* * * Понадобилось еще немало лет, чтобы удостовериться, насколько мы были правы, утверждая, что ахиллесовой пятой ВТК будет его гордыня. Все началось в январе 2004 года с возобновления интереса общественности к его делу в преддверии тридцатилетней годовщины убийства семьи Отеро[31]. А когда 17 января местная газета опубликовала статью, в которой утверждалось, что ВТК либо умер, либо сел в тюрьму за другое преступление, объявился и сам убийца. С его последнего по счету убийства прошло больше десяти лет, и с полицией он не контактировал уже достаточно давно. Но на эту статью ВТК отреагировал моментально, написав в редакцию письмо с описанием своих преступлений. К письму были приложены фотографии безжизненного женского тела, которому были приданы откровенно сексуальные позы, а также ксерокопия ее водительских прав. Жертву звали Викки Веджерле. Она была задушена в собственном доме в 1986 году, но это убийство официально не связывали с ВТК. В очередной раз приступая к расследованию, сыщики углубились в архивы и обнаружили, что все, что ВТК делает и сообщает о себе, полностью соответствует психологическому портрету, созданному в ОПА еще в середине 1980-х годов. Было предугадано даже его стремление походить на работника правоохранительных органов: в одном из писем он назвал себя собратом полицейских. И тогда опергруппа снова попросила помощи у ФБР. Полицейские хотели применить изначально предложенную ОПА стратегию суперкопа, но опасались вызвать еще более активное противодействие со стороны ВТК. Что ж, если ВТК нужно отождествлять себя с полицейским, то мы этому поспособствуем. План состоял в том, что на пресс-конференциях будет выступать один и тот же полицейский, который каждый раз будет обращаться непосредственно к ВТК. В каком-то смысле этот полицейский станет зеркальным отражением преступника и будет казаться ему олицетворением духа товарищества и понимания. Стратегия суперкопа играла на постоянной потребности ВТК в повышении самооценки и потакала его самолюбию. А в искаженном мире фантазий ВТК он в конце концов должен был начать считать суперкопом самого себя. В течение следующих одиннадцати месяцев роль суперкопа в этом расследовании взял на себя детектив убойного отдела городской полиции Кен Ландвер — подтянутый, средних лет полицейский. Он стал лицом расследования — регулярно проводил пресс-конференции, на которых обращался непосредственно к ВТК. Как и планировалось, ВТК попался на крючок этой стратегии. Он быстро зациклился на вновь обретенном внимании к своей персоне и в течение следующих месяцев дразнил сыщиков серией посланий, состоявшей из писем, загадок и посылок со связанными куклами, имитирующими его жертв. В январе 2005 года ВТК оставил полицейским сообщение в коробке из-под кукурузных хлопьев, в котором в том числе говорилось: «Если я пошлю тебе дискету, ее отследят? Просто дай ответ в газете в разделе платных объявлений: „Рекс, все будет нормально“. Публикуй несколько дней, а то вдруг я буду не в городе». Сыщики разместили объявление и стали ждать. Через две казавшиеся нескончаемыми недели они получили бандероль с дискетой. Метаданные свидетельствовали, что дискетой пользовались в близлежащей лютеранской церкви Христа, а последние изменения в содержимое вносил некто «Деннис». На веб-сайте этой церкви общинным старостой значился Деннис Рейдер. Так полицейские получили подозреваемого. Теперь им нужно было собрать на него улики. Они понимали, что, если попросить Рейдера сдать образец ДНК, он попросту откажется. Но им удалось использовать образцы тканей, взятые в местной клинике у дочери Рейдера. Экспертиза подтвердила совпадение фрагментов ДНК Керри Рейдер с ВТК. Полицейские немедленно получили ордер и 25 февраля арестовали городского административного инспектора Денниса Рейдера неподалеку от его дома. Стратегия суперкопа сработала настолько безупречно, что Рейдер был неподдельно шокирован, узнав, что в его аресте принимал участие Ландвер. Он был буквально убит горем, ведь в его глазах это было самым настоящим предательством. Он даже спросил Ландвера: «Почему, ну почему вы мне солгали?» «Потому что ловил тебя», — просто ответил Ландвер. И тут Рейдер сломался. На протяжении последующих тридцати двух часов он давал подробные признательные показания о том, как пытал и убивал своих жертв. Всех десятерых, в том числе девятилетнего мальчика и одиннадцатилетнюю девочку. Он говорил о своем детстве: «Моим любимым объектом фантазий была Аннет Фуничелло[32]. Я