Ночью Оуэн уснул за компьютером. Поэтому, когда зазвонил домофон, он услышал это словно сквозь плотный туман и даже не вздрогнул. Но звук этот был настойчивым и постепенно становился все громче, так что в конце концов Оуэн сел и вытер слюну в уголке рта. – Черт! – пробормотал он и большими пальцами попробовал размять шею; у него было такое ощущение, будто она так и останется согнутой, после того как он уснул лицом вниз за собственным столом. Звонок прозвучал еще раз. На этот раз казалось, что кто-то оперся о кнопку и решил ее вообще не отпускать. – Иду уже! – недовольно прокричал Оуэн. – Иду, хрен бы тебя побрал! – И тебя с добрым утром, – улыбнулась Марина, когда он открыл дверь. Ее лицо было свежим, как будто она только что вернулась с пробежки по Центральному парку. Блестящие волосы были завязаны в конский хвост; на ней были черные спортивные брюки из эластичной ткани и ветровка, змейка которой была полурасстегнута, и под ней виднелась сексуальная майка на лямках. Оуэну стоило немалых усилий перестать на нее пялиться и посмотреть гостье в глаза. Марина протянула ему два больших стаканчика с кофе: – Тяжелая ночь? – Долгая ночь, – уточнил Оуэн и, взяв кофе, впустил ее в квартиру. – Кстати, который час? – Восемь. Я хотела прийти в семь, но потом решила дать тебе возможность еще немного поспать. Или спокойно попрощаться с ночными гостями. – Спасибо, – зевнул Оуэн. Он уже очень давно не выползал по воскресеньям из постели в такую рань. Кивнув головой в сторону спальни, он вяло промямлил: – Думаю, она сейчас в душе. – Смешно. Хочешь, чтобы я зашла попозже? – Нет. Нам слишком много нужно сделать. Я всю ночь глаз не сомкнул, но все еще плаваю на поверхности – углубиться пока что не удалось. Марина огляделась по сторонам. Все шторы в квартире были задернуты. На большом столе в столовой стояло три ноутбука, от каждого из которых тянулись жгуты проводов, напоминающие щупальца медузы. Между ними валялись стаканчики из-под кофе, коробка от пиццы, флешки и стопки бумаг. На Оуэне были очки, а это означало, что бóльшую часть прошедших суток он провел, уставившись в экран. Марина не видела его в очках восемь лет, с тех пор как они проводили расследование по Дарлингам. Очки были с толстыми линзами и сидели на носу немного криво. В них Оуэн походил на зануду, но весьма очаровательного. «Почему бы ему не надевать их почаще?» – подумала Марина. – У тебя тут становится все больше похоже на декорации к фильму «Сноуден», – заметила она. – Здесь круче, чем у Сноудена. Ты просто не в курсе. – Оуэн убрал пачку файлов со стула и предложил ей сесть. – Как там Коннектикут? – Ну, для начала, думаю, за мной следили. Был один подозрительный седан, который крутился возле дома Данкана, пока я там была, а потом провожал меня чуть ли не до дому. Оуэн нахмурился. – Что значит «чуть ли»? – Я свернула с хайвея на Лейквилл и после этого его потеряла. – Что за машина? – Думаю, «таун-кар». Вроде тех, что раздают компании по прокату лимузинов. – Номер рассмотрела? – Частично. – Давай его мне. Мы пробьем его через одного моего приятеля-полицейского. Кстати, о приятелях-полицейских. Что там с расследованием? – Очень похоже на работу профессионала. Аккуратный выстрел в голову из сорок пятого калибра с глушителем. Соседка Данкана видела какой-то «Киа», маячивший в их районе чуть раньше в тот же день; Майлз попробует его отследить. Пропали записные книжки Данкана, а также его ноутбук. – Готов поспорить, что управление полиции Сомерсета впервые имеет дело с наемным убийцей. – На самом деле шеф местной полиции считает, что это был обычный взлом с попыткой ограбления, во время которого что-то пошло не так. Думаю, он попытается потихоньку прикрыть это дело; это только вопрос времени. Оуэна ее слова, похоже, нисколько не удивили. Он пожал плечами: – Я почему-то абсолютно уверен, что эти ребята не собираются раскрывать это дело. А у тебя, случайно, нет номера того «Киа»? Я бы мог заодно пробить и его. – Последние цифры там 434. Номера желтые, так что, видимо, нью-йоркские. Впрочем, может быть, и штата Мэн. И еще одна интересная деталь. Я заглянула в календарь Данкана за последние несколько недель. Он созванивался с одним человеком из министерства юстиции. С Хантером Морзе. А после этого карандашом вписал себе в планы поездку в округ Колумбия. Напротив написал «Морзе» и подчеркнул. – У него что там, реально календарь? С отрывными страничками? – У меня тоже такой есть. Не нужно из-за этого над ним насмехаться; я думаю, что это мило. Ты, например, знал, что, если записывать