– На красоте можно и весь вечер продержаться, – авторитетно заявил Саверио. – Не могу с вами согласиться. Первые десять секунд нужно хорошо выглядеть, а дальше надо хорошо звучать, иначе ты не заслуживаешь места на сцене. Вот у вас голос ого-го. – Ну еще бы, при такой-то практике. Я ведь выступаю каждый день. – Здорово, мне бы так! А мне все не удается заставить сестер сосредоточиться. Я уверена, что мы бы добились успеха, если бы только они были повнимательнее. – А почему они не хотят стараться? – Наверное, мечтают о чем-то о другом. – А сами вы почему хотите выступать? – Я обожаю петь. И ровно так же обожаю сочинять песни. – Мне бы хотелось однажды послушать вас с сестрами. – Это можно устроить. Правда, мы не настолько искрометные, как «Смешливые Сестрички», и такими нам не стать, даже если покрыть нас золотом с головы до ног. – А я уверен, что лично у вас вполне получилось бы, – игриво сказал Саверио. – Вы меня не знаете. – Но начинаю узнавать. Чичи взмахнула пилочкой для ногтей, как волшебной палочкой. – Ну и что же вы обо мне думаете? – спросила она. – Вы забавная. – О да, именно это любая девушка мечтает услышать от симпатичного парня, – состроила гримасу Чичи. – Первое в списке. – Вы даже не представляете, какой это комплимент. – Правда? – Вы хорошенькая, но сами в это не верите, и я не стану терять полдня, переубеждая вас. Пусть это доносит до вас другой парень. Со временем сами поймете. – Тогда мне уже будет все равно, – прыснула Чичи. – Может быть. А мужчинам не все равно. Для мужчины идти под руку с хорошенькой девушкой – бесценно. – Потому что тогда он сам хорошо смотрится. Саверио кивнул: – Ага. А может, это та же причина, по которой нас привлекает картина или скульптура. Мужчине приятно смотреть на красивую женщину. Мужчина ценит линии и формы – а это одновременно элемент искусства и проявление красоты. – Не знала, что мужчины глядят на женщин, как смотрят на картины. – Не поймите меня неправильно, чувства здесь тоже замешаны. Узнавая женщину ближе, начинаешь думать о том, что она может значить для тебя, и шанс решить эту загадку очень притягивает. – А по мне, бред какой-то. Саверио рассмеялся и убрал руку, которую она до сих пор держала. – Эй, я еще не закончила! – Чичи снова взяла руку Саверио и внимательно изучила кутикулу. – Красавица она или нет, забавная или нет, но либо она тебе нравится, либо не нравится. И это может перейти в любовь, а может и не перейти. Если да, то решаешь, быть ей верным или нет. И на этом фундаменте ты либо строишь с ней совместную жизнь, либо не строишь. Но, как я погляжу, куда бы это ухаживание ни повернуло, девушка мало что выигрывает. – Вы так считаете? – Все мы в итоге оказываемся в одинаковом положении – служанок, прислуживающих королю. Мужчина в этой жизни может стать кем хочет, абсолютно кем угодно. Между местом, где он стоит, и мечтой у него только одно препятствие – он сам. Но если ты девушка, то между тобой и твоим счастьем всегда стоит мужчина – или же он тот человек, на кого падает ответственность за то, чтобы это счастье обеспечить. – Любой мужчина хочет сделать счастливой свою женщину. Это дает ему цель в жизни. – Ну да, но как же ее собственная цель? Где ее искать? Когда ты девушка, ты не можешь даже купить облигацию государственного займа, без того чтобы не требовалась подпись твоего отца или мужа. Вам не кажется, что это неправильно? Это ведь моя зарплата, деньги, которые я сама заработала и накопила, и тем не менее мне надо привести с собой отца, чтобы купить облигацию. – Нет на свете справедливости, – сказал Саверио. – Но, возможно, это правило установлено, чтобы защитить вас. – От чего? – Может быть, если вы приходите с отцом, это значит, что еще одна пара глаз следит за вашими деньгами. Чичи поразмыслила над его объяснением. – Какая-то логика в этом есть, но только отчасти, – заключила она наконец. – Нет-нет, это