воображал, что похитил ее и проделываю с ней разные сексуальные штучки. А еще мне нравились мумии, потому что они связанные». Он разложил свои убийства на этапы: «Сперва я наблюдаю — это этап поиска. Потом наступает фаза преследования. В общем, ты ищешь, преследуешь, а потом фиксируешь. Так и работаешь по этому шаблону… Потом фантазии. Понимаете, сначала мечтаешь, как ты это провернешь и где. Потом назначаешь дату и пробуешь все сделать». Рассказал он и об акте умерщвления как таковом: «Душить человека трудно. Руки моментально немеют, если их не тренировать. Может занять две-три минуты. Нужно давить изо всех сил, обхватив горло. Если отпустить хоть на секунду, жертва глотнет воздуха и опять за свое… лягаться и извиваться». В ходе дачи своих многодневных показаний Рейдер сообщил неимоверное количество подробностей. Однако он не выказал ни малейших признаков раскаяния. «В этом он весь. Всегда таким был, таким и останется», — сказал Ландвер. Глава 15 Самолюбие тебя погубит В 1978 году на сцену вышел еще один серийный убийца, сходство которого с ВТК бросалось в глаза. При этом оба они выделялись из общей массы им подобных. Как и ВТК, этот вновь появившийся преступник использовал в своих посланиях загадочные символы и тайные сигналы. А на более поздних стадиях демонстрировал постоянную потребность в прямых контактах со средствами массовой информации. Подобно ВТК, этот убийца был очень изворотлив и неукоснительно следил за тем, чтобы на месте преступления оставалось как можно меньше зацепок для следствия. Но он ни в коем случае не был подражателем, поскольку способы совершения преступлений этих убийц были совершенно не похожи. Если ВТК получал извращенное удовольствие от непосредственного физического контакта и неторопливого умерщвления жертвы, то новичок предпочитал действовать на расстоянии. Он использовал взрывные устройства, а источниками его удовлетворения были массовая паника и ужас. Он хотел переустроить мир в соответствии с идеализированным представлением о том, каким он должен быть, сложившимся в его голове. Несмотря на растущую обеспокоенность этими преступлениями, в соответствии с регламентом ОПА оказывал помощь в расследованиях только при условии поступления соответствующего запроса от местных правоохранителей. Поэтому с мая 1978 по июнь 1980 года нам оставалось только следить за новостями о взрывах, то и дело появлявшимися на первых полосах крупнейших газет страны. Первый взрыв прозвучал 25 мая 1978 года. На одной из парковок была обнаружена бесхозная посылка, которую вернули отправителю — преподавателю Северо-Западного университета Бакли Кристу. Хотя на посылке были указаны именно его адрес и имя, Крист настаивал, что впервые видит ее и уж тем более никогда не отправлял. Он связался с сотрудником службы безопасности университета Терри Маркером. Тот решил вскрыть посылку, в результате чего сработало находившееся в ней самодельное взрывное устройство. К счастью, Маркер получил только несерьезные раны левой руки. Второе покушение также произошло на территории кампуса Северо-Западного университета. И на этот раз все обошлось относительно удачно — легкие порезы и ожоги получил студент-старшекурсник Джон Харрис. Следующие две атаки были совершены радикально другим способом. Преступник поднял ставки, сделав своей мишенью не отдельных лиц, а авиакомпании. Такой переход на новый уровень сложности свидетельствовал о повышении самоуверенности бомбиста. Сначала, в ноябре 1979 года, взрывное устройство сработало на борту самолета авиакомпании American Airlines, выполнявшего рейс из Чикаго в Вашингтон. Из-за сильного задымления пассажирского салона пилот совершил вынужденную посадку. На следующий год президент авиакомпании United Airlines Перси Вуд получил на дом посылку, взорвавшуюся при попытке вскрыть ее. В результате Вуд получил тяжелые ожоги лица и тела, но выжил. По степени нанесенных телесных повреждений на тот момент это был самый успешный теракт неизвестного преступника. Изначально дело относилось к ведению Почтовой службы и Бюро по контролю над оборотом алкоголя, табачных изделий и оружия. Но после подрыва авиалайнера стало ясно, что налицо стремительно эволюционирующий преступный ум, находящийся в поисках способа самовыражения. Тогда к расследованию, наконец, подключился наш отдел. Примерно тогда же эксперты сопоставили взрывные устройства и установили единообразие фрагментов электрошнура, крепежа и штыревых переключателей, найденных на местах