— Пять фляг за проезд, — потребовал дружинник. — Да ты охренел? За что? — взбунтовался Витька. — Мид платит Гортрансу раз в месяц за пользование всеми дорогами кольца, — сказал Кобальт. — И платит исправно. — И теперь еще пять фляг за проезд каждой машины, — добавил упитанный. — Новое распоряжение Великого князя. Не устраивает, езжай в объезд. Единственная объездная дорога по Садовой улице займет у них минут сорок, и нет гарантий, что и там не стоит подобный пост. Витька надавил на газ. Двигатель заревел на нейтралке, словно готовый сорваться с цепи зверь. Из выхлопной трубы задымило черным. Дружинник у капота со страху отступил на шаг, направил автомат на сталкеров. Упитанный тоже держал ствол в сторону открытого окна. — Убирай давай иголки! — заорал Витька. — За несанкционированный проезд — расстрел! — Кишка у тебя тонка, жирный, — парировал Витька. — На сталкеров решил наехать? Думаешь, мы лохи? Я тебя сейчас перееду. Молодой сталкер переключил передачу на заднюю. Не успел надавить на газ, как Кобальт воткнул рычаг обратно на нейтральную. — Отставить! — скомандовал командир двойки. Витька покосился на дядю со смесью испуга и ярости на лице. Кобальт быстро оценил противников: дружинник у капота имеет отличную позицию — оба сталкера для него как на ладони. Хоть и одноглазый, но, судя по всему, стрелять умеет. У второго позиция не хуже — прошьет по головам, они даже пригнуться не успеют. В машине тесно, не развернешься. Шансы дружинников выйти победителями много выше. Достав мешочек с монетами, Кобальт отсчитал пять фляг. — Мы же не будем платить? — возмутился Витька. — Заткнись, я тебе сказал! — Кобальт готов был врезать ему по лицу. — Слушай главного, крысеныш, — усмехнулся упитанный, подходя медленно к окну, чтобы взять деньги. — Он человек здравомыслящий. — Нас же разводят. Нет никакого распоряжения, — не унимался Витька. Упитанный взял деньги и сунул в карман, затем вернул паспорта. — С вами приятно иметь дело. — сказал он с довольной ухмылкой, потом обратился к напарнику. — Убирай! Собрав с дороги ленту, второй дружинник встал рядом с упитанным. Они переглянулись, что — то друг другу сказали и рассмеялись. — Поехали, — сказал Кобальт строгим тоном. Витька не отреагировал на приказ и, вместо того, чтобы переключить передачу, потянулся за автоматом на заднем сидении. — Отставить! — сказал Кобальт сквозь зубы, стараясь вложить в голос как можно больше требовательности. Что творит этот дурень? — Езжай давай или еще пятак заплатишь, — сказал упитанный. — Городским крысам пора в свою конуру, — добавил второй. Оба расхохотались. Кобальт заметил, что Витька смотрит куда — то наверх. На асфальте за спинами дружинников появилась стремительно набирающая размашистые очертания тень. Схватив автомат, Кобальт выскочил из машины. Дружинники подняли стволы на него. — Стоять! Положу! Сверху приближалось нечто черное и крылатое. В свете солнца очертания твари не удалось разглядеть — она огромная, размером с автомобиль. — Ложитесь! — заорал он дружинникам. — Брось ствол! Сейчас шмальну в башку! — крикнул упитанный, не слушая его. Тварь издала высокий протяжный визг. Кобальт пустил по ней очередь. Существо вздрогнуло от попадания пуль и, словно коровья туша, рухнула на дружинников. Упитанный отлетел к машине, врезался головой в дверь. Лэнд Крузер накренился, стекло водительской двери рассыпалось, окатив Витьку осколками. Второго дружинника зацепило крылом по касательной, он отлетел в сторону. Ранение для твари оказалось не смертельным. Она передвигалась на коротких задних лапах и использовала сочленения двухметровых крыльев как еще одну пару лап. Ее мощный темно — желтый клюв с несколькими рядами острых зубов угрожающе клацал. Витька высунулся из