Кажется, не у одной меня пропал аппетит. — Прости, но она права. — Гвен виновато покосилась на меня и тоже встала из-за стола. — Мне очень жаль. Я устало откинулась на спинку стула и раздраженно отбросила в сторону льняную салфетку, лежавшую на почти пустом подносе. Ладно, этот план не сработал. Пора придумать новый. * * * — Оуэн, вставай немедленно! — театральным шепотом проговорила я. — Мы с тобой договаривались! Мальчишка что-то невнятно буркнул во сне и перевернулся на живот. Еще и одеялом накрылся с головой! Я едва не топнула ногой от раздражения и покосилась на черное окно — полпятого утра, время самого крепкого сна. Собственно, поэтому мы с Оуэном и условились встретиться именно в этот час — меньше вероятности, что нас кто-нибудь заметит. — Слушай, я даже к тебе в комнату прокралась, — возмутилась я и прикрикнула: — А ну вставай! — Гарри, еще минутку, — сонно пробормотал Оуэн, по-прежнему не отрываясь от подушки. Я закатила глаза. Гарри звали его камердинера. Того самого, которого отец отозвал вместе со всем гардеробом за проступок в деревне. Понятно, кто именно поднимал мальчишку к завтраку. Будильники, очевидно, у высшей знати не в ходу. Взгляд рассеянно скользнул по комнате. Она была больше моей и обставлена богаче: начиная от картин в позолоченных рамах на стенах и заканчивая серебряными шкатулками на камине из белого мрамора. Соседей у Оуэна, как и у меня, не было. Я подошла к окну. Через час начнет светать. Если не хочу ни с кем столкнуться, нужно идти. — Ну, маленький соня, я тебе это еще припомню, — пригрозила я. Посапывавший на руке Плющик торопливо приподнялся, очевидно, приняв мои слова на свой счет. Впрочем, и его надолго не хватило: бутон почти тут же склонился обратно и растение вновь прикинулось зеленым браслетом. — Ну что с вами делать? — вздохнула я. — Ладно уж, спите. Я прикрыла ладонью невольно сорвавшийся зевок (спать и правда хотелось зверски! За неделю учебы я отвыкла от подъемов до рассвета) и дернула за ручку. Вообще-то дверь была надежно заперта на охранное заклинание, но Оуэн включил меня в список людей, которые могут беспрепятственно попасть внутрь. Как горделиво заметил Оуэн, в этом списке, помимо него самого, значился лишь Гарри. И вот теперь еще и я. Выскользнув в коридор, я на цыпочках прокралась к лестнице, ведущей к черному входу. Тишина в мужском общежитии буквально давила на уши, намекая, что мне небезопасно здесь находиться. Я чуть задержалась у одной из комнат, откуда доносился раскатистый храп. Этот отвратительный звук заставил улыбнуться и ускорить шаг. Ночная (или утренняя?) прохлада, коснувшаяся лица, взбодрила и разогнала остатки сна. Запахнувшись в легкую накидку — тоже часть формы академии, — я направилась на тренировочное поле. Ларкинз на прошлом уроке довольно четко дал понять, что у меня не получится и дальше оттягивать сдачу норматива. Его не волновали ни мои весьма скромные физические данные, ни необходимость бегать по полосе препятствий в юбке. Помнится, я спросила, как справляются с такими испытаниями Оливия и Гвен, и получила полный непонимания взгляд в ответ: им поставили зачет автоматом. Ведь нельзя же обязать замужнюю даму сверкать голыми ногами. Это оскорбит ее вторую половинку! Ну да, то ли дело издеваться над «ничейной» девушкой… Впереди замаячили зрительские лавочки, и я поторопилась. С безлунного неба на меня смотрели белоснежные, будто сахарные, звезды, и в их внимании мне чудилась затаенная усмешка. Я с трудом поборола желание вскинуть голову и развести руками. Ну нет у меня других вариантов, нет! Придется как-то подтянуть это слабое хрупкое тело. В конце концов я все еще рассчитываю на стипендию. Дойдя до лавочек, я скинула накидку и как смогла подоткнула юбку. Ладно, если добегу вон до того забора, а потом переберусь с него на деревянную платформу… — Ариана! Я подпрыгнула от неожиданности. Плющик сонно заворочался и неохотно приподнялся. — Оливер! — с облегчением выдохнула я. — Напугали. Чуть сердце не выскочило! В тусклом свете звезд стройный силуэт Оливера, шагнувшего ко мне из тени, выглядел непривычно зловеще. Я инстинктивно отступила назад и, запоздало вспомнив о своем виде, поправила юбку. Как только плотная ткань скрыла обнаженные коленки, я почувствовала себя увереннее. — Что вы здесь делаете? — нахмурившись, спросила я. Он улыбнулся — успокаивающе, ободряюще, и по моему телу прокатилась дрожь. Та самая сладострастная дрожь, о которой любят писать в романах. Я потрясла головой. С каждой нашей встречей с Оливером мозг будто бы все быстрее подергивался этой отвратительной розовой пеленой, заставлявшей чувствовать себя подростком, которого лихорадит от всплеска гормонов. Впервые в голове мелькнула мысль: а во мне ли дело? — Я проснулся среди ночи… — Вообще-то уже раннее утро, — ради справедливости заметила я и тут же замолчала, получив новую улыбку в ответ. Если бы он пустил мне пулю в висок, результат был бы примерно тот же. — …и, подойдя к окну, заметил вас, — продолжил Оливер. — Я решил, что вам не следует гулять в одиночестве. Если