происшествий. Практически все детали устройств, вплоть до винтов, были изготовлены вручную из дерева. Отследить происхождение материалов было невозможно, но в то же время конструкция была исключительно самобытной. Это была работа серийного террориста-подрывника. Нам было поручено проанализировать поведенческие аспекты терактов и подготовить предварительный психологический портрет преступника. Однако, помимо обломков взрывных устройств и целей атак, у ОПА было очень мало исходной информации. Это отразилось даже на кодовом наименовании, которое мы присвоили этому делу — Унабом, сокращенно от University and airline bombing — «подрывы университетов и авиалиний». Только после седьмого по счету теракта — 2 июля 1982 года — у нас появилось достаточно информации, чтобы начать работу над психологическим портретом преступника, получившего прозвище Унабомбер. Ведущим профайлером по этому делу впервые стал Дуглас. — Это очень тяжелый случай, — признался он. — У нас есть бомбы и пострадавшие, но нет никаких связей между местами преступлений. Работать особенно не с чем. — Давай начнем со взрывных устройств, — предложила я. — Это его орудия, и мы знаем, что он делает их сам. Попытаемся здесь найти кончик клубка и начнем разматывать. Что конкретно мы знаем об этих взрывных устройствах? — Понятно, что отследить их невозможно, — ответил Дуглас. — Первые — это простые бомбы из обрезков трубы, спичечных головок, батареек и кое-каких деревянных деталей. В третьем, которое сработало в багажном отсеке самолета American Airlines, использовался детонатор, управляемый альтиметром. Из этого ничего не вышло, но сама конструкция системы подрыва говорит о новом уровне сложности в методах Унабомбера. Ресслер обратился с вопросом к Дэйву Айкову — специалисту по поджогам, участвовавшему в совещании в качестве эксперта: — Меня в основном интересует шестая бомба с бездымным порохом, которую преступник прислал в Университет Вандербильта. Что скажете по ее поводу? — Мы, несомненно, имеем дело с обладателем интеллекта выше среднего. Судя хотя бы по тому, как он смешивает химикаты и какие детонаторы собирает. Это вам не школьная химия — большинство людей подорвались бы во время таких упражнений. — Энн, а что у нас с виктимологией? — спросил Дуглас. — Пока никакой последовательности в выборе конкретных целей нет. Это заставляет предположить, что для Унабомбера важнее сам сигнал, чем личности пострадавших. Я считаю, что мы имеем дело с идейным убийцей. Но вот что за сигнал он посылает? Или так: против чего он пытается протестовать своими терактами? — Давайте поразмыслим над ритуальными составляющими, — предложил Дуглас. — Что происходит? Преступник использует самодельные деревянные детали вместо элементарных электродеталей, которые продаются в любом хозяйственном и стоят копейки. Он начал помещать свои бомбы в навороченные деревянные корпуса собственной работы. А пострадавшие тоже как-то связаны с деревом — либо частью фамилии, либо адресом. — Есть смысл вернуться к истокам, — подхватил Ресслер. — Вспомните дело Джорджа Метески. Оно было очень показательным в плане визитных карточек, которые обычно оставляют подобного рода преступники. Метески размещал записки на своих бомбах и писал злобные письма в газеты, в которых возлагал вину за свой туберкулез на компанию Consolidated Edison. По этим письмам сыщики и догадались, что имеют дело с обиженным работником. В результате Метески арестовали. — Но этот парень не пишет никаких писем, — возразил Айков. — А по тому, как он изготавливает свои взрывные устройства, видно, что он старается не оставлять следов. Одно то, что он варит клей из оленьих копыт, чего стоит. Нечего и думать, что Унабомбер как-то намекнет нам, кто он. — Да, этот преступник действует не просто так, — согласилась я. — Он старается что-то кому-то доказать. В поведенческом плане он отличается от всех остальных только своей предельной осторожностью. И он близок к тому, чтобы сделать какой-то широкий жест в обоснование своих терактов. Это очень характерно для серийных преступников. А этот еще и старается заранее обеспечить себе всеобщее внимание. — Согласен, — сказал Дуглас. — Этот парень к чему-то клонит. И держу пари, что сейчас он очень доволен собой. — Вот все это мы и используем против него, — откликнулся Ресслер. — Будем сливать в СМИ какие только возможно фото, аналитику и разные подробности, чтобы Унабомбер оставался на страницах газет. Подыграем его самолюбию. А когда он ослабит бдительность