— Этот, с позволнения сказать, король в своём репертуаре, — проворчала над ухом Вильма. — Ведёт себя как ребёнок малый, если не хуже — взбаломошный придурок! — Это словечко она однажды услышала от меня и с тех пор с удовольствием его применяла. И ведь в отношении короля верно сказала! — Приспичило ему, видите ли, поболтать о расследовании. Именно сегодня. Поеду-ка я лучше с Эндером и, как узнаю, что там, сразу к тебе милая, хорошо? Я рассеяно кивнула и даже не сразу сообразила, что одновременно с призраком ко мне обратилась Шанетт: — С чего такая срочность интересно. Может, Вольмар нашёлся? Будет жаль, если и его постигнет участь отца. Он ведь наш друг как-никак. Ты согласна со мной, Раннвей? Справившись с желанием послать сплетницу вместе с её драгоценным Вольмаром харгу в задницу, попыталась сосредоточиться на завтраке. Надо поесть, хоть и не хочется. А главное, выпить побольше кофе. Я не выспалась и сейчас нуждалась в кофеиновом допинге. До станции, с которой должен был отправляться наш поезд, добрались быстро. И пары минут не прошло, как перрон заполнился учениками и их сопровождающими, учителями и охраной. Пассажиры, никак не связанные с грядущими игрищами, здесь тоже были. С хмурым видом поглядывали на юных драконов, галдящих один громче другого, и понимали, что спокойной поездки не выйдет. Увы, погода тоже не радовала. Если вчера день был холодным, но ясным, то сегодня небо набухло тучами, низвергающими на землю целые клочья снега. Время близилось к полудню, но было сумрачно, как если бы мы выезжали ранним утром. Словно отзеркаливая небесный пейзаж, по перрону стелился туман. Густой, тяжёлый, какой-то грязный: едва ли он добавлял этому дню красок. Сейчас, без Делагарди, мне всё виделось серым и мрачным. Даже алые, подбитые мехом плащи гимназистов как будто потускнели. Наставникам униформа не полагалась, поэтому на мне было простое чёрное пальто с опушкой из лисьего меха и лайковые перчатки. Полусапожки на каблуках я бы с удовольствием променяла на тёплые валенки, но, увы, леди на валенки не имела права. Приходилось переступать с ноги на ногу в ожидании чуда, а точнее, поезда. Может, задержится? Может, опоздает? Не то чтобы мне нравилось мёрзнуть, но вдруг тогда и Эндера дождёмся? И вообще, кому нужны эти дурацкие соревнования? Дань традициям, которые здесь почему-то так рьяно соблюдают. К сожалению, долго мёрзность не пришлось. Северный экспресс прибыл по расписанию, и гимназизсты, загалдев ещё громче, стали загружаться в вагоны первого класса. — Эдвина, пойдём. — Я взяла девочку за руку, чтобы в толчее не потерялась. В другой руке крепко держала ридикюль, в который по настоянию Эндера положила одно чудо-зелье и одну чудо-повязку. Первое должно было придать сил в случае слабости, вторая вмиг залечить царапину или неглубокую рану. И пусть мейст Гастфер заверил, что никакие опасности на руинах гимназистам не грозят, но с нами тем не менее ехало два лекаря. А значит, и походная аптечка тоже не помешает. — Леди, — мужчина в тёмно-синей униформе проводника подал мне руку, помогая подняться в вагон, а следом позаботился и об Эдвине. — Я так замёрзла, — пожаловалась «племянница», стаскивая варежки. Руки под ними были красными от мороза, как и её нос, и щёки. — Не отказалась бы от горячего шоколада. — Кто ж от него в такую погоду откажется, — улыбнулась я и обернулась к проводнику, чтобы узнать, в котором из вагонов находится ресторан. Машинально скользнула по толпе взглядом, напряжённо замерла, заметив среди подступивших к поезду людей знакомое лицо. Лицо, которое я видела на фотографии, обнаруженной в квартире Кристы. Лицо мужчины с фотокарточки, сделанной несколько лет назад в доме Фарморов. Тот же хмурый прищур, неряшливая небритость на скулах, тонкие, кривые губы. Незнакомец, которого мы так и не нашли и о котором, кажется, успели забыть. Неужели это правда он? И почему здесь?! — Слушаю, леди... Стоило на мгновение отвлечься на проводника, как незнакомец скрылся. Сколько я ни скользила по перрону взглядом, сколько его ни искала, больше не находила. Может, показалось? Здесь так сумрачно, так туманно, а я уставшая и вся на нервах. Могло ли воображение сыграть со мной злую шутку или уже можно начинать беспокоиться? — Леди... От меня всё ещё ждали хоть какой-то реакции. — Раннвей, — Эдвина дёрнула меня за меховую манжету, и я наконец отмерла. — Ресторан? — с трудом перевела взгляд на работника поезда. — Третий вагон, — вежливо улыбнулся мужчина и жестом указал на дверь в соседний вагон. — Прошу... Прежде чем за ней скрыться, я снова обернулась, но как и до этого: незнакомца с фотографии на перроне больше не было. 15.2 — Раннвей, сюда! Я нам место заняла! Шанетт была первой, кого мы увидели, войдя в вагнон-ресторан, по обеим сторонам которого белели маленькие круглые столики. — Что-то мне уже не хочется шоколада, — пробормотала Эдвина, глядя на сияющую беззаботной улыбкой Флеминг. Рядом сидела Росмари и с понурым видом глазела на чашку чая. Лейф, как и другие сопровождающие, остался в отеле, и я ему сейчас откровенно завидовала. Не потому что боялась испытаний — скорее, меня страшило время с этим голубоглазым энергетическим вампиром. Было что-то такое в