10.5 Директор за компанию с любезной тётей уставились на меня с обличающим видом. Кикки принялась вызывающе громко всхлипывать, Эдвина же… задумчиво смотрела в сторону Вильмы. Старушка крутилась за спиной у Гастфера, возле зеркала, в котором отражался лысеющий затылок почтенного директора. Должно быть, именно на него (затылок или зеркало) она так пристально смотрела, но никак не на привидение. — Леди Делагарди, прошу проходите, — произнёс глава гимназии так, словно вместо этого хотел сказать: шла бы ты со своей племянницей куда подальше. Постучав по столу пальцами, с явным недовольством добавил: — Честно говоря, я рассчитывал обсудить возникшую проблему с эйрэ. Не дожидаясь, пока мне предложат сесть, я опустилась в кресло напротив Данны. — Эйрэ сейчас не до вас. Он был серьёзно ранен в схватке с искажённым, от которого защищал мирных жителей этого города. В том числе и вас, мейст, — ответила я холодно. Не забываем, что лучшая защита — это нападение. Как и ожидала, директор стушевался, и даже Данна, снова намеревавшаяся что-то вякнуть, прикусила язык. А вот Эдвина, подавшись ко мне, взволнованно спросила: — Насколько серьёзно? Что с дядей?! Он… — Мисти Эдвина, вам говорить не позволяли! — добавив в голос строгости, гаркнул Гастфер. — С ним всё хорошо, — поспешила заверить я девочку, после чего перевела взгляд на директора. — Так что случилось? Почему Кикки должна была погибнуть и при чём здесь Эдвина? Как и ожидала, всё оказалось не так страшно, как заявила Данна. Никто в гимназии умирать не собирался. Ни Эдвина, ни Кикки ни в какую не желали признаваться, что стало причиной ссоры, и тем не менее это что-то подвигло наследницу Фарморов воспользоваться даром. Занятия в гимназии явно пошли ей на пользу: теперь девочка могла не только создавать в сознаниях окружающих галлюцинации, но и отдавала ментальные приказы. По крайней мере, таким слабым драконицам, как Кикки, в которой ни одной силы так пока и не пробудилось. Эдвина велела ей станцевать перед доброй половиной гимназистов кан-кан, считавшийся в высшем свете танцем распутниц. Забравшись на стол и высоко задрав юбки, Кикки лихо отплясывала на радость ученикам, пока в столовую не вошли преподаватели. Попытки остановить юную танцовщицу успехом не увенчались, и тогда стало ясно, что Кикки не по собственной воле там скачет. В конце концов девочку удалось успокоить, а уж найти зачинщицу весёлого представления оказалось проще простого. Весёлого для всех, кроме младшей Левенштерн. — А дальше? — спросила я, когда директор замолчал. — Что дальше? — не понял тот. — Я всё жду, когда вы дойдёте до рассказа о смертельной опасности, грозившей Кикки стараниями моей племянницы. — Разве ты глухая, Раннвей?! — взвилась Данна. — Моё бедное дитя едва не скончалось со стыда! А, ну да, ну да. — Во-первых, от стыда ещё никто не умирал, а во-вторых, Кикки явно дала Эдвине повод. Глаза округлились у всех, а у Эдвины так больше всех. Знаю-знаю, нельзя потакать проказам ребёнка, тем более настолько капризного и избалованного, как Эдвина Польман. Но если учесть, в какой ситуации и в каком серпентарии она оказалась, а Кикки даже издали не выглядела белым, пушистым чебурашкой, то вывод напрашивался сам собой: Эдвину довели. До ручки, белого каления и очень неосмотрительных действий. — Сразу видно, что из тебя, Раннвей, получился бы отвратительный опекун, — выплюнула Данна с таким видом, словно последние два часа пыталась разжевать пластиковую бутылку. — К счастью, опекуном ты не станешь. Это же надо! Выгораживать преступницу, малолетнюю нахалку и злобную дрянь! На это способна только такая идиотка, как ты! Замечательно. Просто замечательно. — Вы это записываете, Брум? — не сводя с багровеющей родственницы взгляда, невозмутимо спросила я. — Записывайте, записывайте. Чтобы потом передать его величеству, что леди Левенштерн не в состоянии справиться с воспитанием такого количества подростков. Вон уже с ума сходит. — Я… — заикнулась было Данна. Но я не собиралась останавливаться. Продолжала, обращаясь к королевскому посланнику: — Вы ведь превыше всего ставите благополучие мисти Польман. Так? — Так, — серьёзно кивнул мужчина. — Как думаете, будет ли благополучно для неё расти в доме, где её считают преступницей и дрянью? — Я не то хотела сказать! — почти