Проснувшись утром, сначала подумала, что ночные разговоры о древних магах и о том, как они дошли до жизни такой, что стали драконами, мне просто приснились. Мы всё ещё ищем решение, и Делагарди не станет строить из себя Франкенштейна. Не будет никаких опасных ритуалов, и я так и останусь рыжеволосой красавицей с даром. Кстати, о даре! Если мне всё же придётся занять другое тело, с кем останется способность общаться с призраками? Вильма утверждает, что Раннвей её не видит. Получается, дар привязан к моей душе? А если всё-таки нет? Не то чтобы я так уж держалась за этот талант, но будет жаль больше не видеться с Вильмой. Моей неунывающей советчицей и доброй подругой, поддерживавшей меня в самые трудные минуты. С другой стороны, а на что я надеялась? Что Эндеру каким-то чудом удастся клонировать это тело? Одно достанется Раннвей, а другое останется при мне? Или, может, думала, что вернусь в своё родное, которое наверняка уже пять лет как находится в могиле. Не-е-ет, лучше оболочка куртизанки, чем мои собственные останки! И тем не менее, несмотря на все мысленные установки, в столовой я с трудом улыбнулась «мужу». Можно сказать, выжала из себя эту улыбку, что не укрылось от внимания явившегося на завтрак Брума. До этого он так активно работал челюстями, что была опасность их вывихнуть. Но стоило мне появиться, как тут же отложил столовые приборы, промокнул влажные от жира губы салфеткой и с плохо скрываемым ехидством заметил: — Вижу, ваши вчерашние приключения, леди, отрицательно сказались на ваших с эйрэ отношениях. Делагарди посерел, хоть и до этого, было видно, не слишком наслаждался обществом зануды. — Не лезьте не в своё дело, Брум! — Я просто... — О каких таких приключениях вы говорите, мейст? — решила я вмешаться. Всё-таки заставила себя надеть на лицо маску беззаботной красавицы и грациозно опустилась на место по правую руку от дракона. Брум сидел от него слева. Там, где сейчас следовало находиться Эдвине. При мысли о девочке фальшивая улыбка сползла с моего лица, но я тут же её вернула, напомнив себе, что вся эта комедия ради неё и разыгрывается. Так что продолжай играть, Женя. — О вашей встрече с лордом Родингером, — не замедлил с ответом вредитель. — Разве была такая встреча? — вполне натурально удивилась я. — А разве её не было? — пыхнул тот злорадством, с ним же добавив: — О ней даже в газетах уже написали! Ещё бы им не написать... Проследив за взглядом королевского надзирателя, упавшим на «Сплетник Гратцвига» (в нашем доме эта газетёнка отродясь не водилась. Уверена, Брум специально её притащил!), сказала: — Я вышла подышать свежим воздухом, лорд Родингер сделал то же самое. Просто совпадение. А вы и здесь видите измену и преступление. — Должен заметить, что не только я. Вижу измену... Уверен, в его объятиях вам неплохо дышалось, — продолжил трепать нам нервы язва. — Брум, вы рискуете, — явно глуша в себе ярость, процедил Делагарди. — Думайте о том, что говорите. — Всё хорошо, милый. — Я бросила на «мужа» ласковый взгляд, после чего посмотрела на рискующего: — Ни для кого не секрет, что его светлость когда-то испытывал ко мне чувства. Возможно, и сейчас испытывает, но какое это имеет значение? Я беззаветно влюблена в своего супруга. Больше мне никто не нужен. Ещё один взгляд в сторону дракона, и почувствовала, как щёки начинают гореть. Мои последние слова прозвучали настолько искренне, что на какое-то мгновение даже дыхание перехватило. А под взглядом Делагарди — задумчивым, внимательным, пронизывающе долгим — и вовсе был риск навсегда остаться без кислорода. — Даже так... — глубокомысленно пробормотал засланец Вильхельма Девятого. — Беззаветно влюблены... — И поспешил что-то чиркнуть в своём блокноте. — Если вы закончили с допросом, я бы хотел побыть со своей женой наедине, — проговорил Делагарди, теперь уже одаривая Брума взглядом. Правда, не задумчивым и внимательным, а таким, словно просверливал дыру у того между глазами. — Но я... — Идите пообщайтесь с прислугой, — перебил его дракон. — Вы же это любите. Надувшись, Брум всё же поднялся и с важным видом убрался из столовой. Повинуясь жесту хозяина, его примеру последовали служанки. Минута, и вот мы одни. Я, он и мои слова, которые как будто продолжали звучать в тишине. Люблю беззаветно? Идиотка ты, Женя! — По поводу вчерашнего... — начал Делагарди. — Ты прав, — спешно его прервала, втайне надеясь, что румянец на щеках не выдал моего состояния. — Извини, что вчера вспылила. Не следовало так реагировать. Ты пытаешься помочь нам обеим, и я тебе за это благодарна. — Я и сам не в восторге от этой идеи, — тихо усмехнулся Эндер. — Но если другого выхода не найдётся... Кивнув, я поспешила сменить тему: — Что там с Флемингом? Ты с ним говорил? — Он заявил, что понятия не имеет, кто тот мужчина. Но его поведение мне показалось странным. — В смысле странным? — Он занервничал, — коротко ответил Эндер. — Многие начинают нервничать, когда понимают, что их допрашивают. — Нет, тут что-то другое. — Дракон задумчиво покачал головой. — Что-то с ним не то... — И что ты намерен делать? — За Лейфом будут следить. Надеюсь, что не зря, и эта ниточка куда-нибудь да приведёт. 