В общем, отвратительное. — Эдвину забрали, журналисты следят за каждым нашим шагом. Угадай, о чём напишут в завтрашних газетах? Ещё один козырь для Данны, Женя. Пока я пытаюсь всё исправить, ты... — Говори тише, пожалуйста, — скривилась я и едва не взвизгнула от радости, заметив крутящуюся у ворот Вильму. Не взвизгнула лишь потому, что визжать сил банально не было. — Я и так говорю тихо! — снова принялся за старое, за рычание, Делагарди. Что тут сказать, дракон он и в Кармаре дракон. Даже без животной ипостаси. — Ты подписала договор, мы скрепили его магией. — Делагарди распахнул дверцу паромобиля, а может, пытался её оторвать. Чудо, что та не улетела к дому Родингеров. — Ничто не мешает мне потребовать за его нарушение компенсацию! Компенсацию? И в чём же она, стесняюсь спросить, заключается?! — Хочешь сказать, что ты его ни разу... ни разочка... не нарушил? — тоже рыкнула в ответ. Как-никак драконица. Имею право! — Я, в отличие от тебя, не бегаю по любовницам. А я, значит, бегаю?! Ну здравствуй, вчерашний Эндер! Невыносимый истребитель моих нервов! Села в машину с ним рядом и уже хотела высказать всё, что думаю о его обвинениях, когда с заднего сиденья раздался голос Вильмы: — Не кипятитесь. Не знаю, что за девица разговаривала утром с рыжей прохиндейкой, но это точно была не ты, Женечка. И к Родингеру тоже помчалась другая... Есть у меня предположение, кто она такая, но оно меня ох как пугает. 4.2 Кажется, состояние «Женя в шоке» скоро станет для меня константным. В каком таком смысле: помчалась другая? А я в это время чем занималась? — Объясни! — потребовала тихо. С замирающим сердцем или, скорее, леденеющим. — Про любовника? — с усмешкой отозвался Эндер. — Ты, как я вижу, решила взять пример с Раннвей и... — Это я не тебе, — выцедила и снова повернулась к духу. — Вильма здесь? — осенило ультора, и его голос неожиданно стал мягче, спокойнее. — Это она меня предупредила о том, где ты. И с кем. А вот последнюю фразу он произнёс с таким видом, будто его в тот момент тошнило. — Помнишь, у Левенштерн тебе вдруг стало плохо? — тем временем частила Вильма. — Я сначала ничего не поняла, но потом... Во-первых, ты... она... меня не видела. Я как могла пыталась привлечь внимание, но, как назло, будто стала прозрачной! Испугалась было, что со мной что-то не так, но потом... Потом всё встало на свои места. Вильма продолжала говорить, а я продолжала слушать. Хотя очень хотелось заткнуть уши, представить, что ничего не было. Что она всё выдумывает! Жаль, от этого ничего не изменится. Раннвей никуда не исчезнет. — В дом Родингеров проникнуть не смогла, — с досадой закончила призрачная старушка. — Даже за ворота не пробраться! Не знаю почему, но на их особняке стоят охранные заклинания от духов. Даже на дворце нет таких чар, а у этих... Интересно, от кого они себя защищают? Не знаю, от кого защищались Родингеры, но я в тот момент почувствовала себя совершенно незащищённой. Как будто обнажённой! Это что же получается, Раннвей будет появляться, когда ей вздумается? И куда тогда буду деваться я? А Эдвина... Господи, что она обо мне подумала! Только-только наши отношения стали налаживаться, и вдруг такое предательство. Не от меня, от Раннвей. Но я ведь в её глазах и есть Раннвей! — Что она сказала? — потребовал отчёт Делагарди, когда я уставилась перед собой невидящим взглядом. — Что Раннвей вернулась. Он резко затормозил. Настолько резко, что меня подбросило на сиденье и едва не припечатало к лобовому стеклу машины. В последний момент сумела схватиться за мягкую сидушку, а дракон, закаменев не хуже статуи прекрасной Найвы, коротко потребовал: — Объясни. В отличие от рассказа Вильмы мой получился путаным и сбивчивым. И, наверное, услышь я нечто подобное не от духа, а от кого-нибудь другого, ни за что бы не поверила. И Делагарди не обязан мне верить. Наверняка мои слова звучали как оправдание, как попытка выкрутиться, объяснить, почему