— Этот жест тоже принадлежит ей, — сказала я. — Тебе пора оставить Гленду в покое. Он обнял меня и крепко прижал к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Пусть считает, что я все еще принадлежу ему, подумала я, не чувствуя ничего и ни к кому, как будто оцепенела. Впрочем, это теперь не имело никакого значения. Главным для меня стала ответственность. Это слово я до сих пор не воспринимала серьезно и считала его лишенным всяких чувств. Но если я хочу жить в мире с самой собой, то должна взять на себя ответственность за этого человека, которого добровольно назвала своим мужем. Я была дочерью своего отца и должна найти в себе мужество сделать это. Гленн наконец отпустил меня. Его лицо засветилось энтузиазмом, который рос с каждой минутой. — Я принимаю твои условия, Дина. Ты поможешь мне начать жизнь снова. Наверное, вы с Номи правы. Эта комната должна быть разобрана. Вещи Гленды пора убрать с глаз долой и спрятать. Это единственный способ успокоить ее душу. Мне не понравилось это выражение, но я была довольна, что он изменил свое мнение. Мы сообщили о своем решении Номи, и она сразу же взялась за дело. А поскольку была суббота и Кейт не пошел в школу, мы привлекли к уборке комнаты Гленды и его. Я надеялась, что это поможет мальчику избавиться от мыслей о призраке матери. Мы вчетвером дружно приступили к работе. Гленн принимал в ней самое активное участие. Они с Кейтом принесли из мансарды пустые ящики, и мы упаковывали в них вещи Гленды. Я сама складывала ее платья, не желая, чтобы Гленн прикасался к ним. С некоторой грустью я держала в руках вещи, напоминающие о веселой, яркой, утонченной жизни, которую вела эта, по-своему несчастная, женщина. Странно было думать о тех, кто уже покинул этот мир, тогда как их шелковые и шерстяные наряды продолжали жить. Гленн сложил в обитую бархатом коробочку драгоценности сестры. Номи перекладывала ее белье тонкой бумагой. Мы решили передать эти вещи местной благотворительной организации, но, пока все не будет организовано, они должны были находиться в мансарде. Из нас четверых тяжелее всего было, наверное, Кейту. Я перехватила его полный замешательства взгляд, который свидетельствовал о том, что мальчик все еще не мог поверить в то, что его мать ушла навсегда. Он часто поглядывал в сторону огромной корзины с ведьмиными шарами, а когда Гленн и Номи поднялись в мансарду, взял один из них и подержал в руках. — Как ты думаешь, — заговорил он со мной через плечо, пряча лицо, — Гленн не будет возражать, если я возьму один из них? Я почувствовала жалость к этому мальчику, ведь он лишился матери, какой бы она ни была. — Думаю, нет. Кейт выбрал пурпурный шар и поднес его к свету, падающему из окна. — Однажды Гленда читала в нем мое будущее, — тихо произнес он. — Она смотрела в него и говорила, что видит все. Не отрываясь от работы, я спросила, стараясь, чтобы мой вопрос прозвучал небрежно: — И что же она увидела? Кейт внимательно смотрел на шар, как будто рассчитывал разглядеть в нем то же, что и его мать. — Она увидела меня стоящим на вершине с ружьем за плечами. — Он слегка вздрогнул. — Когда Гленда говорила мне это, ее голос становился очень низким и каким-то хрипловатым. Она сказала: «Будь уверен, мой мальчик, твое предназначение — убивать!». Но что произойдет потом, мы так и не узнали. Все как будто заволокло туманом, и она ничего не смогла больше разглядеть. Я нетерпеливо оттолкнула ящик с платьями. — Ты слишком зациклился на убийстве, страхе, зле, Кейт. Почему? Неужели такие мысли могут доставить кому-нибудь удовольствие? Только не говори мне, что тебе нравится играть роль Бога. Он положил пурпурный шар обратно в корзину и вернулся к упаковке ящика с обувью Гленды. — Хорошо, что мы убираем отсюда все ее вещи. Я бы хотел, чтобы они лежали в плотно закрытых ящиках, а мансарда была заперта снаружи на ключ. Тогда Гленда, наверное, не сумеет выбраться. Эти слова напугали