Кубрик быстро наполнялся новыми бойцами. Рядовые сбрасывали с плеч рюкзаки, вставляли в специальный паз свои АК-233 и устраивались в креслах, на которые им уже указал командир. Скоро второй взвод почти в полном составе оказался в кубрике. Последним оставался сержант Горгуа. Замкомвзвода зашел внутрь и нажал кнопку в щитке управления слева от входа. Люк закрылся. Сержант устроился в ближайшем к выходу кресле, подле которого уже был закреплен его рюкзак. Старший лейтенант тоже направился к своему месту. Его кресло располагалось у дальней от входа стены кубрика. – Взлет через двадцать девять минут, – оповестил через динамик шлема командир взвода. – Визоры остаются поднятыми. В случае нештатной ситуации визор автоматически опустится. При разгерметизации отсека ваши скафандры получат воздух через подключившуюся систему подачи воздуха. Главное, сидеть и не дергаться, пока на визоре не появится соответствующее уведомление. В автономном режиме воздуха в экзоброне хватает примерно на пятнадцать часов. Еременко продолжал монотонный инструктаж еще десять минут, перечисляя порядок действий при возможных проблемах. От его скучного голоса раньше иногда тянуло в сон, но не в этот раз. Женька отсчитывала минуты до старта вместе с тающими цифрами на электронной панели над закрытым выходом из кубрика. Сердце колотится все чаще, Ливадова не на шутку разволновалась. Страх перед выходом на орбиту и космосом снова завладел ей. Когда с обязательным инструктажом было закончено, командир взвода оживился. – Если честно, я не помню, когда в последний раз десантные корабли терпели крушение, – сообщил личному составу Еременко. – Господин сержант! Вы что-нибудь подобное припоминаете? – Нет, господин старший лейтенант, – ответил Иван Горгуа, – не было ничего такого за последнее время. – Не было, – согласился комвзвода, – но не расслабляться! Приготовьтесь к перегрузке. Мы не на пассажирском лайнере. Пилоты военного космофлота любят при взлете или посадке дать балласту рыгануть. Это они нас балластом называют, поэтому держитесь в случае чего за подлокотники и не опозорьте десант. Еременко многозначительно хмыкнул. Кажется, еще усмехнулся, но с места Ливадовой лицо комвзвода не разглядеть. – Наши не опозорят, господин старший лейтенант – с уверенностью в голосе сказал Горгулья. Ему тоже было весело. – В смысле, не обрыгаются. Наш личный состав крепок! Зачем они так? Смеются над молодняком! Женька заметила, что вцепилась в подлокотники кресла уже сейчас. Она не разжала пальцы – все равно скоро взлетать… И взлетели. Командир взвода не обманул. Пилоты МДК действительно «балласт» не жалели и показали, на что способен их корабль. Но и сержант Горгулья не соврал: второй взвод держался, никто пока не опозорился во время перегрузки, а она уже очень неслабая. Даже с учетом нахождения в противоперегрузочном кресле и внутри тяжелого бронескафандра. Подъем продолжался, становится все тяжелей. Женька взмолилась про себя. Скорей бы обещанная предполетным инструктажем невесомость! Скорей бы выход на орбиту и прекращение этой пытки! Вдруг сделалось легко, взгляд прояснился. – Мы в невесомости, – известил Еременко. Глава 21 Сектор третьей роты – Рекрут Ливадов! – Да, сэр! – откликнулся Андрей. – Рекрут Боббс! – Да, сэр! Второй лейтенант Шелли перевел колкий взгляд с одного выбранного им раба-рекрута на другого и обратно, а затем ухмыльнулся. Умеет командир учебного взвода буравить взглядом – этого у него не отнять. Отвести бы взор, но нужно смотреть в пустоту перед собой да всеми силами исполнять роль каменного истукана. Андрей и еще семь отобранных вторым лейтенантом рекрутов замерли перед командиром взвода. Они в комках, оружия нет. В пяти шагах от комвзвода застыл комендор-сержант Дюбува. Он вывел сборное отделение на построение после столовой. Остальной взвод с раннего утра в оцеплении, а восемь «счастливчиков» экстренно осваивали тяжелую экзоброню. Ускоренное