разбитого окна и открыл стрельбу из калаша. Тварь взметнулась в воздух, перелетела через машину, где ее уже встречал огнем Кобальт. Резкий взмах мощного крыла сбил сталкера с ног. Тварь бросилась к нему с раскрытой пастью. Отползая, Кобальт выхватил пистолет из кобуры на ноге, выстрелил. Пуля угодила в мощный клюв, выбив из него небольшой осколок. Тварь взвизгнула и, поняв, что поживиться здесь не удастся, взметнулась в небо. Витька стрелял ей вслед, но не попал. Тварь скрылась за жилой высоткой. На несколько долгих секунд повисла жуткая тишина, только сбитое дыхание сталкеров тревожило воздух. — Что это за тварюга была? — выпалил Витька с кашлем. На лице у него красным блестели десятки мелких порезов. — Ты когда — нибудь такую видел? Кобальт покачал головой. Ничего подобного ему никогда не встречалось. Столкновение с дверью внедорожника размозжило упитанному голову в кашу — мгновенная смерть. Второй лежал в луже крови, но, судя по вздымающейся грудине, еще жив. — Что будем делать? — спросил Витька растерянно. — В Кремле слышали выстрелы. Они сообщат в Гортранс, те пришлют подкрепление. — Надо нашим сказать, пусть приезжают, дадим отпор. Витька потянулся к рации. — Отставить. Этого надо к врачу. Дружинник резко открыл единственный затекший глаз и закричал. Не мешкая ни секунды, схватил автомат, собираясь осыпать сталкеров свинцом. Кобальт всадил ему пулю в голову. — Мать его! Чё за херня! — вскрикнул, перепугавшись, Витька. Кобальт убрал пистолет в кобуру, тяжело вздохнул. Теперь все обернулось совсем плохо. Гортранс им такого не простит. Когда — то по этой улице каждую минуту проезжали сотни машин и поток не останавливался круглосуточно. Тысячи людей гуляли по широким тротуарам, ужинали в ресторанах, уличные музыканты давали концерты на открытом воздухе. Кобальту казалось, он и сейчас он слышал звуки моторов, счастливые крики людей, музыку, чувствовал аромат итальянской кухни. Все это отпечатком времени сохранилось в безжизненных ныне и обвитых ядовитыми корневищами зданиях, вывернутым наружу мощенным тротуарам и выцветшей, но отлично сохранившейся детской качели. Темная вода забрала у людей привычную жизнь, но прошлое ей не смыть. ГЛАВА 2 Эли проживала с отцом в небольшой квартире на первом этаже, окна выходили на забор, солнце никогда не заглядывало сюда. Неподалеку располагалась насосная станция, качающая воду в систему орошения. Вибрация и гул давно стали постоянными спутниками жизни ее семьи. Отцу неоднократно предлагали более просторное жилье на верхних этажах с солнечной стороны, но он наотрез отказывался. «Грешно семье простого механизатора занимать место жреца». Мама ему как — то ответила: «Никто не посмотрит косо на брата высшего жреца. А мы хоть поживем как люди». Папин брат дядя Петр, нареченный Бататом, часто предлагал помощь: повышенную норму воды и сои, свежие овощи без очереди, но папа был непреклонен — считал, что его семья не нуждается в повышенных благах. «Мы живем по воле Богини и должны радоваться тому, что имеем. Получать больше, чем тебе дано — грех», — говорил на проповедях Агроном. Священные книги учили: «Грехопадение — путь в ад. Только праведникам открыта тропа в Оазис». Эли смешала измельченный сельдерей, морковь и томаты, добавила яблоки и киви, приправила сверху петрушкой и мятой — все по рецепту лекаря Пастернака. — В этом лекарстве заключена сила земли, — сказал он. — Коль будет воля Богини, тело твоего отца восстановится, а коль нет — на все ее воля. «А может Богине вообще нет до него дела?» — едва не вырвалось из ее уст. Эли вовремя промолчала, избежав таким образом серьезных проблем. После того, что произошло с дядей Петром, их семье не стоило надеяться на снисхождение в случае обвинения в святотатстве.