчас только приду в себя и разберусь! Черт, как же меня достал этот мир, где у меня прав меньше, чем у домашней собачки. Ненавижу! Я саданула кулаком по бронзовой ванне, стоявшей на толстых ножках в виде львиных лап, и, охнув, потрясла рукой. Лежавший на краю кусок большого пахучего мыла соскользнул и упал на пол, зацепив перед этим еще парочку флакончиков с шампунем. В итоге раздавшийся грохот напугал даже меня. В дверь деликатно постучали, а затем раздался голос Джонатана: — Ариана, все в порядке? Я вздрогнула и, беззвучно выругавшись, потянулась поднять упавшие вещи. Чего я совсем не ожидала, так это того, что дверь распахнется. Мы с Джонатаном замерли. Я, застигнутая врасплох, пару секунд пораженно смотрела на него, а затем резко присела в глубокую ванну, надеясь, что бортики хотя бы частично скроют мою наготу. — Вы что делаете? — придушенно возмутилась я. — Простите. — Он потрясенно моргнул, но почему-то не вышел. — Вы… то есть… Я услышал грохот и подумал, что вам нужна помощь. Впервые в жизни я видела настолько смущенного Джонатана Эйверли. Привычная маска равнодушия слетела, обнажив его настоящее лицо, — растерянное, немного виноватое и… заинтересованное. Последнее заставило меня невольно испытать что-то отдаленно напоминающее восторг и предвкушение. Вот же дурочка! Ну да, ему понравилось увиденное, но, подозреваю, большинство мужчин отреагировало бы именно так, наткнувшись на голую девушку в своей ванной. Пожалуй, разочарован бы был только Майкл Берч. Но у того свои заморочки. — Помощь мне и правда понадобится, — буркнула я, стараясь скрыть всю ту гамму чувств, что сейчас полыхали внутри. — Например, мне очень нужно, чтобы вы прикрыли дверь. Или дали мне полотенце. — Да, конечно. Джонатан тряхнул головой и, как робот, столкнувшийся с противоречащими друг другу заданиями, ненадолго завис, а затем все-таки вышел за дверь. Я нервно хохотнула. Учитывая постановку вопроса, я в какой-то момент подумала, что он воспримет просьбу буквально и просто закроет дверь, оставшись стоять напротив меня. Мыло пахло травами, и их запах прочно ассоциировался с Джонатаном — именно такой аромат доносился от него каждый раз после того, как он выходил из ванной. Прикрыв глаза, я ненадолго поднесла кусок мыла к носу, а затем, сообразив, что делаю, принялась торопливо намыливать губку. Ладно, Джонатан мне нравится. Пора это признать. Возможно, меня впечатлило его появление в участке, где он, словно герой из дамского романа, явился весь в белом, то есть в черном. Честное слово, ему только породистого скакуна не хватало для полноты картины! Хотя, если начистоту, симпатизировать ему (Джонатану, а не скакуну) я стала гораздо раньше… Я все еще думала об этом, когда закуталась в теплый махровый халат и, держа в руках смятую форму, которую было бы неплохо привести в порядок с помощью заклинания, заглянула в спальню. Джонатан сидел у разведенного камина и казался полностью погруженным в чтение, но, заслышав мои шаги, вскинул голову и поднялся на ноги. — Я еще раз прошу прощения за свою бестактность, — сказал он, смотря куда-то чуть выше моего плеча. — Мне жаль, что я вас напугал. Я судорожно облизнула губы. Пожалуй, напугал — это несколько не то слово. Ситуации больше бы подошло определение в стиле «взбудоражил и разбудил неприличные фантазии», но не будем об этом. — Ничего страшного, — невозмутимо ответила я. Щеки вспыхнули жаром, но, надеюсь, Джонатан этого не заметил. Ага, как же! Чуть нахмурившись, он подошел к прикроватной тумбе и, открыв ящик, вытащил флакончик из зеленого бутылочного стекла. Капнув в фужер, захваченный с каминной полки, пару капель, он разбавил содержимое водой из графина и протянул мне. — Не пей вина, Гертруда, — не к месту процитировала я и с опаской покосилась на фужер. — Что это? — Яд. Сказано это было так серьезно, что я на мгновение обомлела. Джонатан чуть дернул уголком губ и сказал: — Лекарство от простуды. Не хочу, чтобы вы разболелись. Мне стало неловко. Виновато улыбнувшись, я приняла фужер и, поднеся его ко рту, призналась: