— Решил сам добровольно во всём сознаться? — я мрачно усмехнулся. — Надеешься на милость его величества? Вольмар поморщился: — Я — не мой отец, и Родингеры — это не только Гиллеан. Есть ещё я и Кеннет, и нам дорого наше наследие. Наше имя и наши капиталы. Если отца всё же арестуют, а я думаю что так и будет… Обещаю оставить в покое твою жену, если ты пообещаешь не впутывать во всю эту грязь меня с братом. — И это ты называешь сделкой? Предложением, от которого я не смогу отказаться? — немалых трудов мне стоило, чтобы не рассмеяться в голос. Странно… Я ведь говорю не с идиотом. — Последнее, что меня волнует, — это твоё будущее и будущее твоего брата. А Раннвей в покое ты и так оставишь. В противном случае Кеннет станет единственным наследником. Если, конечно, ему будет что наследовать. — Угрозы, угрозы, угрозы… — устало зевнул Родингер. — Зря ты, Эндер. Я ведь пытаюсь с тобой поладить. И говорю не о Раннвей, а о той, другой, которую ты с таким удовольствием называешь своей женой. Не сразу заметил, не сразу почувствовал, как бокал в моей руке пошёл трещинами. Прежде чем успел сказать, как сильно его ненавижу и как мечтаю разорвать этого харга прямо здесь, на глазах у его своры лордов, Родингер невозмутимо продолжил: — Обещаю не портить жизнь ни тебе, ни ей, если ты не станешь портить жизнь мне. Подумай над моим предложением, когда успокоишься. Уверен, ты его примешь. А сейчас вынужден вас оставить, господа. Дела. — Он ринулся к показавшемуся в дверях слуге. Подался вперёд, когда тот что-то зашептал ему на ухо, и тут же с явной досадой выругался. — Что-то случилось? — Лейф снова выглядел напуганным. — Случилось, — не сказал, а выплюнул Родингер, и стремительно вышел. Глава 12 Женя Исаева Открыв глаза, почувствовала, как челюсть сама собой начинает скрежетать. Чёрт бы тебя побрал, Раннвей! Чёрт. Бы. Тебя. Побрал! Что ты опять, зараза такая, натворила и где я… мы!.. оказались по твоей милости?! Пыталась оглядеться, но вокруг было темно — хоть глаз выколи. Ещё и голова, как назло, сильно кружилась, а руки (и почему я не удивляюсь?) крепко-накрепко связали. Ну вот чего ей не сиделось в доме Делагарди?! Вспомнив про Эндера, тут же подумала про колечко. Как могла, пошевелила руками, но артефакт на пальце не ощущался, хоть я готова была поклясться, что не снимала его, когда шла купаться. Я вообще никогда с ним не расставалась! И тем не менее, несмотря на все наши предосторожности, магию, совместные ночёвки, эта заноза в заднице (думаю, пришло время называть вещи своими именами) продолжала появляться. Гадина! Зубы снова скрежетнули, от досады и злости. Кажется, звук вышел громким, потому что и секунды не прошло, как дверь заскрипела. Я напряглась, когда на пол упал прямоугольник жёлтого света. Зажмурилась на миг, от непривычки, а когда открыла глаза, увидела высокую тень: на дощатом полу и в дверном проёме. Несколько секунд похититель (а это наверняка был он) не двигался, а потом шагнул куда-то в сторону. Я снова в отчаянии дёрнула заведёнными за спину руками. Судя по ощущениям, меня привязали к какому-то столбу и то, что пол подо мной плавно покачивался, а со всех сторон противно несло не то тухлой рыбой, не то водорослями, давало понять, куда я всё-таки попала. На лодку, корабль или что-то, что могло слишком далеко унести меня от дракона. — Кто ты? Что тебе от меня нужно?! — прорычала, потому что рот мне, к счастью, не заткнули. Осознав это, завопила что есть мочи: — Помогите! Меня похитили! На помощь!!! Собиралась продолжать кричать, пока не закончится воздух в лёгких, но тут в углу внезапно зажглась керосиновая лампа, освещая небольшое помещение, почти каморку, и долговязого мерзавца. Он сделал ко мне несколько шагов, приговаривая: — Не трать зря силы, Вейя. Они тебе понадобятся для нашего долгого, очень долгого путешествия. Он вскинул лампу, освещая своё довольное, торжествующее лицо. Впрочем, это было и не нужно. Я и так, по голосу, узнала сумасшедшего, рискнувшего похитить жену дракона. — Кастен? Какого харга?! Толь заулыбался ещё радостнее: — Я задолжал тебе исполнение мечты, любовь моя. Жизнь в Солнечных землях, наш дом и детей. Созданием последних предлагаю заняться как можно скорее. Всё равно развлекаться на этом корыте нечем. 12.2 Я уже открыла рот, чтобы снова позвать на помощь, но после громких заявлений Толя во мне закончились не только слова, но и воздух. И рой из мыслей сократился до одной-единственной: — Ты совсем рехнулся?! Кажется, я её озвучила, потому что Кастен вдруг поморщился. — Я в своём уме, Вейя, — процедил резко. — Чего не могу сказать о тебе. Этот дракон, будь он трижды проклят(!), явно тебя околдовал. Но ничего, я все твои колдовские побрякушки снял — скоро спадут и чары. Надо же как-то расплачиваться за дорогу в новую жизнь, а тебе исцеляться. Вот, значит, куда подевалось колечко — идиот им расплатился! И кулон, с которым я в последнее время не расставалась, подарок Делагарди, тоже стащил, зараза. Украшение не было артефактом, но я к нему привязалась. А Кастен… Мысленно его