Горох подмигнул и ухмыльнулся. — Личная просьба Агронома. Деньги приличные, хватит на водовозку, еще и машину свежих овощей и фруктов можно прикупить. — В район Третьяковки не ходим, — ответил Кобальт. Горох разочарованно покивал. Затем сказал с вызовом: — А может уже пора? До ушей Кобальта доносился голос Агронома, вещавший о спасении и необходимости ежедневно выполнять принятые в общине ритуалы. Однажды Кобальту довелось побывать внутри здания Гарднера, что по всем правилам категорически запрещалось чужакам. Повсюду на стенах там развешаны картины, большую часть из которых когда — то притащили сталкеры из Пушкинского музея. Лица героев картин искусным образом заменены на лица жрецов Гарднера и самого Агронома. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чей лик заменит собой Агроном на картине о явлении христианского пророка. Не имеет значения, какими способами Агроном держит своих людей в узде, главное, чтобы торговые отношения между общинами развивались. Будут заказы — будут фляги, а значит жители Мида не умрут от жажды. * * * Солнце лупило сквозь стекло, словно паяльная лампа. Витька еще помнил времена, когда не было такой жары, и зимой даже выпадал снег. Помнил, как с отцом лепил снеговиков во дворе, и как детишки катались с горок на ледянках. Самое лучшее время в его жизни. «Тень» — выскоблил отвёрткой на деревянной ручке счастливого ножа. На другой стороне уже сделана надпись — «Сталкер». Витька в очередной раз осмотрелся. Петруша знает, что он приехал. Неужели она не придет? Книга за пазухой раскалилась будто подпаленная огнем. С чего он решил, что она им заинтересовалась? Сколько раз они виделись? Дважды. В последний раз всего парой слов успели перекинуться, потом появился тот бугай охранник с огромным хером наперевес, прогнал Витьку, а после, сука, пожаловался Кобальту. Вон она. Идет с корзиной от теплицы ко входу в здание. Мимо идет, и не смотрит даже в его сторону. Витька выскочил из машины, рванул к ней. На пути вырос, как из — под земли, охранник. Витька на ходу вытащил книгу, упер ему обратной стороной в лицо. — Начальник забыл. Для Агронома. Охранник подумал недолго, кивнул и пропустил его. Нагнав Петрушу, Витька шёпотом окликнул ее, а сам сделал вид, будто мимо идет. Девушка обернулась, на лице растянулась грустная улыбка. Они отошли в проход меж двух теплиц. Обычно здесь кругом полно народу, но сейчас почти никого. — Я ждал, что ты придешь. При виде ее обнаженной груди и ложбинки ниже пояса в животе вспыхнуло что — то горячее. Он плеснул воды из фляжки в лицо. — Ты зачем тратишь зря воду! — сделала строгое замечание Петруша. Она всю жизнь провела в Гарднере и не понимала, почему нагота может смущать. Тем более молодого, влюбленного в нее без памяти, парня. — Помнишь, я говорил, что привезу тебе подарок, — он вручил ей книгу. Петруша сначала испугалась, будто он держал в руке крысу. Потом настороженно взяла книгу, посмотрела внимательно на счастливую пару не обложке. — Какие красивые. — В конце все закончится хорошо, и они будут жить долго и счастливо. — У меня нет денег. — Ты что? Это же подарок. — Я не могу принять. Витька слышал об особенностях воспитания детей в Гарднере. Ничего даром не брать, чтобы не быть обязанными. Петруша протянула ему яблоко. Зеленое, гладкое, такого Витька давно не пробовал. Он взял его и кивнул в знак благодарности. А так хотелось обнять и поцеловать ее… Она положила книгу на дно корзины, сверху набросала фрукты и овощи. — Петруш, а как твое настоящее имя? Она отвела взгляд. — Не могу сказать. Для гарднерцев имена, словно нагота для обычного человека — их прячут от чужих ушей, используя в обиходе имена, присвоенные Агрономом при обряде посвящения. Считается, если человеку сообщить родное имя, он переходит в разряд самых близких людей. Очевидно, Петруша еще к этому не готова. — Имя я скажу только будущему мужу. — У тебя есть жених? Она пристально посмотрела Витьке в глаза, и на секунду он представил, будто сейчас услышит свое имя. — Нет. Но обязательно будет. У нас будет крепкая семья и много детей. Она мечтательно закатила глаза, потом вдруг поникла и засобиралась. — Мне пора. — Подожди, Петруш. Еще хотя бы пару минут. — Я не могу. У меня папа заболел. — А что с ним? — Живот сильно болит. Несварение, наверное. — А болит как? Случаем, не справа, вот тут? Витька показал на себе. — А ты откуда знаешь? — Так это аппендицит, очень опасная болезнь. У моего друга такая была. Ему в Кремле операцию делали. Петруша поморщилась. — Папе станет лучше, когда он поест свежих плодов. В них сила земли. Витька, сам того не осознавая, схватил девушку за плечи. Она в ужасе посмотрела на него. Прикосновения между не родственниками в Гарднере строжайше запрещены, а за прикосновение к чужаку, могут изгнать из общины. Витька отпустил Петрушу и отошел на шаг. Она стояла, не шелохнувшись, словно замороженная. — Аппендицит сам не проходит — так хирург сказал другу. И никакие фрукты ему не помогут. Твоему папе нужна операция, иначе он умрет. Эти слова вывели ее из ступора. Петруша опустила взгляд в чашу с плодами, потом посмотрела на Витьку полными слез глазами. — Что же делать? Агроном ни за что не станет просить Кремль вылечить своего гражданина. — У нас в Миде нет хирурга… — Значит, папа умрет, да? Она расплакалась. — Не умрет, — твердо сказал Витька. — Я договорюсь, чтобы его принял кремлёвский хирург. Его вылечат. Все будет хорошо. У Петруши в глазах вспыхнул огонек надежды. — Ты сможешь? Ты уверен? — Конечно. У сталкеров хорошие отношения с Кремлем. Мне нужно время, чтобы все решить. Я очень скоро вернусь за твоим папой. — Обещаешь?