меня. — Прекрати! — закричала я. — Ты не веришь во все эти глупости! Номи — старая женщина, и ей это простительно, но не тебе! Гленда покоится на кладбище, и ты это прекрасно знаешь! — А ты уверена, что все это глупости? — Его голубые глаза потемнели, и я вспомнила, что в этом мальчике причудливо смешались ирландская и шотландская кровь. — Разве ты взялась за уборку этой комнаты не потому, что хотела унести отсюда ее вещи и запереть их, чтобы ей было тяжелее добраться до нас? — спросил он. — Мне кажется, она обязательно должна прикоснуться к чему-то своему, прежде чем войти. — Войти? — повторила я испуганно. — О чем, черт побери, ты говоришь? — Разве ты не ощущаешь ее присутствия в этом доме? — крикнул Кейт. — Ее дыхания за твоей спиной, как будто она собирается нанести удар? Гленн говорит, что она обязательно сделает это, если только найдет лазейку. — Ничего подобного, — сухо сказала я. — Думаю, ты слишком много гуляешь один в лесу. Почему бы тебе не поговорить на эту тему с твоим отцом? — С моим отцом! — презрительно пробормотал мальчик. — Я заранее знаю, что он только посмеется надо мной. — Ты недооцениваешь Трента, — возразила я. — И, хотя ты его сын, я знаю его гораздо дольше. Мы познакомились с ним, когда мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас. Тогда умер мой отец, и я сама была готова умереть от горя, но Трент Макинтайр поддержал меня и убедил вернуться к жизни. Он помог мне понять, что я должна не зацикливаться на смерти отца, а идти вперед. Может быть, ты просто не даешь ему шанс? Мальчик едва ли воспринял мои слова. Он казался погруженным в какие-то глубокие воспоминания, воскрешенные пурпурным ведьминым шаром. — Гленда не только пытается нанести удар, она уже начала действовать, — проговорил он. — Именно это случилось наверху в мансарде, когда я взял шарф и попытался напугать тебя. Это она так хотела. И я не думаю, что она остановится на этом. По-моему, она собирается нанести удар с помощью Гленна. И иногда она добирается до него. Я знаю это. Разве ты сама не замечала, как он смотрит на тебя ее взглядом? Я невольно вспомнила жест, которым Гленн потирал свою бровь. — Тебе не стоит уделять так много внимания подобным идеям, Кейт. Они нереальны, хотя, возможно, ты находишь их интересными и волнующими. Он резко повернулся ко мне. — Прости меня за то, что случилось в мансарде. Я не обижаюсь на тебя за то, что ты дала мне пощечину. Это даже помогло мне, потому что напугало и ее. В комнату вернулись Гленн и Номи, и я не стала продолжать этот разговор. Меня встревожило состояние психики Кейта, но я не стала анализировать свои ощущения по этому поводу, решив сначала поговорить с его отцом. Гленн продолжал разбирать кровать Гленды. Он снял ее любимое стеганое покрывало и светлые простыни, которые никто больше в доме не использовал. Кейт какое-то время наблюдал за ним, словно удивляясь решительности, с которой тот приступил к работе, и у меня тоже создалось ощущение, что Гленн как будто хотел вырвать Гленду из своей головы и сердца. Затем, двигаясь быстро и никого не предупреждая, мальчик подскочил к окну, открыл его, схватил корзину с ведьмиными шарами и выбросил все ее содержимое из окна. Шары упали на снег, ударяясь друг о друга, и с громким звоном рассыпались в осколки. Гленн с удивлением наблюдал за Кейтом. Номи заметила: — Ты поступил прекрасно, мальчик. А теперь спустись вниз, возьми лопату и закопай где-нибудь все это стекло. Кейт двигался энергично, как будто наконец освободился от каких-то таинственных чар. — Я все уберу, — крикнул он и с громким топотом помчался вниз по лестнице. Гленн выглянул из окна. — Похоже, ни один из шаров не уцелел, — сказал он. — Теперь она перестанет подкладывать их. С меня было достаточно этих разговоров. С чувством внезапного отвращения я отложила в сторону свитер Гленды, еще хранивший запах ее духов, и вышла из комнаты. Я хотела хотя бы на время освободиться от Чандлеров, но