обучение проводили лично Француз и сам Шелли. В десять тридцать второй лейтенант направился в штаб операции, и с рекрутами остался только Зак Дюбува. Старший дрилл тоже не давал расслабиться, но объяснял все понятнее, чем командир взвода. К тринадцати часам вымотанные рекруты оставили скафандры тяжелых экзосистем и, к немалому своему удивлению, получили душ и чистый комплект нательного белья и полевой формы. Одели во все чистое, как перед смертью. Но это мало заботило Андрея. Хуже, что в составе сводного отделения, собранного из тех, кто, по мнению Шелли, обладал реальным боевым опытом, сразу пятеро бывших «тевтонцев». При каждом подходящем случае они сбивались в подозрительно переговаривающуюся кучку с косыми взглядами в сторону трех других рекрутов нового отделения. Два других парня, один из второго отделения, другой из третьего, почему-то попались тугоумными. Белобрысый Глигон по прозвищу Немой, из которого слово можно было вытянуть только клещами, и Брукс с массивной челюстью и маленькими глазками по кличке Бульдог никак не могли сообразить, что им троим лучше держаться вместе и дружить против «тевтонцев». А, ну их… Идиоты. Андрей давно махнул на них рукой; и будь что будет. – Боббс! Ливадов! – Ричард Шелли смотрел на рекрутов исподлобья. – На период нахождения в сводном отделении вы официально являетесь напарниками. Упырь мрачно покосился на Ливадова. Вот же сука! После Снежка у Андрея не было напарника: когда Русский вернулся в строй после трибунала, дриллы отчего-то сделали для него исключение. Может, потому, что он был назначен командиром первого отделения, либо по иной причине, но, как бы то ни было, дальнейшее пребывание Ливадова в учебном взводе проходило без напарника. До этой минуты. Второй лейтенант еще трижды называл пары фамилий, официально назначая рекрутам боевых товарищей. В двух из трех оставшихся двоек тоже по одному бывшему «тевтонцу», в последней названной паре оба рекрута бывшие ЧВКашники. – Там, – Шелли махнул в сторону фавел, – всегда будете с напарником. Если… Второй лейтенант не договорил, его прервал отзвук взрыва. В глубине оцепленного сектора американской столицы подорвали что-то очень серьезное. – Напоминаю, вы пушечное мясо, которое не жалко потерять в этом чертовом районе! Корпорация потратила на вас гораздо меньше денег, чем на любого кадрового морпеха 73-го полка, поэтому командование приняло решение задействовать вас там, где бесследно сгинули две разведгруппы штурмового батальона. Командованию необходимо знать, что случилось с двумя отделениями прекрасно подготовленных и вооруженных морских пехотинцев. Упырь засопел и посмотрел на Шелли взглядом волка перед травлей псами. Сводное отделение учебного взвода гонят, считай, на смерть. Андрей мысленно выругался. Они сунутся в самое пекло! – Ваш курс далек от завершения, – продолжал командир взвода, – а сегодняшнее изучение боевого применения тяжелых экзоконструкций и вовсе вызывает только идиотский смех. Но основное понимание работы экзосистемы у вас есть. Она не очень отличается от легкой брони. Основам взаимодействия вы обучены. Понимание, что такое приказ, у вас тоже есть. Шелли вдруг обернулся и на несколько секунд уставился на комендор-сержанта. Словно его обжег взгляд Дюбува, только что направленный в спину командира взвода. Сейчас же Француз смотрел прямо перед собой и был полностью невозмутим. – Напоминаю! – Второй лейтенант опять глядел на рекрутов. – Отказаться от приказа нельзя. Но после успешного выполнения сегодняшней задачи получаете полугражданство! Ричард Шелли назвал награду, которая перекрывала все возможные риски. Андрей точно готов рискнуть, да и остальные тоже, никто из сводного отделения не казался подавленным. Но что именно ждет в фавелах и почему полегли два отделения морпехов?.. Про это лучше не думать; по крайней мере, не думать сейчас. Второй лейтенант обернулся к Дюбува. – Принимаю непосредственное