Шанетт... Назойливое, приторное, липкое. Один лишь звук её голоса вызывал хроническую усталость и желание куда-нибудь спрятаться. Увы, прятаться здесь было негде. Все столики, как назло, оказались заняты. Пустовало ещё два места рядом с мрачной Данной, но подсаживаться к Левенштерн я бы не стала даже в сильнейшем опьянении. — Раннвей? — Заметив, что мешкаю, Шанетт вопросительно изогнула брови. Вариант сбежать я отмела сразу — это выглядело бы, по меньшей мере, странно. Пришлось остаться. Тяжело вздохнув, направилась к нежной блондинке, «предвкушая» два часа пыток. Хотя, может, быстренько подзаправимся шоколадом и благополучно откланяемся? Вот только нет гарантии, что Флеминг не увяжется за нами. — Эндер ведь тоже с нами собирался, — не успели мы сесть за столик, как рот драконицы пришёл в движение. — Как думаешь, сколько он пробудет у его величества? Аудиенции у него долгие... Увы, с этим было сложно не согласиться. — Без понятия, — ответила я рассеянно, снова мыслями возвращаясь к мужчине на перроне. Сейчас уже не была уверена, что это был незнакомец с фото. Вполне могло показаться. Ведь могло же? Или я зря себя успокаиваю и тревожиться действительно стоит? — У Росмари только начали проявляться зачатки дара реставратора. Как и у меня в её возрасте, как и у моей сестры. Жаль, мы обе оказались посредственными оживляющими. Но может, эта малышка нас удивит и порадует? Что скажешь, милая? В ответ на болтовню тёти Росмари неуверенно улыбнулась. В отличие от своей родственницы, девочка была замкнутой, почти не разговаривала. В основном только отвечала на вопросы, и то, если нельзя было ограничиться кивком или ещё каким-нибудь жестом. — Попробуйте это ореховое печенье. Убийственно для фигуры, но также убийственно вкусно, — перескочила Шанетт с одной темы на другую. Получив свой горячий напиток, Эдвина потянулась к тарелочке со сладостями. Я отказалась. Шоколад и без того был сладким и неплохо справлялся с убийством фигуры. Жаль, насладиться им в компании Флеминг и тревожных мыслей толком не получилось. Быстро допив ароматный напиток, я решила попробовать сбежать. — Здесь душно. Пожалуй, вернёмся в наш вагон. Эдвина, пойдём. «Племянница» послушно поднялась. Я опасалась, что Флеминг подскочит следом, но она лишь с улыбкой кивнула: — А мы ещё здесь немного посидим. Вон леди Ирвин. Сто лет с ней не виделась! Милли, дорога-а-а-йя! — Наметив новую жертву, в тот самый момент переступившую порог ресторана, Шанетт приветливо помахала ей рукой, а мы с Эдвиной поспешили воспользоваться удачным стечением обстоятельств и сбежали. Оказавшись в тамбуре, даже выдохнули облегчённо, причём вдвоём. За окном меланхолично проносились заснеженные горные склоны, и холодный воздух, просачивающийся внутрь, приятно освежал, холодил разрумянившиеся от горячего напитка щёки. — И как ты с ней раньше дружила, тётя? — Эдвина смешно поморщилась. — Рядом с этой леди становится дурно. Вот, даже голова закружилась от её голоса. Я уже хотела улыбнуться и заметить, что она преувеличивает, но девочка неожиданно покачнулась. Схватившись за поручень, прикрыла глаза, слабо произнесла: — Что-то мне и правда нехорошо... — Эдвина? — Я подхватила её под руку, чувствуя, как внутри снежным комом концурется беспокойство. Нарастает, быстро переходя в панику, в страх. В осознание, что что-то пошло не так. — Давай вернёмся в ресторан. Сможешь идти? Как назло, мы были в тамбуре одни. Ни проводника, ни охраны, которой так кичился мейст Гастфер. Никого, кто бы мог помчаться за целителями. Эдвина что-то сказала в ответ, но слабый голос потонул в грохоте летящего по рельсам поезда. — Пойдём, — я крепче обняла её за талию и вдруг услышала, как за спиной скрипнула дверь, открываясь. — Помо... Просьба о помощи застряла в горле. Стоило обернуться, как стало ясно: нет у меня никакой паранойи. И со зрением всё в порядке. Всё я увидела правильно! Увидела его! Незнакомца с фотокарточек, с которым водила дружбу фальшивая мисти Ливен. Мужчину, бывавшего в доме Фарморов. Человека с холодным, безразличным взглядом. Он шагнул ко мне, я закрыла собой Эдвину. Больше ничего сделать не успела. Мерзавец поднял руку и, раскрыв ладонь, легко на неё подул. Взметнувшееся облачко зелёной пыли вмиг отняло все силы, а от вони, проникшей в лёгкие, сильно затошнило. — Надо было есть печенье, — услышала хриплый не то шёпот, не то шипение. Рухнула на колени, из последних сил цепляясь за руку Эдвины, чувствуя, как дыхание застывает в горле вместе с криком о помощи. — Что ж, леди Делагарди, наконец-то мы с тобой познакомились. Это были его последние слова, после которых на меня обрушилась тьма. 15.3 Эндер Делагарди — Вы же уверяли, что король примет сразу! Моё терпение лопнуло в тот самый момент, когда ко мне приблизился лакей и с поклоном пригласил присаживаться на диванчик. Проклятый диванчик в харговом дворце у дверей кабинета явно выжившего из ума старика! Ведь знает же, что я в Морнбьер не отдыхать приехал, а сопровождаю племянницу. Девочку, на которую уже однажды покушались. И пусть Родингер мёртв, но сейчас, сегодня, мне от этого было не легче. Увы, Вильхельму плевать на ребёнка, на мои планы, на всех и всё, кроме собственных капризов и желаний.