зажималась с Вольмаром. И сейчас дракон... — Получается, Вильма не слышала, а чём они говорили? — наконец произнёс он. Кажется, спустя целую вечность после того, как я умолкла. Голос его звучал глухо, напряжённо, но ярости в нём я больше не слышала. — Нет, на доме Родингеров стоит защита. — А ты? Совсем ничего не помнишь? Я покачала головой, которая снова начала раскалываться, от попыток вспомнить, что уже успела натворить Раннвей. Не выдержав, выпалила: — Так ты мне веришь?! Снова молчание. Давящее. Пугающее. Бросив взгляд на профиль ультора, как будто вырезанный из камня, невольно сжалась. И чуть не подпрыгнула во второй раз, когда услышала его слова: — Мне бы очень хотелось, чтобы это была ложь. — Почему? — выронила тихо. И тут же затараторила не хуже Вильмы, едва ли понимая, что вообще несу: — Для тебя это даже лучше. Если это действительно Раннвей, то получится, что ты никого не обманывал. Твоя жена вернулась, и, в отличие от меня, она не фальшивка, а настоящая драконица. Законный опекун Эдвины. Её тётя. Вместе вы сумеете... — Мне не нужна она! — резко перебил он меня, сжимая руль с такой яростью и силой, что ни в чём не повинный металлический кругляш слегка перекосило. — Никогда не была нужна. — И что ты предлагаешь? — продолжая наблюдать за деформацией бедного руля, чуть слышно спросила я. — Это её тело. Её жизнь. Она законная хозяйка, а я... Так, всего лишь подселенка из другого мира, непонятно каким образом здесь очутившаяся. — Это я тут играю чужую роль. А она на своём месте. — Ты там, где и должна быть, Женя, — проговорил дракон. Помолчал немного, а потом добавил тихо, но твёрдо: — Со мной. 4.3 Заявление дракона прозвучало несколько двусмысленно. Что он имел в виду? Я на своём месте, потому что у нас контракт на год, или... И как понимать это его «со мной»? Пока я мучилась дилеммой, развивать эту тему дальше или лучше не надо, машина въехала в ворота нашего дома. Ну то есть не нашего, а его, конечно же. Я здесь явление временное. А может, и вообще на этом свете. — Придётся нам какое-то время побыть вместе, — неожиданно заявил Делагарди. Поглощённая мыслями о своей внезапно проклюнувшейся шизофрении, я не сразу обратила на его слова внимание. А когда до меня наконец дошло, недоумённо выдала: — В смысле? — Насколько я понял, Раннвей появляется спонтанно. Неизвестно, когда она снова решит... ммм... проснуться. Лучше, если я в это время буду рядом. И снова я почувствовала, как мороз бежит по коже. Всё-таки это жутко: осознавать, что в тебе (ладно, в ней) двое людей. Личностей, душ, сознаний... Интересно, когда Раннвей начала «включаться»? Может, такое случалось и раньше, а я просто не знаю? — А как же твоя работа? — спросила, пытаясь отвлечься от мыслей о душном... душевном... короче, не самом приятном сожительстве. — Ты же не можешь сутками находиться со мной рядом. — Почему не могу? — ещё больше удивил Делагарди и, притормаживая возле дома, будничным тоном добавил: — Одно другому не мешает. — В смысле? Кажется, я повторяюсь. И кажется, мне бы сейчас не помешало что-нибудь успокаивающее, а лучше — душеизгоняющее. Тут же отругала себя за эти мысли, напомнив себе же, что приживалка здесь я, а не она. — Будем работать вместе, — помогая мне выбраться из паромобиля, заявил Эндер. И вдруг улыбнулся: — Ты ведь этого и хотела. Он задержал мою руку в своей чуть дольше, чем следовало. И при этом смотрел так, как точно не смотрят на делового партнёра или напарника по расследованию. Не знаю, от чего вдруг стало жарко: от этого прикосновения или, может, от его взгляда. Или же от того, что он подался ко мне... И тут нас прервали. Бальдер выскочил на крыльцо с видом быка, уже готового порвать рогами красную тряпку, которой я для него являлась. — Ваша светлость... — начал было дворецкий, сверля меня взглядом маньяка. — То, что произошло сегодня утром... Я не ожидал... Я... Ещё немного, и задохнётся от возмущения. Ну или лопнет от злости.