командование отделением, – сказал офицер. – Комендор-сержант! – Да, сэр! – Можете вернуться на позицию взвода. – Сэр! Разрешите обратиться! – Обращайтесь! – Прошу включить меня в состав сводного отделения! – Вот как? – притворно воскликнул Шелли. Он не был удивлен, он как будто ждал эту просьбу, но продолжил играть роль ничего не понимающего начальника. – Комендор-сержант, у вас есть что терять кроме жизни? – Да, сэр! Есть что терять кроме жизни. – И вы просите включить вас в состав нашей группы? – Прошу! – Почему же? – Не имею права оставить рекрутов, которые идут в бой. До завершения учебного курса они не обладают достаточной подготовкой. – Видите! – Шелл оскалился и, глядя на рекрутов, указал рукой на Дюбува. – Перед вами настоящий морской пехотинец! Его долг гораздо важней вашего убогого полугражданства! Андрей молчал. Конечно, он будет молчать, пока офицер не обратился к нему с вопросом. Но какой же бред несет второй лейтенант! Он не знает, что такое потерять свободу и что такое реальная надежда на ее обретение. Полугражданство – это и есть свобода! – Вы с нами, комендор-сержант, – произнес Шелли. – Будете прикрывать мою задницу. – Спасибо, сэр. Я сделаю все, чтобы задница второго лейтенанта не пострадала. Шелли рассмеялся. Подойдя к Дюбува, он хлопнул его по плечу. Француз по-прежнему не проявлял никаких эмоций. Что у него в голове? Зачем ему идти с ними? Если второй лейтенант тот еще придурок, то Дюбува образцовый сержант и, значит, не способен на неразумные поступки. Однако вызвался идти вместе со сводным отделением… Смех офицера вдруг резко прервался. – Еще раз позволишь себе нечто подобное, – угрожающим тоном произнес он, – пристрелю! – Понял, сэр! – Лицо Француза было по-прежнему непроницаемым, а взгляд – неподвижным. – Ведите рекрутов за броней, комендор-сержант, – велел офицер. – Времени у нас немного. Андрей подумал, что второй лейтенант снова оставит их, но сейчас он неотступно следовал за отделением. Вместе облачились в броню, получили оружие. Спустя час после построения у столовой сводное отделение из десяти человек – восемь рекрутов, сержант и офицер – погрузилось в десантный отсек подошедшего бронетранспортера. Тяжелый, пузатый, с усиленной бронезащитой и на гусеницах. Эта машина предназначалась для ведения полномасштабных боевых действий, а не для полицейских операций. Француз захлопнул люк, зарычал мотор, и машина дернулась, догоняя колонну из трех танков. Ливадов стиснул рукоятку штурмовой винтовки. Похоже, он в дерьме по самые уши. Террористы засели в мятежных кварталах куда крепче, чем изначально предполагало командование: с сегодняшнего дня к операции подключена тяжелая бронетехника. Что творится в этих чертовых фавелах? – Въезжаем на территорию района, – сообщил Шелли. – Опустить визоры. Морпехи сидели спиной к броне: пять человек вдоль левого борта и пятеро вдоль правого. Меж ними спроецировалась карта проведения операции. Визуализация сфокусировалась на четырех точках, которые только что пересекли границу оцепления – три идущих впереди танка и бронетранспортер, в котором сидел Ливадов и остальные. Появились инфоокна, демонстрирующие обстановку вокруг колонны техники, в том числе с высоты полета дрона. Чем дальше в мятежный район, тем больше следов боя – битое стекло на асфальте, выбоины от пуль на стенах, черные пятна гари на некоторых домах, кое-где трупы в гражданской одежде и сразу две подбитых бронемашины на одном перекрестке. – Видите? – произнес Шелли. – Парням пришлось несладко. По его мрачной интонации было понятно, что ответа офицер не ждет. На следующем перекрестке уже стоял блокпост – два бронетранспортера, прикрытые габионами, и отделение морпехов. Солдаты вскидывали кверху большой палец, приветствуя появление танков. По мере движения усиленные блокпосты стали попадаться чаще. Дважды проехали мимо взводных колонн, и оба раза – под приветственные крики морпехов.