имеет смысл. Подумайте, – настаивал Саверио. – Вы не понимаете. Идти по жизни, будучи девушкой, это как ехать в драндулете, собранном на коленке, который держится на веревочках, канцелярском клее и честном слове. – То есть? – Чтобы найти счастье, нам должно повезти. Никто не болеет за победу девушки. Уж я-то знаю, я средняя из трех сестер. Взять, например, моих теток. Они вышли за хороших ребят, у тех дела пошли в гору, и когда оказалось, что мужья хорошо с ними обращаются, тетушки просто вздохнули с облегчением. А облегчение – сестра везения. Но, с другой стороны, одна моя кузина вышла за парня, который ее бьет, и ей приходится сносить побои, потому что идти больше некуда. Ее родные говорят, что как постелешь, так и поспишь, но она же понятия не имела, что найдет в той постели, когда ее стелила. Не повезло, и все тут. – Всякое может случиться. – И случается. Мой папа потерял работу, и маме, у которой и без того дел невпроворот, пришлось поступить на фабрику и работать вместе с Барбарой, Люсиль и мной, чтобы свести концы с концами. Женщины всегда приходят на выручку, когда возникают проблемы, и сами все решают. Так в каждой семье, в том числе моей. Я это вижу постоянно. Может быть, именно поэтому я так хочу петь. Мне кажется, у меня есть талант, и в таком случае почему бы мне не провести жизнь, делая то, что мне нравится, вместо того чтобы смириться и принять одно за другим несколько решений, которые могли бы – могли бы – обернуться добром, если только мне повезет выбрать порядочного парня, который станет хорошо со мной обращаться? Я не желаю строить свое будущее счастье на какой-то там удаче. Играй я в азартные игры, на таких условиях не рискнула бы своими деньгами. – Ужасно мрачно. – А вы же говорили, что я забавная! – воскликнула Чичи с шутливым возмущением. – Беру свои слова обратно. Вы напоминаете мне Маргарет Сэнгер[22] на радио. У меня сейчас голова расколется. – Сейчас не до шуток, друг мой, – с напускной серьезностью заявила Чичи. – Времени у нас мало, а я хочу вам поведать все, что меня тяготит. – Вот повезло мне. А почему это? – У нас схожие взгляды. – Да, не правда ли? – согласился Саверио. – Но солнце стоит высоко в небе, и мы сидим на пляже. Может, будем просто развлекаться? Чичи рассмеялась. – Я думала, именно этим мы и занимаемся! Саверио уже какое-то время не мог оторвать глаз от рта Чичи. Он глядел на ее губы, и ему казалось, что он ощущает их вкус. Было в этой девушке нечто особенное, нечто неожиданное и притягательное. Мало того, что красивая и умная, но еще и с чувством юмора. Все вместе эти три качества очень редко встречались в одном человеке, а уж в женщине – и подавно. Чем больше она говорила, тем интереснее было ее слушать. Саверио хотелось ее поцеловать, но он вспомнил обстоятельства их первой встречи, тот неловкий момент, когда она застигла его в объятиях другой. Ужасно жаль, что она видела его с Глэдис Овербай. Он подумал, что Чичи, наверное, читает его мысли, потому что она вдруг немного отодвинулась. Яркое солнце освещало ее всю – безупречные ноги, плавные изгибы тела и гладкие, будто отлитые из золота плечи. – А вы когда-нибудь были на скачках? – спросил он, придвигаясь к ней поближе. – Не-а. И пахло от нее приятно. От ее волос веяло кокосом и ванилью. – А я видел, как Эдди Аркаро победил в Кентуккийском дерби. Он ведь один из нас. – То есть тщедушный? Саверио рассмеялся. – Итальянец, глупышка. Его называют Эдди-молодец. – Голова еще болит? – Ага. – Тогда, вероятно, это не из-за меня и моей болтовни. Может, она болит из-за жары. Или вы просто голодны. – Пойдемте пообедаем вместе? – предложил он. – Я знаю тут одно место. Чичи продолжала полировать его ногти. – А где мисс Овербай? – Занимается стиркой. Первое, что она делает в любом городе, где мы выступаем, это разыскивает прачечную самообслуживания. А потом отправляется в салон красоты.