ради признания своих заслуг, примем его с распростертыми объятиями. * * * После трехлетней паузы, в мае 1985 года, Унабомбер снова развил бурную деятельность. А в декабре того же года оправдались наши худшие опасения: Хью Скраттон, владелец компьютерного магазина в Сакраменто, был убит осколком бомбы, помещенной в его автомобиль. Этот первый смертельный случай ознаменовал собой крайне тревожный поворот в развитии событий. Теперь преступнику было недостаточно того, что у него получается создавать настоящие взрывные устройства. Настал момент, когда ради удовлетворения своих желаний ему нужно было сеять смерть и разрушения. Теперь он хотел убивать. Гибель Скраттона принесла Унабомберу именно то, что было ему нужно. Эта трагедия взволновала всю страну и в течение нескольких недель доминировала в новостной ленте. Ситуация принимала все более и более серьезный оборот, и Унабомбер понимал, что в большой степени контролирует ее он. Ответной мерой властей стала передача расследования в ведение ФБР. Но даже выделение нескольких сотен агентов и значительных материальных ресурсов не принесло заметных результатов. Унабомбер руководствовался неким грандиозным замыслом и дьявольски умело скрывал его. В конце декабря Дуглас собрал нас. — Сейчас это дело на контроле у руководства. Наше мнение они не запрашивали, и сейчас оно им явно неинтересно. Но станет интересно, сто процентов. В какой-то момент нас привлекут к этому расследованию, и мы должны быть в полной готовности. — А как у нас с инфой? — спросил Ресслер. — Пока не очень. Бюро жестко ограничило любую информацию по этому делу. Считают это целесообразным, — ответил Дуглас. — Более того, они делают прямо противоположное тому, что мы рекомендовали три года назад. Им бы нужно распространять максимум информации, чтобы подыграть самолюбию этого типа и привлечь на помощь общественность, а они, напротив, засекретили всю информацию. — Я слышал, что они вроде бы опасаются подражателей, — сказал Хэйзелвуд. — И что, из-за этого надо сидеть тихо и смотреть, как этот парень взрывает что хочет? — Не уверена, что на этом этапе будет еще много терактов, — предположила я. — Унабомбер и прежде делал паузы, и я думаю, что это признак паранойи. Сейчас ему нужно, чтобы все немного улеглось. — Думаю, мы все согласны, что этот парень рад вниманию, которое получает. А теперь он собирается сделать что-то в оправдание своих терактов, а потом взять на себя ответственность за них, — сказал Ресслер. — Так и есть. Но для него это еще и эмоциональный заряд, — сказала я. — Отчасти причина этих терактов в том, что у него еще не сложилась полностью идейная подоплека. Это как раз то, чего мы пока не знаем, — почему он совершает свои теракты. Зато мы точно знаем, что эти акции помогают привлечь внимание к его мотивам и, кроме того, делают его параноиком. В этом и состоит причина долгих пауз между сериями терактов — он как бы старается разрешить противоречия в поступающих извне сигналах. — Соглашусь с Энн в этом, — сказал Дуглас. — Кстати, наверное, поэтому мы его раньше и не поймали. Сейчас он планирует свои следующие шаги, и нам нужно скорректировать соответствующим образом его психологический портрет. А для этого нам понадобится от начальства раскрыть всю информацию по делу, все детали. Мы вынудим этого парня реагировать. Нарушим его самоконтроль и заставим сделать ошибку. * * * В последующие недели наш коллектив работал по необычно большому количеству дел. «Убийца королев красоты» преследовал женщин в южных штатах; «Серийный убийца из Лонгвью» зверски убивал подростков в штате Вашингтон; «Убийца с Грин-ривер» продолжал душить женщин и несовершеннолетних девушек по всему Северо-Западу страны. Как-то раз мы в полном составе засиделись на работе, и кто-то сказал: «Похоже, Дуглас у нас опять без вести пропавший». В ОПА в последнее время было шумно: телефоны разрывались от звонков, копировальные аппараты шуршали бумагой, а от раздражающего писка факсов было просто некуда деться. Я знала, что время от времени Дугласу требовалось вырваться из этой суеты, чтобы немного успокоиться и собраться с мыслями. Но я знала, где его искать. Дуглас сидел за своим обычным столом в дальнем углу читального зала библиотеки, заваленным книгами и папками с документами. — Тебя потеряли, — сказала я. — Мне нужен был перерыв, — вздохнул он, не поднимая глаз. — Иной раз там просто дурдом какой-то начинается, ну, ты же знаешь. — И угораздило же нас подписаться на такое, — кивнула я.