прокляв, дёрнулась и потребовала: — Сейчас же развяжи! Иначе детей тебе будет делать нечем! Когда за мной придёт Эндер… — Пока дракон выяснит, что с тобой стало, мы уже будем далеко, родная, — самоуверенно усмехнулся Толь. — Я хорошо подготовился. Долго за тобой следил. Выжидал подходящего момента, и вот он наконец настал. Каждый вечер и каждое утро замерзал под окнами роскошного особняка дракона. Ждал. Своей награды. Своего приза. И кто в итоге победитель? Я, Вейя! Я выиграл! Эта самоуверенность мне не нравилась. Нет, Кастен не был храбрецом, но отличался ослиным упрямством. И если что втемяшил себе в голову, редко отказывался от своих планов. Так было с выступлением в театре Бримна, с которого и началась в моей жизни череда опасностей, приключений, загадок. В такие моменты упрямец Толь слышал только себя. А ещё он был азартен и, кажется, поставил своей целью обскакать дракона. Вернуть то, что тот якобы у него украл. Меня. Зря не рассказала Эндеру о нашей встрече в гимназии. Ведь собиралась же! Но после ранения дракона я забыла обо всём на свете. Кроме самого дракона. Пол под ногами, а точнее, под моим задом, снова качнулся, и Кастен радостно выпалил: — Отчаливаем! Ну что ж, родная, за начало нашего счастливого путешествия! Поставив на пол керосиновую лампу, он наклонился ко мне… Нет, не чтобы развязать, а собираясь поцеловать. Я, конечно же, на поцелуй ответила, от души и с запалом, чтобы в ближайшее время больше не совался целоваться. Клацнула по губе мерзавца зубами, и Толь, шипя и ругаясь, отскочил на безопасное от меня расстояние. Ещё один толчок — лампа лишь чудом устояла. В углу слева жалобно заскрипела мебель, в унисон с досками над нами. Наверху сновали люди, готовясь к отплытию. Из Гратцвига. Из Кармара. От Делагарди. Глубже вдохнув, постаралась говорить спокойно, но твёрдо: — Куда бы ты меня ни увёз, он всё равно найдёт. И тогда ты уже точно не выживешь. Кастен, опомнись! Ты осмелился перейти дорогу дракону! Палачу! Всемогущие и за меньшее наказывали, а за меня Эндер… Убьёт, растерзает, порвёт на тряпочки. А потом наймёт какого-нибудь супермогущественного реставратора, чтобы воскресить и проделать всё снова. Сплюнув себе под ноги, Толь зло прошипел: — Нам ведь было хорошо, Вейя. До его появления. У нас была работа, мы неплохо зарабатывали, откладывали. Мечтали… Зачем ты впустила его в нашу жизнь? Зачем допустила это, Вейя?! Впустила? Допустила? Опустим то, что мне не оставили выбора, и ещё каких-то два месяца назад я, может, была бы и рада возможности сбежать. Но с тех пор многое изменилось. Я узнала, что под маской холодного властного дракона скрывается заботливый, внимательный мужчина. Да, мы не всегда ладим, да, поначалу я ему не доверяла, а порой и боялась. Но то были чужие чувства — Раннвей. Так не похожие на мои собственные, что начала испытывать я к дракону. — Я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с Эндером Делагарди, тебя они не касаются. Что же касается зарабатывали и откладывали… Где те деньги, что я заработала для нас, Кастен? Почему ты вынужден расплачиваться за путешествие моими драгоценностями? Куда подевались все наши сбережения? А тот чек, что выписал тебе Эндер? Ты сказал, что его не обналичил. — Я скептически хмыкнула и окончательно утвердилась в своей догадке, заметив, как лицо Кастена, серое в полумраке, становится ещё более серым и мрачным. — Конечно же, обналичил. И давно потратил. И работы у тебя никакой здесь нет и не было. А от меня тебе нужны не семейной счастье, а дар, на которым ты собрался снова зарабатывать! И секунды не прошло, как Толь взорвался: — Я тебя спас! Спас твою жалкую душонку в теле этой распутницы-драконицы! Кормил, поил, выхаживал… И вот какая она, твоя благодарность! — Может, тебе храм стоит возвести? То, что я четыре года на тебя работала, получается, тебе мало? Ещё не расплатилась за подвиг храбреца Кастена? Решил забрать меня в пожизненное рабство? Ох, развяжите меня. Сама растерзаю и уничтожу гада! — А даю тебе шанс, Вейя! — с пеной у рта продолжал гнуть свою линию гад. — Начать всё сначала! Но кажется, ты предпочитаешь проживать жизнь никчёмной потаскухи, пусть и с титулом. Драконьей подстилки и нарядной шлюхи! У меня округлились глаза. Но не от оскорблений Толя (пусть хоть законсервируется в своей желчи — плевать, она меня не трогала), а от тени, вдруг скользнувшей от двери к той самой скрипевшей мебели: колченогому столу и табуретке. Ещё пара секунд, и тёмный силуэт переместился за спину Кастена, а табуретка, взметнувшись, резко полетела обратно, приземлившись идиоту на голову. Кастен что-то крякнул. Закатил глаза и рухнул на колени, как деревянный солдатик, после чего приклеился щекой к полу. Кажется, надолго. Такого накала страстей керосиновая лампа не выдержала. Опрокинувшись, покатилась по полу, и тьма вокруг меня снова сгустилась. Я вскинула голову, напряглась, увидев, как сокрытый ею мужчина шагнул ко мне. Оставалось надеяться, чтобы развязать, а не… В последнее время в моей жизни было слишком много вот этих “а не”. 12.3