8.4 Следующие несколько дней прошли в относительном спокойствии, если не сказать бездействии. По приказу Эндера за Флемингом установили слежку, но пока что Лейф вёл себя как образцовый дракон-бездельник. Таскался по мужским клубам и светским приёмам, устраивал прогулки с женой и просто торчал дома. Я была уверена, что Делагарди зря тратит на него время, а также ресурсы управления, но дракон втемяшил себе, что Лейфу что-то известно, и категорически отказывался признавать, что если Флеминг что-то и знает, так это как сочетать шляпы с перчатками и где купить трость с вычурным набалдашником. Может, конечно, у Эндера и правда сработало чутьё следователя... Но скорее, ему просто не хотелось, чтобы и эта зацепка оказалась эфемерной. Я же пессимистично считала, что так оно и было: мы снова ошиблись. Вильма новостями, увы, тоже не радовала. Пусть она и была рядом, когда в городе снова проснулась «мафия», ну то есть Раннвей, но ничего полезного рассказать не могла. — Родингер действительно не поверил, — отчитывалась она, разводя полупрозрачными руками. — Или сделал вид, что не верит... Что-то шепнул ей на ухо, когда обнял, но я не расслышала. А потом появился Эндер, и случилась ещё одна интересная сцена. — Интересная для Брума и журналистов, — со вздохом ответила я, гадая, что же на самом деле творится в голове у Вольмара. Стоит ли и его опасаться или можно расслабиться? Усмехнувшись, мысленно добавила, что таких, как Родингер, стоит опасаться всегда, вне зависимости от того, поверил он Раннвей или нет. Не прошло и недели, как я снова о нём вспомнила. Спасибо «Хроникам Кармара», написавшим целую «простыню» об этом Высоком доме. Правда, героем дня на этот раз стал не Вольмар и, хвала Великому дракону, не я, а глава почтенного семейства — Гиллеан Родингер. Последний возглавлял одну из самых влиятельных в Кармаре партий драконов. Те, как и отец Раннвей, не признавали смешанных браков, на людей смотрели свысока, а к тем, кто отважился обзавестись магической силой, относились снисходительно. И то лишь потому, что новоиспечённые маги приносили Кармару пользу. Дважды вдовец, за пару десятилетий Гиллеан приумножил семейное состояние в несколько раз и, по слухам, являлся самым богатым драконом не только в Кармаре, но вполне возможно во всём мире. В общем, Гиллеан Родингер являлся личностью неординарной, и ни у кого не оставалось сомнений, в кого подался его первенец и наследник. Не далее как вчера Родингер-старший поднял в парламенте тему бесплатной рабочей силы, другими словами — рабства. Он и раньше об этом заикался, но его новаторские идеи не нашли отклика среди драконов. Как отреагировали парламентарии в этот раз — газеты умалчивали, но по столице быстро расползлась молва, что его величество возмутило такое предложение. Возмутило то, что Родингер, цитируя короля, «пытается превратить благородных драконов в презренных рабовладельцев, да ещё и разбогатеть на этом». — Разве король к нему не благоволит? — спросила я, выходя из машины и направляясь ко входу в гимназию. На сегодня была назначена первая встреча участников зимних состязаний, и так как Данна не могла раздвоиться, то есть участвовать одновременно со своей Кикки и Эдвиной, его величество великодушно согласился, чтобы наставницей девочки выступала я. — Это же Родингеры щедро пополняют казну золотом. — Если бы не это, я бы уже давно перевернул с ног на голову их дом, обыскал каждый корабль, пришвартованный в порту Гратцвига, конфисковал каждую бумажку в их конторе, — ответил Эндер. — Увы, Вильхельм пока ещё не дозрел до решительных действий. Терпит. — Пока он дозреет, королева благополучно овдовеет, — мрачно срифмовала я. Король мне не нравился, но ещё больше не нравилась королева. Почему-то казалось, что именно она науськала мужа, чтобы у нас забрали Эдвину и она же делала всё возможное, чтобы не вернули. — Даже страшно представить, какой тогда в королевстве начнётся бардак. Вокруг трона закружат стаи коршунов, — сказал Делагарди, пропуская меня вперёд: в пронизанный лучами полуденного солнца холл. — Почему бы его величеству самому не выбрать преемника? — спросила я, бросая по сторонам взгляд. По-видимому, шёл урок: в холле было пустынно и тихо. Пришлось понизить голоса до шёпота и ускорить шаг. Мы опаздывали и снова рисковали привлечь ненужное внимание. — Король заявляет, что будет ещё долго править и выбирать преемника пока рано. Он так и не оставил надежды, что королева наконец-то подарит ему наследника. — Неужели они до сих пор... Того? Стоило представить Корделию в жарких старческих объятиях, как захотелось поморщиться. И даже (вот удивительно!) посочувствовать её величеству. Правда, я не стала заниматься ерундой, тем более что мысли о правительнице Кармара мгновенно выветрились из головы, стоило увидеть Эдвину. Девочка стояла возле приоткрытых дверей, за которыми звучал громкий голос директора гимназии. Рядом, нетерпеливо постукивая по полу туфелькой, недовольно пыхтела Данна, а Кикки «подпевала» ей ленивыми зевками. — И где вас харги носят?! — прошипела Левенштерн, окидывая нас раздражённым взглядом. — Мы с Эдвиной уже решили, что вы снова подводите! — Ты решила, — холодно поправил склочницу Эндер. Я улыбнулась девочке, но та сделала вид, что Делагарди пришёл один. Да и по дяде лишь мазнула взглядом, после чего поспешила отвернуться.