мне некуда было пойти. В какое-то мгновение у меня промелькнула мысль о том, чтобы отправиться к Тренту и поговорить о его сыне, но я отвергла ее. Этого нельзя было делать, потому что меня могли заподозрить в том, что мною двигали свои собственные корыстные мотивы. Этот день длился бесконечно. Я вышла прогуляться, не удаляясь далеко от дома, а потом присоединилась к Номи в ее гостиной и вспомнила, что когда была жива Гленда, только здесь я чувствовала себя в безопасности. Благодаря Джезебел. Казалось, только кошка тигровой масти не испытывала в этом доме страха, и это успокаивало меня. Джезебел свободно бродила везде, и теперь заходила даже в комнату Гленды, которая стала пустой и безличной. И все это время меня мучили мысли о том, что приближается ночь и я снова должна быть женой Гленну. Вечером снова начался снегопад. Крупные снежинки медленно кружились в воздухе, плотной пеленой закрывая нас от остального мира. Мы не стали засиживаться за ужином и вскоре после него поднялись в спальню. Этой ночью Гленн заснул на моем плече, но я лежала без сна. Моя рука онемела под тяжестью его головы, в то время как в моей собственной бродило множество одиноких и грустных мыслей. Во мне больше не было мужества. Я уступила желанию Гленна, а Трент ждал меня. Я не могла уйти к нему, но не в состоянии была принять и жизнь, которая ждала меня здесь, в «Высоких башнях». Я была ни рыбой ни мясом, и не знала, как устроить свою жизнь. Когда Гленн, что-то пробормотав, повернулся набок, я освободила свою руку и тоже провалилась в сон. Я проснулась снежным утром. Комнату заливал бледный утренний свет. Гленна уже не было в кровати. Не вылезая из-под теплого одеяла, я подняла голову и увидела, что он уже встал и оделся, разжег камин и сидит на коврике перед ним. Когда кровать скрипнула, он повернулся ко мне. — Доброе утро, Дина. — Он улыбнулся мне с нежностью, совсем как прежде, и я с болью вспомнила о нашей любви, которая не могла вернуться. Мысль о Кейте, о его вчерашних словах и поступках снова пришла мне в голову. Гленн был явно в хорошем расположении духа. Может, сейчас самый подходящий момент, чтобы поговорить с ним о мальчике? Этот разговор не был самым срочным из наших дел, но я все же приступила к нему. — Есть кое-что, что я хотела бы с тобой обсудить, — начала я. — Речь идет о Кейте. Гленн добродушно бросил через плечо, протянув руки к огню: — Слушаю тебя. — Мне кажется, тебе не следует забивать мальчику голову мыслями о том, что Гленда пытается вернуться к нам. Ты внушил ему, что он — ее собственность. Но такая зависимость может только повредить Кейту. Он чуть не задушил меня вчера! Мальчик считает, что такого сорта выходки подсказывает ему Гленда. Я ожидала, что эта информация только повеселит Гленна, но ошиблась. Он развернулся и посмотрел на меня испытующе. — Но я сам чувствую то же самое, — сказал он. — Поэтому и предупредил Кейта. Я решил, что ему надо быть осторожнее и не оставлять Гленде возможности проникнуть в его сознание. Итак, я получила еще одно подтверждение тому, что бороться придется с Гленном. — Чтобы покончить с этим, нам надо уехать из «Высоких башен», — проговорила я. — Мы можем отправиться в Нью-Йорк или за границу, как хочешь. Но нам необходимо на время покинуть этот дом. Если верить в то, что дух Гленды по-прежнему блуждает здесь, нужно дать ему успокоиться. Возможно, она не хочет, чтобы мы жили здесь. Я не могу понять, как ты решился остаться здесь, зная, что она была… убита. Почему ты не хочешь взглянуть правде в лицо, Гленн? Ты должен заставить себя сделать это. — Это шарф навел тебя на такие мысли? — Конечно. Никто, кроме Колтона или Номи, не мог забрать его оттуда. Ты должен перестать жить в воображаемом мире и посмотреть фактам в лицо. Я пытаюсь сделать именно это. Мне не хочется верить в то, что это был твой отец или тетка, но кто еще мог быть там? Гленн поднялся с коврика и пошел по направлению к кровати.