информацию от руки, она гораздо лучше запоминается? Меня научил этому Данкан. И посмотри сюда – эту штуку тебе никак не хакнуть. – Марина вынула из сумочки свой ежедневник в розовом кожаном переплете и подтолкнула его к Оуэну через стол. – А что, если ты его потеряешь? – Тогда я просто скончаюсь. Но такого со мной пока что не случалось. Оуэн фыркнул. Он пододвинул ежедневник Марины к себе и принялся его рассматривать. – Господи, неужели кто-то до сих пор еще пользуется такими вещами? – Он провел пальцем по ее инициалам – «МТ», – тисненным золотом в правом нижнем углу кожаной обложки. – А что будет, когда ты выйдешь замуж? Разве тебе не придется это поменять? Ведь тогда вместо «МТ» там должно будет стоять «миссис Грант Эллис»? Марина проигнорировала его насмешливый тон. – Тогда, наверное, ежедневник мне вообще не понадобится, – парировала она. – Потому что после свадьбы я работать не собираюсь. Возможно, у меня просто появится своя личная секретарша, которая каждое утро будет представлять мне мое расписание на день. Как Летиция Болдридж у Джекки Кеннеди. – И то правда. Сдаюсь. Но на самом-то деле ты же не собираешься бросать работу? – Собираюсь, еще как. Оуэн нахмурился, мгновенно став серьезным. – Ты хорошая журналистка. Данкан готовил тебя на свое место. Ты знала об этом? Хотя лично я всегда думал, что тебе следовало бы работать в «Джорнел». – Тебе что, «Джорнел» до сих пор покоя не дает? – Ты знаешь, что я имею в виду. Тебе подошла бы работа в серьезном новостном издании. «Пресс» для тебя слишком светский журнал. Тебе же нравятся громкие нелицеприятные истории и всегда нравились. Я сам видел, как у тебя глаза горели во время расследования дела Дарлингов. Ты была захвачена этим. Это у тебя в крови, Марина. – Ты говоришь об этом, как о какой-то болезни. – Так и есть. Я и сам заражен этой бациллой, которая называется «вирус истины». К сожалению, это не лечится. Оуэн сомкнул пальцы на затылке и с самодовольным видом отклонился назад на стуле. – По крайней мере, мы сходимся в том, что в «Пресс» мне оставаться не стоит. Не могу себе представить этот журнал без Данкана. – Если хочешь, могу найти тебе работу в «Деливерэбл». Правда, теперь, когда ты живешь на Парк-авеню, она может показаться тебе слишком беспокойной… Марина покачала головой: – Нет, Оуэн, я пас. Грант вскоре возьмет на себя руководство семейным бизнесом. Мы с ним не можем оба постоянно разъезжать. Особенно если собираемся создать настоящую, нормальную семью. Я всегда знала, что должна буду с этим завязать. Просто хотела сделать это после свадьбы. Но сейчас, когда Данкана больше нет… – Так значит, папаша Эллис и вправду метит в президенты? Слухи оказались правдивыми? – Он может объявить о выдвижении своей кандидатуры в любой день. И не надо на меня так смотреть. – Как? Никак я на тебя не смотрю. – Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы понять, когда ты смотришь, а когда не смотришь. Оуэн поднял руки: – Ну ладно, я просто удивился, вот и все. До сих пор не могу представить тебя примерной домохозяйкой с Парк-авеню. Кстати, это комплимент, а никакая не критика. – Вообще-то я, возможно, буду домохозяйкой из Белтуэй[17]. – Ну, тогда я проголосую за него. Он хоть демократ, по крайней мере, верно? С этими миллиардерами никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Или, может, он предпочитает определение «лимузинный либерал»? – Кто демократ? Марина едва не вскочила со стула от неожиданности, услышав за спиной женский голос. Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу со знойной брюнеткой. У незнакомки была оливковая кожа, миндалевидные глаза и тело, которому могла бы позавидовать любая модель, демонстрирующая купальные костюмы. Женщина была босиком, ее джинсы были закатаны до икр. Марина невольно обратила внимание на замысловатый мозаичный узор, вытатуированный на ее левой лодыжке и поднимавшийся по ноге – бог его знает, где он там заканчивался. – Яэль, – представилась женщина и протянула ей руку. – А вы, стало быть, Марина. Марина кивнула и пожала ей руку. Впервые в жизни она в буквальном смысле лишилась дара речи. – Тебе следовало меня разбудить, – с укором сказал Оуэн, обращаясь к Яэль. – А то я тут уже слюни пускать начал, заснул прямо на столе, как последний придурок. Яэль рассмеялась. – Тебе нужно было отдохнуть. – Она говорила с легким акцентом, израильским, как показалось Марине, но она не могла бы этого утверждать. – Слушай, я ведь пошутила насчет ночных гостей, – призналась Марина. – Я так и понял, – ухмыльнулся Оуэн.