что прорычала Левенштерн. — Наверное, под “дрянью” подразумевала жертву твоих интриг и корысти? Сказать, что Данна побагровела — это не сказать ничего. Её лицо покраснело настолько, что можно было запросто сравнить с переспевшим помидором, сколь бы банально ни было это сравнение. Ещё немного, и лопнет. — Раннвей, ты меня в чём-то обвиняешь? Мы здесь собрались, чтобы поговорить о поведении твоей племянницы! — Которая, воспитывай её я, ни за что бы не позволила себе подобные вольности, — и тут не растерялась я. Ну а что? Про псевдогувернантку они ведь не в курсе. — И блокирующий артефакт не пришлось бы деактивировать. Будь Эдвина дома, была бы в безопасности. Чего не могу сказать, пока она находится у тебя, Данна. Брум, вы всё записали? Пойдём, Эдвина. Я поднялась. Девочка, помешкав, тоже встала. Левенштерн, на миг растерявшись, взвилась со своего места. — Что значит: пойдём?! Куда?! Ты не имеешь права её забирать! — Не думаешь же ты, что я позволю ей вернуться в семью, где её ненавидят? — Я протянула девочке руку. — Эдвина… — Эдвина, не смей! — бросилась к ней Данна, замахиваясь перчаткой. Краем глаза я успела заметить, как Гастфер трусливо втянул голову в плечи, а Вильма метнулась к мегере. Я попыталась схватить злобную тётку за руку, но, как ни удивительно, меня опередил королевский надзиратель. — Довольно, леди Левенштерн. Не позорьте себя ещё больше. — Он вклинился между девочкой и Данной. Важно поправив очки на мясистом носе, продолжил: — Мисти Эдвина останется в гимназии. Ненадолго. А я сейчас же поеду к его величеству, чтобы обсудить всё увиденное и услышанное. — Но… — это уже мы одновременно с Левенштерн. Брум повысил голос: — Леди, спокойно. Только король имеет право решать судьбу Эдвины Польман! Хотела сказать, где я видела их короля, но промолчала. Кивнула послушно, обнадёживающе улыбнулась Эдвине, а директору холодно кивнула. Брум вышел из кабинета первым, следом выскочила пунцовая Данна, утащив с собой и своё младшее чадо. — Я это так не оставлю! — последнее, что я от неё услышала. — Мисти Польман, можете подождать в приёмной. Наказывать вас пока не стану, дождёмся решения его величества, — сухо сказал директор гимназии. Со мной он попрощался сквозь зубы, после чего уткнулся в разложенные по столу бумажки. В приёмной я опустилась на кушетку рядом с Эдвиной. — А ты… — неуверенно начала девочка. — Составлю тебе компанию до возвращения мейста Брума. — Я улыбнулась и продолжила: — Не хочешь рассказать, что произошло между тобой и Кикки? — Она оскорбляла моих родителей, — немного помолчав, всё-таки призналась Эдвина. — Я старалась не обращать внимания, но она не унималась. И других подбивала… Я и сорвалась. — Она тяжело вздохнула. — Дядя будет недоволен. И ты тоже… — Поощрять такое поведение точно не стану, но в какой-то мере тебя понимаю. Опустив взгляд, девочка чуть слышно произнесла: — Спасибо… Спасибо, что за меня вступилась. Это… это было так… — Не сдержавшись, шмыгнула носом и поспешила переключиться на другое: — Главное, чтобы не отправили обратно к бабушке. Уж лучше в приют. Куда угодно, но только не к ним! Я ничего не ответила. Не стала заверять, что всё образуется. Мы столько раз её обнадеживали и каждый раз напрасно. Вместо громких слов молча приобняла за плечи, прижала к себе мягко. Так мы и сидели в тишине, лелея надежду, что после бесконечной чёрной полосы наконец-то наступит светлая. Пора бы уже… Вильма, помчавшаяся следом за Брумом, вернулась раньше королевского соглядатая. — Выдохни, милая! — выпалила, подлетая. — Всё замечательно! К ведьме Эдвина не вернётся, с тобой поедет. Было сложно остаться невозмутимой и сделать вид, что я ничего не видела и не слышала. Стараясь сдержать эмоции, повернулась к девочке и остолбенела. На губах у Эдвины сияла счастливая улыбка. Глава 11 Сложно описать словами выражение лица дракона, когда, проснувшись вечером, он увидел у своей постели пополнение. Именно это — возвращение племянницы — и поставило его на ноги быстрее любой хвалёной драконьей магии. Несмотря на протесты семейного лекаря уже на следующий день Эндер отправился сначала в гимназию, а после к королю. Чтобы поблагодарить за возвращение девочки, а заодно и за Родингеров: после разговора с Рейером его величество дал добро на ревизию всех дел этой семейки.