вы не против, я составлю вам компанию. — М-м-м… — промычала я и — о чудо! — все-таки выдала что-то членораздельное. — Я уверена, что справлюсь и без посторонней помощи. Еще не хватало, чтобы у моих первых и неуклюжих попыток преодолеть полосу препятствий был свидетель! К тому же близость Оливера иррациональным образом пугала. Задумавшись, я отвлеклась и скользнула взглядом по темно-зеленому полю, в столь ранний час подернутому легким туманом. Шепот Оливера, обжегший ухо, заставил испуганно вздрогнуть: — Ариана, вам вовсе не нужно со всем справляться одной… — Его губы почти коснулись мочки, и тело замерло от восторга, а мозг (та его часть, что еще соображала) — от паники. — Я рядом. Я всегда буду рядом. И если вы позволите… «Нет!» — хотелось крикнуть мне, но язык словно примерз к небу. Слова Оливера были очень правильными, и возможно, исходи они от кого-то другого, я бы расчувствовалась. Вот только в самом Оливере проскальзывала завуалированная уверенность плута, смошенничавшего в карточной игре. Я не смогла бы сказать, что именно меня в нем настораживало, ведь внешне он казался идеалом — красивый, внимательный, чуткий молодой мужчина. Но с ним точно было что-то не так. Словно в замедленной съемке я увидела, как его губы приближаются к моим. Все повторялось: это уже случалось на вечеринке. Тогда мне удалось перебороть странную слабость и томление, навалившиеся как камень, но в этот раз я словно упала в липкую паутину: не пошевелить ни ногой, ни рукой. Краем глаза я заметила, что Плющик, свернувшийся браслетом, спокойно посапывал. Правильно, ведь в его понимании ничего страшного не происходило: моей жизни никто не угрожал. Глупый, глупый питомец! Ладонь Оливера легла мне на шею сзади, притягивая для поцелуя, и я отстраненно подумала: являются ли его действия насилием? Ведь формально я не сопротивляюсь. Со стороны мы наверняка смотримся как влюбленная парочка. В тот момент, когда я уже смирилась с неизбежным, с моей груди что-то сорвалось и устремилось к лицу Оливера. Раздался полный боли крик, и он отшатнулся от меня, держась за щеку. — Что ты делаешь?! — Это не я! Над головой Оливера зависла брошь, подаренная Эйверли. На расправленных крыльях неизвестной птицы алыми каплями сверкнула кровь. Я сглотнула. — Прости, это… — Защитный артефакт! — зло выкрикнул Оливер, разом растеряв все свое очарование. — Я знаю, что это! Зачем же так жестоко? — Прости, — ошарашенно повторила я на автомате, — но о чем ты? — Еще и древний артефакт, — выплюнул он, разглядывая грозно веявшую над ним брошь. — А они особенно кровожадны! Я не стала спрашивать, как он это понял, — возможно, догадался по сверкнувшей на броши руне. Вместо этого я шикнула на не вовремя проснувшегося Плющика и поинтересовалась: — Ты владеешь ментальной магией? Оливер промолчал, но как-то странно на меня посмотрел. Почти в ту же минуту я ощутила необычное спокойствие, почти умиротворение… которое тут же исчезло, стоило броши впиться в плечо Оливеру. — Да чтоб тебя! — снова заорал он. На его белой рубашке проступило красное пятно. — Отзови эту дрянь! Угу, знать бы, как это сделать! Эйверли не снабдил меня инструкцией. Эйверли! Я прищурилась. Значит, вот к чему был этот неожиданный презент… При взгляде на морщившегося от боли Оливера, мало походившего на рыцаря из женских романов, головоломка в моей голове сложилась окончательно. А я-то думала, что причиной всему взыгравшие гормоны нового тела! — Я же права, верно? Ты как-то на меня воздействовал. — Ладно, ты меня раскусила. — Он дернулся от броши, попытавшейся его ужалить. — В одном только ошиблась: я не менталист, а двусторонний эмпат. Я могу вызвать у людей любые эмоции: гнев, обиду, злость, страсть… Осечек еще не бывало! — Все случается впервые. — Как ты догадалась? Я не распространяюсь о своем даре, потому что еще до поступления в академию подписал контракт. Короне пригодятся мои умения. Даже преподаватели и те не в курсе! От главы Тайной Канцелярии сложно что-то скрыть. Но об этом как-нибудь в другой раз. — Демоны тебя дери! — совершенно не по-аристократически рявкнул Оливер. — Да убери ты артефакт! Не буду я на тебя воздействовать. Тем более все равно получается кривовато. Ты очень хорошо сопротивляешься! Я куснула щеку изнутри. Интересно, почему у меня получается противостоять его магии? Возможно, дело в том, что я иномирянка? Не найдя ответа, я подняла руку, и брошь, шугнув Оливера напоследок, с чувством собственного достоинства вернулась ко мне на блузку. Плющик ревниво рыкнул и увеличился в размерах, словно демонстрируя, что он тоже не лыком шит. Нашел время хвастаться! При виде моего питомца во всей красе Оливер побледнел и отступил. Две недлинные, но глубокие красные полоски на его лице напоминали боевую раскраску индейцев, вступивших на тропу войны. — Ты еще пожалеешь! — бросил он, лишь усиливая эту ассоциацию. — Я хотел все решить по-хорошему. Ты сама все испортила. Я хмыкнула. Ну да, не дала манипулятору выиграть — вот уж правда, все испортила! — Думаю, тебе пора, — многозначительно сказала я.